Метели ложаться у ног - Ледков Василий Николаевич (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
Ненцы… пробудившийся народ. Только бы жить, радоваться, творить. А для этого тундре нужны грамотные люди. Специалисты. Так что же делать, тундра?
…Она во многом ещё дикая, слепая — тундра. Ещё сильны в ней вековые предрассудки далеких предков. Ещё сильна в ней власть богов и идолов. Полина и сама нет-нет да и доверялась заклинаниям стариков. Конечно, ни в бога, ни в дьявола она не верила, но где-то в укромном уголке души иногда просыпалась боязнь перед идолами, священными сопками и таинственными предметами религиозного ритуала. Пустынный простор располагает к суевериям. Деревянные идолы, медвежьи и волчьи клыки, череп родоначальника большой семьи Вэли — Салиндеров, богато одетые куклы Хозяйка чума и Хозяйка слез — всё это до сих пор возят в священных нартах родители Полины. Возят, потому что верят в силу духов и надеются на их помощь. И вот для того, чтобы бороться со всеми этими пережитками прошлого в тундре, нужны грамотные люди — ой, как нужны! Да, Полина будет учительницей — она это твердо решила.
Тамара Михайловна молча наблюдала за Полиной. Впервые так близко коснулась её судьба ученицы. «Всё же многое упущено! — думала она. — Вслепую работали…» Тамара Михайловна поглядывала на Полину и не решалась заговорить с ней.
— Маму жалко… — вдруг сказала Полина. — Ведь она меня давно ждет.
— Мама… — вздохнула Тамара Михайловна. — Мамы всегда нас ждут.
Полина вскочила, подбежала к учительнице.
— Я всё равно не поеду в тундру, Тамара Михайловна! Ни за что не поеду! Буду учиться.
— Решай сама, Полина. Это твоё дело, — учительница обняла девушку за плечи. — Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Ну ладно, успеем ещё поговорить. Давай-ка обед готовить.
Полина нерешительно улыбнулась — в первый раз за все эти дни. Через минуту она уже растапливала печь, а Тамара Михайловна потрошила на столе утку.
Приближался день свадьбы. Матро не сиделось на месте. Она то возилась в чуме, придирчиво осматривая наряды Полины, то выбегала на улицу — любовалась приготовленным для дочери аргишем. Матро волновалась. Да и как не волноваться, если скоро соберутся в её чуме люди почти со всей Большеземельской тундры.
Уже летит от стойбища к стойбищу упряжка Едэйка — жених приглашает на свадьбу гостей. Уже давно пора наряжать Полину, пора сказать ей напутственные материнские слова. А Полины всё нет…
— Что делать? — спрашивала себя Матро.
«Может, сегодня приедут», — тут же успокаивала она себя. Но тревога не унималась. Мать металась по чуму, переставляла с места на место чайник, котел.
— Какая же ты невеста, Полина? Ученая, грамотная, а глупая. Что ты понимаешь в хозяйстве? — рассуждала она.
Мать падала на латы, потом поднималась и, запрокинув голову, смотрела в макодан, сияющий, как огромная звезда.
— Приедет Полина. Обязательно приедет. Куда же ей деться? — уверяла себя Матро. — Школа! Во всём виновата школа! Будь она трижды проклята! Будто сами своих детей не можем сделать людьми? Кому нужны эти пустые царапины на бумаге? Ими не укроешься в пургу, не защитишься от дождя, не согреют они в мороз. На кого Полина похожа? Кто она — ненка, русская? Иглу держать не умеет, обед приготовить не может, а выходит замуж. Позор! И ведь во всём будут мать винить. Не научила, мол, жить и хозяйничать. Что станут говорить люди? Знаю, что скажут: у мужа Полины стельки торчат из пимов, в котле мясо не доварилось, чум дырявый, сугробы на постелях, черви в лукошке…
Женщина ещё долго поносила школу, учителей, грамоту. А когда солнце скатилось на грудь океана, Матро пошла в соседний чум и попросила дежурного пастуха поймать упряжных оленей.
