История Трейси Бикер - Уилсон Жаклин (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Питер так и шарахнулся.
– Описался, да? – спрашиваю.
– Нет, – промямлил Питер.
Врать он совсем не умеет.
– Ясно, что описался. И пробовал застирать простыню в ванной, чтобы никто не догадался. Я-то знаю.
– Пожалуйста, Трейси, не рассказывай никому! – взмолился Питер.
– Ты что? Я не ябеда! Да не волнуйся ты так. Утром отведи Дженни в сторонку и скажи ей на ушко. Она все мокрое заберет и сердиться не – будет.
– Правда?
– Правда. А сейчас знаешь что? Возьми в шкафу сухую простыню. И пижамку возьми. Да что ж ты такой бестолковый? Недавно в детдоме?
– Три месяца, одна неделя и два дня, – сказал Питер.
– Всего-то? Я почти всю жизнь по детским домам. – Я достала ему из шкафа простыню. – А почему тебя мама с папой в детский дом отдали? Ты им надоел? Если по правде, их можно понять.
– Они умерли, когда я маленький был. Я с ба-бушкой жил, а потом она стала совсем старенькая и… и тоже умерла, – промямлил Питер. – А больше у меня никого нет, поэтому я переехал сюда. Мне здесь не нравится.
– А кому нравится? Но здесь все-таки лучше, чем в других детских домах, где я раньше была. Там детей запирают, и бьют, и голодом морят, а если и кормят, то такую гадость дают… Врут, что приготовлено из мяса, а на самом деле – из рубленых червяков, и собачьих какашек, и…
Питер схватился за живот:
– Трейси, замолчи!
– А что это ты тут раскомандовался? – спросила я, но совсем не сердито. – Иди уже, и сухую пижаму надень, а то дрожишь весь.
– Хорошо. Спасибо, Трейси. – Он потоптался на месте, прижимая к себе тряпье. – Трейси, давай с тобой дружить!
– Не нужны мне друзья, – ответила я. – Да и смысла нет, все равно мама скоро приедет и заберет меня к себе.
– А-а, – сказал Питер грустно так.
– Ну ладно, если хочешь, давай пока дружить.
Сама не знаю, зачем я так сказала. Кому это надо – возиться с таким хлюпиком и недотепой? Слишком я добрая, вот в чем беда.
Спать лучше было бы уже и не ложиться. А то, когда наконец заснешь, начинают сниться разные дурацкие кошмары. Как будто видео в голове включается, как только закроешь глаза, и сначала надеешься, что покажут веселую комедию, прямо лопнуть со смеху, а потом звучит зловещая музыка – и я понимаю, что дело плохо. А вчера приснился самый жуткий ужастик всех времен и народов. Я оказалась где-то в темноте, а сзади подкрадывалось какое-то совсем страшное чудище, и я бросилась бежать как ненормальная. Прибежала к большому пруду, там были такие круглые камешки, чтобы перебраться, а на них стояли люди. Я сначала прыгнула на один камень, а там жирная тетя Пегги все место заняла, не удержишься. Я попробовала за нее схватиться, а она меня как шлепнет, и я полетела в воду. Прыгнула на второй камень – а там Жюли с Тедом, я за них уцепилась, а они повернулись спиной, и я опять упала. Поплыла по-собачьи к третьему камню, только плыть было ужасно трудно, и как подплыву к следующему камню – в меня тычут палками и отталкивают на глубину, и я уже начала тонуть…
…А потом я проснулась. Я уже знаю: когда снится вода – значит, случилась неприятность. Пришел мой черед бежать к бельевому шкафу. И ведь как не повезло: наткнулась на Жюстину. Ей, кажется, тоже плохо спалось. Глаза красные. Мне все-таки стало немножко не по себе, поэтому я ей улыбнулась и говорю:
– Мне жаль, что у тебя так с будильником получилось.
Я не сказала, что это я его испортила. Может, он все-таки не из-за меня сломался, правда? И вообще, глупо было бы признаваться. Но я вроде как извинилась, как Дженни советовала.
