Шестая Бастионная - Крапивин Владислав Петрович (электронные книги без регистрации .txt) 📗
– А теперь давайте вместе! С Митькой!
Я поставил «Зенит» на бетонное ограждение, завел пружину автоспуска. Юрос ухватил Митьку и поспешно встал перед объективом. В ту же секунду случилось совершенно неожиданное. Рядом с аппаратом уселся растрепанный воробей, а в следующий миг на воробья прыгнул из сурепки серый клочкастый кот!
Это был один из тех полубродячих котов, которых немало водится в Севастополе. Опытный охотник. Но и воробей был не промах. Он взлетел, потеряв одно перышко. А кот, промахнувшись, лапой вмазал по аппарату. «Зенит» застучал по ступеням. Я с негодующими воплями подхватил его. Кот, прижав уши, метнулся вверх по лестнице, но через десяток ступеней сбавил скорость, остановился и сел. И нахально глядя на нас, принялся вылизывать заднюю растопыренную лапу.
– Пошел отсюда, Базилио драный! – Юрос бросил в кота пустой раковиной улитки. Промахнулся. Базилио всем своим видом показал, как он презирает нас.
Я стал проверять аппарат. Затвор исправно срабатывал от обычной кнопки, но рычажок автоспуска заело – ни туда, ни сюда.
– Видать, не судьба, – вздохнул я. – Ладно, починю, тогда снимемся. Торопись в любимую школу, а то опоздаешь к первому звонку.
И Юрос поскакал по спуску. А я двинулся к Олегу. И через час мы были уже на «Фиоленте», за бонами Северной бухты, на внешнем рейде.
Сперва казалось, что это будет спокойное прогулочное плавание: пройдемся в сторону Феодосии на сколько хватит времени, покупаемся в открытом море, ухватившись за брошенный с кормы капроновый конец; порадуемся жаркому солнцу, умеренной волне и ровному теплому зюйд-весту…
Так сперва все и было. Мы взяли курс на север, оставили позади Константиновский мыс, миновали Укчуевку и пошли вдоль обрывов Качи, с которых бабочками слетали разноцветные дельтапланы.
А после обеда сделали поворот и двинулись обратным курсом – бейдевинд правого галса.
Качать стало заметнее. Волна шла почти навстречу, да и гребни сделались повыше, замелькали барашки. Ветер между тем заходил к весту. Потравили грот и стаксель, побежали быстрее. Крен стал сильнее, с наветра несколько раз влетела на палубу пена.
– Эт-то уже интересно, – сказал капитан Вихрев. Сам встал к штурвалу, а матросам (и мне в том числе) велел быть внимательнее на шкотах и «не копошиться, ежели что…».
Я радовался. Напоследок, перед расставанием, Черное море подарило капитану «Фиолента», и мне заодно, славную погодку – ощутимую волну и «самый тот» ветер.
Митька, конечно, тоже радовался. Он был привязан ушами к бортовому релингу и весело таращился на море, где белые гребешки бежали все гуще. Промок от брызг, но все равно был счастлив.
– Между прочим, синоптики обещали, что во второй половине дня может быть свистодуйчик, – напомнил бородатый дядя Миша.
– Оно и видно, вон уже курятники пошли.
У местных яхтсменов, кроме официальной шкалы волнения, применялась своя, упрощенная. Из тех волн, которые заслуживали внимания, самые небольшие назывались курятниками. Далее шли «сараи», «дома» и наконец «горсоветы».
До сараев пока было далеко, но «курятники» обозначились уже явно. Ванты и бакштаги начали тихонько гудеть. Яхта теперь не «шла», а, можно сказать, летела среди позеленевших и ставших непрозрачными волн. Справа и слева от нас на расстоянии кабельтова мчались еще несколько крейсерских яхт. Видимо, все спешили домой. Оно и понятно. Откуда-то возникли и стали наливаться сизой сумрачностью круглые облака. Скоро они превратились в тучу – шириной в полнеба.
Между тем «Фиолент» миновал полукруглый Константиновский форт (его подножие лизали гребни), и перед нами открылся вход в Северную бухту. Еще немного – и мы дома, под защитой волнолома и Александровского мыса.
– К повороту фордевинд… – уже без прежней беззаботности отдал предварительную команду капитан Вихрев. Потому что поворот «фордак» при таком ветре дело довольно серьезное.
– Олег не надо фордевинд! – умоляюще завопил я. – Давай приведемся, сходим до Херсонеса! – Ну, вон хоть до того судна!
