Там, вдали, за рекой (с илл.) - Коринец Юрий Иосифович (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Мы с папой разводим свой костёр мастерски. Сначала мы расчищаем для костра место. Потом мы берём самый тонкий, самый сухой хворост, ломаем его на мелкие кусочки и кладём в середину расчищенного места на землю, тесно прижав друг к другу веточки хвороста. Если у вас нет под рукой хвороста, можно нащепать щепок топором от бревна. Конечно, если у вас нет под рукой хвороста и брёвен, если вообще нету дров, вы не разведёте никакого костра. Чтобы развести костёр, надо иметь дрова. Тут уже никуда не денешься!
Разводить костёр надо не спеша, тщательно. «Поспешишь — людей насмешишь», — всегда говорил дядя. Если поспешишь, всё равно опоздаешь, потому что сделаешь что-нибудь не так и придётся всё начинать сначала. Только зря потеряешь время. А время идёт, время никогда не стоит на месте!
Поэтому мы с папой всё делаем тщательно. На мелкий хворост мы кладём хворост потолще, тоже сухой. А на него — ещё потолще. А сверху мы кладём толстые полешки, толщиной в руку. Всё это мы кладём крест-накрест. Ещё мы следим за направлением ветра и складываем дрова так, чтобы самый сухой, пылкий хворост лежал с краю, а не в середине кучи, чтобы он лежал с наветренной стороны. Наветренная сторона — это та сторона, с которой дует ветер. С этой стороны и поджигают костёр. Тогда огонь пойдёт на дрова, и они быстрее загорятся. Если ветра нет, можно сухой хворост класть в середину — тогда огонь тоже пойдёт на дрова.
Я зажигаю спичку и подношу её к хворосту — хворост мгновенно вспыхивает и разгорается с весёлым треском. Огонь лижет дрова. Сейчас нельзя их трогать — надо им дать разгореться. Когда они хорошенько займутся, мы соорудим нодью. Вы знаете, что такое нодья? Это особый тип костра, который горит очень долго. Такой костёр горит всю ночь, до самого утра, и даёт очень много тепла, и вы можете спокойно спать у огня, забыв обо всём на свете, а когда вы утром проснётесь, костёр будет гореть. Вот какой это костёр!
Чтобы сделать нодью, надо найти два толстых бревна. Чем толще, тем лучше. Если вы находитесь в глухой тайге, вы просто валите два огромных дерева. Под Москвой нельзя валить деревья, потому что их здесь и так немного. Не столько, сколько в тайге. Но мама нашла неподалёку два толстых сухих бревна. Мы все идём за этими брёвнами: я, дядя, папа, мама, Ханг и Чанг. И притаскиваем их к костру.
Мы кладём их на костёр параллельно, так, чтобы огонь приходился как раз на середину брёвен. Когда брёвна займутся, они начинают гореть медленно и верно — спокойным, ровным огнём. Теперь они будут гореть до утра. Когда они перегорят — а это не скоро, — надо их просто подсунуть с двух сторон на костёр, и они опять будут долго гореть.
Теперь мы все сидим у костра. Наш костёр горит очень торжественно. И солнце в небе горит торжественно — высоко над нами. Становится жарко. Мы всё с себя снимаем и остаёмся в одних трусах. Хангу и Чангу тоже становится жарко, но они не могут снять своих шуб, поэтому они развалились в стороне от костра, высунув красные языки и оскалив клыки, и тяжело дышат. «Надо искупаться», — говорит дядя, и мы идём купаться. Мы купаемся долго и весело, а потом возвращаемся к костру и начинаем варить четверную уху. Вы знаете, что такое четверная уха? Сейчас я вам расскажу.
Чтобы сварить четверную уху, надо иметь много рыбы. У нас-то её достаточно! Мы набираем в котелок воды, укрепляем его над огнём и бросаем туда несколько луковиц, лавровый лист и перец горошком. А потом мелкую рыбу. Мы варим её долго, пока она совсем не разварится. Когда рыба разварится, мы процеживаем уху через марлю, отдаём рыбу Хангу и Чангу, а юшку ставим опять на костёр. Теперь мы варим в этой юшке рыбу покрупнее. И опять всё процеживаем. Третий раз мы варим головы и хвосты крупных рыб и опять всё процеживаем. Под конец мы кладём в уху несколько картошек и, когда они сварятся, кладём туда большие, тщательно промытые куски крупной рыбы, а также молоки, икру и печёнку. Четвёртый раз мы варим уху совсем недолго — мы даём ей закипеть три раза и снимаем с огня. Теперь она должна постоять закрытой минут двадцать — и уха готова!
Вот это и есть четверная уха. Вот это уха! Это, я скажу вам, уха! Потрясающая уха!
Если вы никогда не ели такой ухи, обязательно сварите её и попробуйте. Ничего нет вкуснее такой ухи. Неплохо, конечно, сварить такую уху на ершиной юшке, а под конец уже добавить крупную рыбу. Это ещё вкусней. Но для этого надо наловить много ершей. А можно и без ершей. Всё равно будет здорово! Но обязательно надо, чтобы было много рыбы и чтоб она была свежая — только что из реки, — и нельзя во время варки добавлять воду. Вот тогда и получится настоящая четверная уха. И ещё надо иметь большую ложку, чтобы есть эту уху. И непременно деревянную — из деревянной ложки уха намного вкуснее, нежели из железной. И не такая горячая. Вот тогда вы поймёте, что это такое четверная уха! Ух-ха-ха, что это за уха!
…Мы сидели прямо на земле возле костра и ели уху, обливаясь потом. У меня на глазах даже выступили слёзы — такая она была вкусная! «Крокодиловы слёзы» — называл их дядя. У меня всегда выступали слёзы, когда я ел такую уху. Уха была совершенно прозрачной, янтарного цвета, сверху на ней плавали плошки жира и несколько угольков, упавших в неё из огня, а пахла она дымом, и лавровым листом, и перцем… Но я не могу вам описать, какой вкусной была уха, вы должны её сами попробовать.
Сначала мы ели одну юшку с картошкой, а мясо вынули, положили на крышку котелка и съели потом. Мясо лещей было совершенно белое, а у плотвы желтоватое, а у подустов розоватое. Всё оно было нежное-нежное и таяло во рту.
Ханг и Чанг лежали рядом на траве и смотрели, как мы ели уху. Они смотрели на нас совершенно равнодушно, потому что уже наелись. Мы тоже быстро наелись; первым отвалился я. Потом отвалилась мама. А потом папа. Дядя отвалился последним, растянулся на траве и закурил свою трубку. Дядя всегда отваливался последним, потому что ел медленно и не спеша, и всегда заканчивал рыбьими головами; он всегда тщательно разделывал рыбьи головы и так обсасывал каждую косточку, что её можно было сдавать в музей, — так говорил сам дядя. Дядя считал, что рыбьи головы — самое вкусное, и что вкуснее ничего не бывает. Но я так не считал. Я быстро отваливался и валился на землю, и раскидывал руки, лёжа на спине, и смотрел в небо.
В небе текли облака; я лежал и смотрел на них и думал о том, как прекрасно жить на свете, когда у тебя есть такой дядя, который так здорово умеет ловить рыбу и делать из неё четверную уху и который вообще всё умеет делать!
И тут вдруг заворчали собаки…
Человек с костылём
Я приподнялся на локте и увидел, что мимо нас идут те двое. Они несли в руках свои удочки, а больше у них ничего не было. Они ничего не поймали!
— Ну как, поймали? — крикнул я им нарочно.
Ханг и Чанг смотрели на этих двоих, рыча и скаля зубы. Шерсть на них встала дыбом.
— Уберите собак! — сказал первый и остановился.
Второй тоже остановился. Он был совсем бледный.
— Идите… — крикнул им дядя. — Собаки не тронут!
Те двое снова двинулись, следя за собаками и далеко обходя нас по берегу.
— Ну как, поймали? — опять крикнул я.
Но они ничего не ответили. Я засмеялся.
— Перестань, — сказала мама. — Зачем ты их дразнишь?
Но те двое ничего не ответили. Да и что им было ответить?..
Но когда они отошли подальше, второй вдруг обернулся.
— А собак надо держать в намордниках! — крикнул он. — Шляются тут всякие! Мы милицию вызовем!
— Вот видишь! — сказала мама. — Теперь будут неприятности…
— Ничего не будет! — сказал дядя. — Никого они не вызовут. А вызовут — тоже не будет.
— А может быть, будет, — сказала мама. — Мало ли что они наговорят… И будут неприятности. Не надо было их дразнить. И показывать им свою рыбу. А уж если показали, научили бы их ловить!
— Вот ещё! — сказал дядя. — Буду я каждому первому встречному открывать свои секреты!.. Правда, Чанг?
