Помощница ангела - Кузнецова Юлия (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Ангелина уже целовалась с местными парнями на деревенской дискотеке и приобрела некоторые познания в том, как привлечь мальчика. Сами по себе эти познания её не интересовали. Она думала только о том, как пробиться в Рублёвскую гимназию и свалить из тупой деревни и от тупой бабки.
Ангелина сунула руку в карман и нащупала несколько десяток. Последние. Но для дела — надо.
— Кому мороженого за мой счёт? — спросила она, — угощаю в честь выигрыша.
— Мне, — обрадовался Вик.
— Знаешь, — сказала Ангелина, — а я думаю, из тебя шикарный охранник выйдет. У тебя вид такой… быковатый. Алёныч, ты идёшь, а?
— Сейчас… Идите… я вас догоню.
Они уже дошли до магазина, а Алёна всё смотрела и смотрела на стену дома старой Кабанихи. Красную кирпичную стену, увитую зелёным плющом.
Глава 5
Старая Кабаниха
— Конечно, я злая. Ты же знаешь маму. Она умеет всё испортить. Бумаги подписала, но что я выслушала…
Не заметив Алёну, Зина заперла калитку. Наклонилась, приподняла большую тяжёлую вазу с рыжими ноготками и сунула под неё ключ. Села в машину, хлопнула дверью и укатила.
Алёнка огляделась, извлекла ключ из-под вазы и открыла калитку. Перед ней был двухэтажный дом, красный, кирпичный, с каменными ступенями и высоким крыльцом. Где-то наверху залаяла собака. Алёна подняла голову и увидела на подоконнике чердачного окна стопки книг. Стекла были мутными, словно их давно никто не мыл.
Она позвонила в дверь. Никто не открыл. Тогда она дёрнула за ручку, и дверь поддалась. Алёна очутилась в маленькой прихожей. Дверь направо вела в кухню. Прямо наверх уходила широкая лестница. Сердце бухало в груди.
«Я как Алиса перед кроличьей норой, — подумала Алёна, — или как Люси перед дверью платяного шкафа. Или как Мэри перед Таинственным садом».
Застучало в висках, слегка намокли ладони.
— Эй, — позвала Алёна.
— Зина! Ну так же нельзя! — крикнули со второго этажа, — ты же забыла снять меня с тормоза!
Алёна поднялась по лестнице. Путь ей преграждала невысокая загородка с крючком снаружи. За нею был холл.
Там, за большим круглым столом, который был покрыт чёрной с золотой вышивкой скатертью и завален разными коробочками, сидела женщина в инвалидной коляске.
К Алёне бросился, перебирая кривыми лапками, маленький светло-серый мопс. Кончики его ушей, мордочка и хвостик были тёмными. Сам он был ладным и крепким — от лапок до складок на животе. Мопс лаял, но одолеть загородку не мог.
Пахло лекарствами, наверное, от тех коробочек на столе; из комнаты слышалось радио. За столом, прямо напротив Алёны, стоял высокий холодильник, рядом с ним висело зеркало, и Алёна могла разглядеть своё отражение. Вид у отражения был довольно неуверенный. Даже испуганный.
— А вы кто? — удивлённо спросила женщина.
— Добрый день. Меня зовут Алёна.
Губы у Алёны пересохли от волнения. Сердце по-прежнему бухало. Беда в том, что она не совсем понимала, что ей говорить.
— Я же вам звонила ещё зимой. Мне не нужна медсестра. Я сама колю себе инсулин.
— Я не медсестра.
— М-да? А похоже. Вы одеты, как медработник.
Алёна улыбнулась.
— Да нет, это индийский хлопок. Мне одноклассница привезла из Гоа.
— Так вы… ты ещё ребёнок? И кто тебя прислал? Зина? Или какой-то фонд?
— Я сама пришла, — сказала Алёна и тут же пожалела о своих словах. Надо было сказать, что она от Зины, а лучше — из фонда. Тогда бы у неё было полное право остаться. Тем более, что женщина ей понравилась. Она была полная, но не слишком толстая. Скорее, широкая. Кисти её рук, вцепившихся в подлокотники кресла, были крепкими, пальцы — узловатыми, как у учительницы по творчеству в начальных классах их гимназии. Учительница всё вздыхала, что у неё руки «как у прачки», но Алёне всегда нравилось, как умело она обхватывает своими узловатыми пальцами кусок глины или пластика и превращает его в грушу или кошачью мордочку.
На хозяйке дома со стеной, увитой плющом, была плотная тёмно-синяя юбка и такая же плотная белая рубашка с вышитым воротником.
Волосы очень светлые, распущенные, стрижка-каре, но не уложенная, а торчащая в разные стороны, и оттого причёска напоминала пирамидку. Один глаз у женщины чуть косил, и потому она смотрела на Алёну, слегка повернув голову в сторону. А ещё… Ещё у неё не было левой ноги.
— Так что тебе нужно? — спросила женщина очень строго.
И мопс тявкнул. Алёна вздохнула и решила сказать правду.
— Можно, я буду вам помогать?
— В чём?
— Просто приходить к вам… общаться.
— Тебе не с кем общаться?
— Есть. У меня есть друзья. Энджи, то есть Ангелина, и Вик. Он сын охранника нашего посёлка…
— Ах, ты из ЭТОГО посёлка. Из «Боярских палат». А кто твои родители?
— Можно, я не буду вам говорить?
— А они знают, что ты тут?
— Нет. Но я живу через несколько домов. Думаю, я могу уходить от дома на такие расстояния.
— Но почему тебе надо общаться именно со мной? Вам дали в школе задание найти одинокую старушку?
Женщина спрашивала без раздражения. Она как будто хотела исключить все варианты, которые могут ей не понравиться.
— Вы же одна живёте.
— Одиночество — это мой выбор, поверь мне, — улыбнувшись, сказала женщина, — я вовсе не брошенная старушенция.
У неё была довольно честная улыбка. И Алёна бы поверила, если бы не бабушка. Когда они навещали её, страдавшую жуткими болями, в клинике в Германии, она улыбалась так же. То есть искренне, но на самом деле эта искренность означала не «мне не больно», а «не волнуйтесь, ребята». Потому что глаза у неё улыбались не до конца. В них прятались капельки боли.
— А я думала, вас все бросили, — медленно сказала Алёна.
— Ну что за ерунда? Ты же видела Зину. Она только что уехала.
— Ну, хорошо, признаю, — сказала женщина с той же улыбкой, — общаться она со мной точно не хочет. Не понимаю, почему этого хочешь ты. И что мы с тобой будем делать?
— Читать. Чай пить. Разговаривать.
— Вообще-то, на лекарстве, которое я только что приняла, написано, что побочный эффект — возможные галлюцинации.
Алёна улыбнулась.
— И вот это будем делать, — сказала она, — смеяться вместе.
— Ты умеешь смешить?
Алёна подумала и сказала:
— Нет. Смешное часто само получается. Без всяких усилий. Но посмеяться-то лучше вдвоём.
— Знаешь, а ты мне нравишься. Такие студенты, как ты, в нашем университете были редкостью. Я говорю о паузах, которые ты делаешь, перед тем, как что-то произнести. Это значит, ты думаешь над словами. Обычно все торопятся. Болтают первое, что приходит в голову. Потому что боятся меня рассердить. А ты меня не боишься. Погоди-ка!
Женщина прищурилась и склонила голову набок. Голубые глаза смотрели с хитринкой.
— А ты в МГУ не собираешься случайно поступать? Многие приезжали, пытались со мной договориться. Так что сразу предупреждаю — я все связи растеряла.
— Нет. Меня папа в Англию отправляет учиться. В частную школу под Лондоном.
— Я не пойму тогда, почему ты пришла делиться своим обществом именно со мной?
— Вы живёте рядом. По соседству.
— Ах, вот в чём я провинилась! А разве с тобой по соседству не живёт какая-нибудь бедная и одинокая ДРУГАЯ бабуля, нуждающаяся в помощи? И у которой нет ни дочери — владелицы рекламного агентства в Москве, ни домработницы? Почему я?
— Я видела вашу стену во сне.
Они помолчали. По радио, которое по-прежнему вещало в комнате самому себе, пробило двенадцать часов.
«Радио «Маяк», — подумала Алёна, — как у бабушки. Интересно, тут тоже под приёмником вязаная салфеточка?».