На траверзе Херсонесского маяка неясно синели корабельные очертания. Кажется, это была дежурная база севастопольской эскадры.
– Туда и обратно, а? Давай Олег!
– Будут шквалы, – с сомнением отозвался капитан Вихрев.
– Ты же сам говорил: на этой яхте хоть вокруг света!
Конечно что сделается такой громадине! Стальной корпус, балластный фальшкиль весом в четыре тонны, никакой крен не страшен, никакие волны.
По правде говоря, рассуждения мои и мое поведение были в тот момент довольно шкурническими. Безответственными. Мне кружило голову этакое чувство безопасности.
Дело в том, что дома, на наших уральских озерах я никогда не жил без страха, потому что командовал там флотилиями самодельных легоньких швертботов. Матросами и рулевыми были там мальчишки и девчонки – вроде Юроса и его подружки Насти. И я за каждого отвечал головой. Они-то чаще всего презирали опасность и страх, а я дрожал за них за всех. Волны у нас не бывали выше «курятников», но ветры – ничуть не слабее черноморских. А много ли надо фанерным скорлупкам с пацанами, у которых отваги гораздо больше, чем веса для открена!
И когда на озере закипали барашки и яхты под веселые вопли экипажей устремлялись от берега, я вместе с удовольствием всегда ощущал в душе противный холодок.
А здесь-то за кого боятся? Экипаж – крепкие парни, прошедшие не одну морскую «заварушку». Да, к тому же, сейчас я не был командиром и отвечал лишь за себя.
У Олега были, конечно, иные чувства – на то он и капитан. Однако и ему хотелось, видимо, напоследок пройтись при хорошем ветре. Команда не возражала. Мы привелись до западного румба – сделать это было не трудно, потому что ветер уже зашел к норду. И «Фиолент» помчался в открытое море.
Море это было сизым вдали и зеленым вблизи – с белыми кудрявыми гребнями. А небо стало лиловым. В нем проскакивали неяркие и пока бесшумные молнии. Яхта бежала отлично – сплошная радость на душе. Но похожая на синий островок плавбаза оставалась все такой же далекой. А ветер давил все крепче. И когда слева от нас на желтых обрывах возникли и ушли назад развалины древнего города Херсонеса, капитан Вихрев озабоченно сказал:
– Все, братцы, хватит. Оверштаг…
«Фиолент» пошел носом к ветру, перевалил на другой галс и столь же резво побежал к городу.
И вот тут «плюнуло» так, что всех нас обдало брызгами, а шестнадцатиметровая мачта с белым треугольником грота стремительно пошла к воде.
Потом крен уменьшился. Экипаж отплевывался и сдержанно чертыхался.
– А ну-ка, мальчики, будем соблюдать инструкцию, – сказал Олег. – Наденем-ка спасательные жилеты.
Бородатый Миша выгреб жилеты из форпика. Один из них дали мне.
Жилет оказался старый. В одном месте от него был полуоторван оранжевый прорезиненный лоскут – и легкомысленно пристегнут булавкой. Когда я натягивал это «спасательное средство», булавка отскочила и воткнулась мне в палец.
Шипя от боли, я слизнул кровяную каплю и оглянулся – что делать? Я знал поганое свойство своего организма: от малейшей царапины – всякие распухания и воспаления. Но в такой обстановке спрашивать про аптечку было неудобно.
Я спустился (вернее, скатился) в кубрик. Там на койке валялась моя сумка, в ней был тройной одеколон.
Пропитав одеколоном палец, я сунул флакон в сумку, и… тут койка поехала вниз и встала ребром. Палуба под моими ногами сделалась вертикальной. Я пузом грянулся на ограждение койки. В углу сдержанно взвизгнул Вихревский пудель Чапа. Вообще-то он был храбрый морской пес, но сейчас его отправили с верхней палубы вниз, от греха подальше, и он в одиночестве поддался недостойному моряка испугу.
И я поддался! Не за себя и, честно говоря, не за яхту и ее экипаж. За Митьку!
Он же там – все еще привязанный ушами к релингу!
Господи, да там ли?
Яхта между тем выпрямлялась, и я бросился по ступеням вверх.
Митька был на месте. Только сырой насквозь. Я буквально сорвал его с релинга. Сунул беднягу под жилет и кинулся помогать экипажу, который укрощал полуспущенный мокрый грот. Оказалось, что под ударом шквала «Фиолент» лег парусами на воду. Хорошо, что никого не смыло…
