Дом отважных трусишек - Ермолаев Юрий Иванович (читать книги полные .TXT) 📗
Глава седьмая. Началось!
Ворчала Галя зря. Назавтра в детское отделение не явился никто, кроме медсестёр, которые брали у Нади мазок из горла, кровь из пальца, измерили ей давление и, наконец, повели фотографироваться. Сняли Надю три раза: боком, прямо и спиной. Вернувшись от фотографа, она сейчас же спросила девочек:
— Что мне ещё осталось проверить?
Все стали вспоминать, что им делали перед операциями, но оказалось, каждую проверяли по-разному, и что будут делать Наде еще, никто не знал.
До обеда больше Надю никто не беспокоил, а после тихого часа, когда она вышла на минутку из палаты, дежурная медсестра передала девочкам, чтобы Надя никуда не отлучалась, так как очень скоро ей нужно будет идти на разбор.
Непонятное слово «разбор» встревожило Надю, она даже побоялась спросить, что это значит. Решила додуматься сама. Надя любила разбираться в непонятном без посторонней помощи. Села на кровать и стала рассуждать так, точно объясняла себе трудную задачу:
«Разбирать можно книги, укладывая их по порядку на полки. С учительницей русского языка, которая ходит ко мне на дом, мы делали разбор ошибок в диктантах».
Но как могут разбирать врачи её, Надя так и не сообразила. Вместо этого начала клевать носом. Должно быть, от напряжения. Прилегла на кровать, повздыхала немножко и задремала. Во сне Надя увидела вот что: будто самый главный доктор (а Надя его ещё в глаза не видела и во сне не разглядела) велел санитарам положить её на операционный стол, потом сделал Наде укол и вдруг взял её руку и, точно какой-нибудь посторонний предмет, отложил в сторону. Потом туда же положил другую Надину руку. Надя видит это, а сказать не может. Ведь она под наркозом. Только удивляется, зачем ей разбирают руки, когда надо исправлять ноги? И тут она испугалась: вдруг её руки перепутают с Таниными или Валеркиными, ведь они тоже назначены на разбор. Должно быть, от испуга и проснулась. Лицо у Нади горело, губы дрожали.
— Ну чего ты мечешься точно угорелая, — сказала ей нянечка Нина, стараясь успокоить девочку.
— Разбор — это… что такое? — не выдержала Надя.
«Вот что её тревожит, бедняжку», — поняла нянечка и объяснила:
— Разбор для вас самое лёгкое дело. Стой перед врачами да ходи, как они скажут. Вот врачи на разборе головы поломают, потому как они решают, с чего твоё лечение начать да чем кончить. А тебе ничегошеньки не сделают.
— А на разборе много врачей? — выдохнув страх, спросила Надя.
— Много, — сказала нянечка, — кому и не надо, приходят. Чтоб от нашего Кирилла Андреевича его науку перенять.
— Значит, я его увижу? — обрадовалась Надя.
— А как же, — кивнула головой нянечка, — без него разборов не делают. Сначала наглядятся все на тебя, а потом он спросит, что они думают. Ну, значит, как тебя лучше оперировать. И если скажут, как и он сам думает, очень обрадуется.
— А если по-другому? — снова встревожилась Надя.
— Тогда меж ними начнётся… диспут.
— Что это?
— Ну, станут врачи друг дружку убеждать, правду свою доказывать. А как выговорятся все, на Кирилла Андреевича посмотрят. На чьей стороне он будет, те и окажутся именинниками.
— А Кирилл Андреевич никогда не ошибается? — с надеждой спросила девочка.
— Слышала пословицу: «Тот никогда не ошибается, кто ничего не делает»? — ответила нянечка Нина. — А иной раз и такое случается: никто именинником не выходит. Укажет им Кирилл Андреевич, чего не углядели, да не додумали, ну и, конечно, огорчатся все.
Тут за Надей пришла дежурная медсестра.
— Как вызовут в кабинет, быстренько разденься и на вопросы отвечай быстро. Кроме тебя, на разборе будут ребята из других отделений, предупредила она и повела Надю на второй этаж, где находится кабинет главного хирурга.
В приёмной, перед кабинетом, было много мальчиков и девочек.