Только перед такими врединами, как Жюстина Литтлвуд, извиняться без толку. Она лишь прошипела в ответ:
– Ты у меня еще не так пожалеешь, Трейси Бикер! А что это ты тут бродишь? Опять описалась? Как маленькая!
Жюстина еще много чего шипела. Всякие гадости и глупости. Я их даже записывать здесь не буду. Вот еще, время тратить! Ну, меня словами не проймешь. Только угроза ее меня все-таки немножко тревожит. Что она способна устроить за свой драгоценный будильник? Жалко, что у нас в комнатах двери не запираются. Хорошо, хоть комнаты отдельные – правда, крошечные, как чуланчики.
Это новая методика такая. Детям требуется личное пространство. Я бы так и сидела в своем личном пространстве, записывала историю своей жизни, а наружу бы не высовывалась, только Дженни сейчас заглянула ко мне и велела идти гулять в сад вместе со всеми. А я ей ответила: «Ни за что!» В детском доме всегда довольно паршиво, а каникулы я просто терпеть не могу. Все сидят друг у друга на голове, старшие тебя тиранят, младшие все время дергают, а ровесники секретничают в сторонке и обзываются.
– Может, попробуешь помириться с Жюстиной? – спросила Дженни, присев на мою кровать.
Я фыркнула и сказала, что она свое время даром тратит, а главное – мое время тоже, мне надо дальше писать свой дневник.
– Ты уже так много написала, – удивилась Дженни. – Скоро бумаги не хватит.
– Тогда я буду писать на обороте поздравительных открыток. Или на туалетной бумаге. Понимаешь, я не могу остановиться. У меня вдохновение.
– Да, я смотрю, ты прямо увлеклась. Когда вырастешь, станешь писательницей?
– Может, и стану.
Я никогда раньше об этом не думала. Я считала, что буду телеведущей собственного ток-шоу. Появляется надпись «ВСТРЕЧИ С ТРЕЙСИ БИКЕР», и я выхожу на сцену в сверкающем платье, и зрители в студии хлопают и вопят, и всякие жутко известные знаменитости рвутся в мое шоу, отталкивая друг друга локтями. Но, наверное, я могла бы и книжки сочинять.
– А знаешь что, Трейси? К нам сегодня приезжает настоящая писательница. Вот и спроси у нее совета.
– Зачем она приедет?
– Она статью пишет о детских домах, для журнала.
– А, скучища!
Я притворилась, что зеваю, хотя внутри у меня все так и заискрилось.
Совсем даже неплохо, если про меня напишут статью в журнале. Книгу, конечно, лучше… Ну, может, и до этого дойдет, потом. Только надо проконтролировать, что эта писательница там напишет. Илень-Мигрень объявление в местной газете составила ужасно по-дурацки. Рубрика называется «Ребенок недели». Дали бы мне самой о себе рассказать, мигом бы набежали толпы желающих стать приемными родителями очаровательной крошки Трейси Бикер. Я знаю, как себя правильно подать.
А Илень совсем бестолковая. Ничего не понимает. Даже не разрешила мне нарядиться для фотографии.
– Нужно, чтобы ты выглядела естественно.
Ну и вышло – слишком даже естественно. Волосы торчат во все стороны, а лицо насупленное, потому что дурацкий фотограф разговаривал со мной как с ребенком: «Ой, смотри, сейчас птичка вылетит!»
А что Илень обо мне написала?
Ну вы подумайте!
– Илень, как ты могла?! – завопила я, как только увидела. – Ничего лучше не нашла обо мне сказать? Что у меня крепкое здоровье?! И не такое уж оно крепкое. А как же аллергия?
– Я еще написала, что ты живая и смышленая. И болтушка.
– Ага. Все знают, что это значит: нахальная, непослушная зазнайка.
– Это ты сказала, не я, – пробормотала Илень.
– И что там за чушь насчет проблем с поведением? Я же не бегаю и не колочу всех вокруг! Ну, редко. И мебель не ломаю. Почти никогда.
– Трейси, вполне объяснимо, что у тебя есть проблемы…