Вскоре упряжка Матро уже летела в сторону поселка. Прыгали за спиной огромные холмы хребта Яней, а под копытами оленей бежала, качаясь, равнина. Стало легче на сердце. Скоро Матро встретит мужа и дочь. Раз человек в дороге — значит, встретит. Хорошо быть в дороге! Летят нарты, и кажется, что они обгоняют время, оставляют его позади.
— Хо! Еще три дня. Успею поговорить с дочерью, успею нарядить на свадьбу.
Олени бежали рысью. Пел в ушах ветер, хотелось петь и Матро. О чем петь? Обо всём! О том, что небо высокое, земля шире неба, и горит в ночи солнце. Мало ли о чём можно петь? Тундра велика. Матро смотрела по сторонам — не пропустить бы встречной упряжки! Олени Матро бежали, нарты подпрыгивали на кочках, вверх и вниз взлетала линия горизонта. «А может, люди правы — Микита запасается вином? Какая свадьба без вина? Наверно, пароход ещё не пришел, и Микита ждёт, — подумала она. — Приеду в поселок — только рассержу Микиту». Матро потянула на себя вожжи, олени остановились. «Вернусь… Вернусь в стойбище». Но вдруг подумала: «А зачем? Зачем возвращаться в стойбище? Людей смешить? Микита без меня не приедет. Он ждет меня в поселке».
Она шикнула на оленей — ещё быстрее полетели нарты к поселку. Опять раскачивалась вокруг голубая от росы равнина. Матро пела:
Навстречу упряжке плыли сонные дома поселка. Утро было тихое, даже собаки не лаяли. Видно, понимали, что женщина — не больно грозная птица. Матро медленно въезжала в поселок. Микита, одиноко бродивший между домами, сразу узнал упряжку жены. Ноги сами его понесли навстречу Матро. Та обрадовалась:
— Что так долго-то, Микита? Вина, что ли, нет в поселке? Парохода ждешь?
— Вина-а!.. — закричал Микита не своим голосом, будто его ужалила оса. Глаза его засверкали. Он схватил жену за косу, она упала с нарты. — Я покажу тебе вино! Зачем ты приехала? — шипел Микита, задыхаясь от злости. — Сейчас же назад, в чум! Проваливай! Я сам во всем разберусь!
Матро прижалась к земле, прятала лицо. Наконец Микита отпустил её. Теперь он молча ходил вокруг нарты. Стояла тишина. Люди в поселке ещё спали. Микита снова подошел к жене и пнул её тобоком:
— Что я сказал? Оглохла, что ли? Домой!
Через минуту Микита уже сидел один на земле и с грустью следил за удаляющейся упряжкой Матро. О чём он думал — знают только сонное утро и сам Микита.
— Здравствуй, самолетный начальник! — тихо проговорил Микита, входя в комнату.
— Добрый день, Никита Яковлевич! Где пропадал? Проходи, — отозвался Борис, продолжая откручивать гайку от какой-то мудреной машины.
Микита уселся на стул и тяжело вздохнул. Начальник аэроплощадки долго возился с непослушной гайкой, гремел ключами, корчил чумазое в мазуте лицо, сорил крепкими словами, будто они могли помочь делу.
— Ну, Микита? Значит, всё в порядке? В дорогу? — поинтересовался Борис.
Микита не отозвался.
— Я спрашиваю, домой едешь?
Микита по-прежнему молчал.
«Оглох, что ли?» — подумал Борис и посмотрел на Микиту.
— На тебе лица нет!
— Что? — опомнился Микита.
— Я говорю: на тебе лица нет. Случилось что-нибудь?
— Есть у меня лицо.
— Мрачное, серое. Уж не заболел ли?
Микита почувствовал, как горят уши и щеки. Вздохнул и сказал:
— Олешков жалко. Долго стоят… Я же бригадир.
— Так кто же тебя держит? Езжай.
— Держит не держит… Однако пароход ещё не пришел. Товар, продукт надо… Вина мало.