— Кто пойдёт первым? — громко спросила ребят Вероника Ивановна.
— Можно, я? — вдруг осмелилась Надя и тут же испугалась. Но было уже поздно: Вероника Ивановна взяла Надю за руку и ввела в кабинет.
— Разденься, девочка, — сказала Наде румяная сестричка с красивыми ногами в туфлях на высокой платформе.
На такие ноги Надя всегда смотрела с завистью и болью. Почему другие рождаются с красивыми, здоровыми ногами, а она всю жизнь мучается? Только зря Надя так подумала. Потом, когда она вернулась в палату после разбора, Варя спросила ее:
— Обратила внимание на сестру, которая была на разборе?
— А что? — встрепенулась Надя.
— У неё тоже ноги болели. Одна была тоньше и короче другой. Это наш доктор сделал их такими ровными.
— Даже трудно поверить, — подивилась Надя.
А разбор у Нади прошёл так. Войдя в кабинет, она быстро разделась и осталась в одних трусах. Сестра с красивыми ногами поставила её на край ковровой дорожки, у самой двери. Врачи, оглядев Надю, стали тихо переговариваться между собой. Наде очень хотелось посмотреть на них и найти главного доктора, но она боялась поднять глаза и смотрела в пол.
— Подойди к нам поближе, девочка, — сказал врач с маленькими, коротко подстриженными усиками.
«Может, он и есть главный? Ведь он приказывает — значит, главнее всех других. И усы у него. Девочки говорили, что Кирилл Андреевич с усами», подумала Надя.
Она подтянулась и хотела пройти так, как старалась ходить по улицам, чтобы на неё меньше обращали внимание. Но тут другой врач, который до этого сидел за столом и просматривал какие-то бумаги, поднял голову и улыбнулся Наде. И он тоже оказался с усиками. Вот попробуй разберись!
Задумавшись, Надя расслабилась и заковыляла по ковровой дорожке, точно гусыня.
— Бёдра кривые, голени тоже… — тотчас зашушукались врачи, а тот, что улыбнулся Наде, протянул им рентгеновские снимки и попросил Надю:
— Пройдись ещё раз от нас к двери.
Надя повернулась, пошла, а сама думает:
«Не может быть, чтобы это был главный. Все главные строгие и не улыбаются».
Дошла Надя до двери и услышала густой мужской голос:
— Обратите внимание на её походку. Видите, как трудно она переступает.
«Вот главный! — вспыхнула Надя. — Только он может указывать другим», и обернулась без разрешения.
Уж очень хотелось ей поскорей рассмотреть доктора, о котором она слышала столько хорошего.
Одна мама уже поправившейся дочери рассказывала Надиной маме: «Он был наша последняя надежда. Все врачи от нас отказались. А он взялся. И вот смотрите!» — и она с гордостью продемонстрировала им свою прямоногую дочь. Надя тогда очень разволновалась. А теперь этот замечательный доктор был перед ней. Теперь он стал её надеждой. Надя уставилась на него, как на волшебника из той самой сказки, которую она за все годы леченья нафантазировала себе. И ей вдруг стало обидно, что такой знаменитый и талантливый доктор ничем не выделяется из всех. Даже узнать его нельзя сразу. Вот тот, с подстриженными усиками, и то заметнее. Он даже сестре приказал:
— Уведите девочку!
— Но не совсем, — быстро добавил Кирилл Андреевич.
Надя не успела выйти, как услышала голос врача с усами:
— Правое бедро у неё кривее левого. Надо начинать с него.
— А может, с голеней? — неуверенно возразил женский голос.
«Начинается диспут», — вспомнила Надя нянечкины слова.
И верно. Только она вышла, как врачи заговорили все разом, точно школьники на перемене. Главный доктор слушал их молча, облокотившись на стол. Его пристальный взгляд не отрывался от глаз говорившего. Но вдруг он оживился. Подергал себя за усы и весело сказал:
— А разве не могут исправленные голени помочь нам выпрямить бедра? Я имею в виду именно этот случай. Вот, посмотрите-ка. — И он стал показывать врачам Надины снимки.
Диспут прекратился. Врачи посовещались и согласились с главным. Тот, у которого были маленькие подстриженные усики, даже смутился. Взлохматив шевелюру он проговорил:
