Когда приходит ответ - Вебер Юрий Германович (читать книги полные TXT) 📗
Мартьянов пробежал с улыбкой по чертежику. Пробежал еще раз, без улыбки. И стал вглядываться более внимательно. Ишь ты, изобретатель-самоучка! Что-то варит все-таки. Ведь это в принципе приспособление для перебора логических переменных. Стало быть, кроется возможность для анализа схем. В принципе.
Мартьянов выдернул из ящичка на столе почтовую бумагу и настрочил ответ:
«Продолжайте разрабатывать приспособление. Теоретически и конструктивно. Советую взять темой выпускной работы. Желаю удачи».
Но, подумав, «желаю удачи» зачеркнул и переписал заново. Надо еще посмотреть, нужно ли ему высказывать столь личное пожелание.
3
Ростовцев давно уже твердил: Мартьянову нужно повидать новую опытную систему на АТС. Тем более, что Мартьянов на телефонной станции никогда не бывал и знает, что это такое, лишь по книжкам и чертежам. А как это все на самом деле?.. Но все некогда и некогда.
Наконец сегодня они собрались. Нарочно на тот районный узел, где был мартьяновский номер.
— Надо же вам поглядеть, что там происходит, когда вы снимаете трубку и пальцем вращаете диск, — говорил Ростовцев.
Плоское, узкое, прямоугольное здание стояло, как бетонная плита, с длинными, узкими, как бойницы, щелями вместо окон. Не то архив, не то книгохранилище. Но это районная АТС.
Они облазили станцию по всем этажам, начиная с подвального помещения, где прохватывает сразу какой-то сыростью, где стоят сплошными рядами ванны аккумуляторов и резко пахнет кислотой, где за стенкой мерно гудит динамо, питая телефонный организм своей энергией. А потом выше по этажам, где все самое главное и разыгрывается, — телефонная автоматика.
Справа и слева от центрального прохода шеренги высоких стеллажей, почти до потолка. Как в книгохранилищах. Автоматный зал — так это называется. И по всем линиям, на всех стеллажах — стандартные, однотипные, похожие как две капли воды друг на друга ячейки. Искатели и реле. Сотни, тысячи реле, глазеющих бляшками своих якорей.
Абонент набирает номер пальцем на диске, и, повинуясь этим сигналам, совершают реле вместе с искателями чудо телефонных переговоров. Посылают ток в трубку, дают гудки, устанавливают цепь с другой районной АТС, фиксируют номер, отыскивают второго абонента, включают звонок. «Алло!» — раздается первое слово разговора по цепочке, проложенной цепью реле. «Ну, пока!» — кладется в конце разговора трубка, и послушные реле разрывают цепь. Реле сторожат правильность соединений, следят за неисправностями, сообщают о нарушениях.
Начальник станции подвел ученых гостей к контрольному столу, показал на одну из пуговок, загоревшуюся, зеленым огоньком:
— Смотрите-ка, абонент снял трубку и дальше ни с места. Абонент задумался!
Реле немедленно сообщили.
Они сидят там на полках тесными ячейками и, как некие механические существа, перебирают время от времени своими тоненькими лапками контактов. «Пошевеливают работяги!» Но стоит им запнуться, разладиться, как начинают в трубках звучать раздраженные голоса: «Алло, алло, вас плохо слышно!» Или: «Да вы не туда, гражданин, попали!» Реле что-то напутали.
— Видите, сколько здесь мостиков? — бросил Ростовцев как бы невзначай, показывая на схему ячеек, висящую над столом дежурного.
Сколько ни знал прежде Мартьянов по описаниям и чертежам о работе телефонных реле, но только сейчас, прохаживаясь по линиям и шеренгам станционного зала, взбираясь взглядом по стеллажам, увидел, почувствовал он по-настоящему, как честно, без устали и в каком страшном иногда напряжении трудятся здесь эти электромагнитные работяги. Релейный улей живо отзывается на все события жизни, происходящие за стенами станции. Часы пик — наиболее интенсивных деловых разговоров. Всеобщая суматоха перед праздниками. Встреча Нового года. Дни международных кризисов. Или большой матч на стадионе… И бедные реле вовсю работают своими лапками, стараясь поспеть за желаниями и нетерпением тысяч и тысяч абонентов, разом, словно по уговору, накинувшихся на аппараты. Срочные вызовы, стуки по рычажкам, краткие разговоры и долгие («повис на проводе»), или упорное где-нибудь молчание, несмотря на все звонки… Необъятная жизнь человеческая бьет прибоем из-за бетонных стен по проводам, требуя от послушных реле: «Скорее, скорее, больше, больше соединений!»
В такие дни и часы дежурные техники рыщут все время вдоль линий по стеллажам, не дожидаясь контрольных сигналов: «Внимание, неисправность!» И присматриваются к реле, и прислушиваются к их рабочему шелесту, и следят, нет ли где перегрева. Всеобщий жар перегрузки.
Бдительно приходится охранять бесперебойность этой работы, оберегая колонии искателей и реле от неудобств и грубых прикосновений. И прежде всего от пыли — главного врага всяких контактов. Потому здесь и закрыты ячейки стеклянными щитками. Потому здесь и в стенах такие узкие бойницы вместо окон. Потому здесь и весь персонал облачается в белые халаты и тапочки, снимая за дверью туфли и ботинки, пришедшие с улицы. И уборщицы то и дело шарят по полкам, продувая пылесосами, обмахивая мягкими щеточками, протирая контакты замшей. Строгая релейная гигиена.
Был уже вечер, когда они покинули станцию. Мартьянов потащил Ростовцева к себе поужинать. Наташа, всплеснув руками, кинулась что-нибудь собирать по рецепту старой книги «Советы молодым хозяйкам»: «Если к вам неожиданно приехали гости и в доме ничего нет, то возьмите кусок холодной телятины и т. д.».
Ростовцев, грузный, мешковатый, уютно расположился за столом, будто всегда здесь и сидел, ел с аппетитом все, что ему подкладывали, и тихо, умиротворенно поддакивал тому, что рассказывал Мартьянов Наташе о своих впечатлениях.
— Видите, как много там однотипных соединений? — вставил только Ростовцев как бы между прочим.
Но, когда Наташа вышла за чаем и вернулась обратно, оба они сидели уже, отодвинув тарелки, склонившись над листом бумаги, и Ростовцев тихо, но настойчиво что-то внушал Мартьянову, тыча кончиком карандаша.
Ростовцев, вероятно, решил, что после их похода на станцию, Мартьянов подготовлен к тому, что он, Ростовцев, собирался ему преподнести.
— Мы нашли метод регулярного построения мостиков, — сказал Ростовцев тихо, безразличным тоном, но это моментально изменило настроение за столом, и тарелки поехали в сторону.
«Мы» — это значит он, Ростовцев, и его новый сотрудник, молодой математик, широконачитанный, прекрасно подхватывающий то, «что носится в воздухе», легко рождающий оригинальные идеи, но сам пока что не способный ни на чем твердо остановиться. Ростовцев и ввел его очередную мимолетность в рамки релейной методики. И, кажется, неплохо.
Ростовцев показывал сейчас, как он это сделал. Для решения мостиковых соединений. И, представьте, без всякой алгебры. Одним лишь графическим построением.
— Над алгеброй надо все-таки думать, — тихо заметил он. — А здесь можно совершать операцию за операцией почти механически. Последовательно, шаг за шагом. Регулярный метод, как простая подстановка. Если перенумеровать все реле…
Он чертил линии, надписывал над ними номера, одни зачеркивал, другие переносил дальше, опять чертил, продвигаясь от точки к точке… Одно и то же, одно и то же — и на листке выстраивалась четкая графическая картина. Прямоугольники цепей, ступеньками спадающие по мере продвижения слева направо. «Метод каскадов» — назвал эти графики молодой математик.
— Красиво звучит! — сказал Мартьянов.
— Инженеры должны быть довольны. Тут мы их не заставляем долго размышлять, — сказал Ростовцев.
Наташа следила за разговором. Но почему же у Гриши вовсе уж не такое довольное выражение?
Мартьянов явно искал, к чему бы придраться.
— Ваш способ годен лишь для ограниченного круга схем.
— Схемы такого типа применяются достаточно широко, — ответил Ростовцев. — Вы же видели сегодня на станции.
— У вас контакты получаются обязательно на одной вертикали. Неудобно. Очень связанная структура, — не унимался Мартьянов.
