Богатырские фамилии. Красные и белые (Сборники рассказов) - Алексеев Сергей Петрович (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Подошёл первый:
— Товарищ генерал, командир танкового полка подполковник Чёрный прибыл в ваше распоряжение.
— Здравствуйте, — сказал генерал Вольский. Посмотрел на подполковника, понравился ему офицер. Коренастый, крепкий. Глаза весёлые. Взгляд открытый.
Поинтересовался генерал, как доехал полк, сколько танков в полку, каково у бойцов настроение.
— Отличное настроение, — отвечает подполковник Чёрный. — Танки новые. К боям готовы.
— Вот и прекрасно, — сказал Вольский. — Желаю успехов по новому месту службы.
Представился подполковник Чёрный, сделал шаг в сторону. Новый офицер подходит к генералу Вольскому. Смотрит генерал — строен, высок офицер. Глаза серьёзные. Взгляд орлиный. Звание у офицера, как и у подполковника Чёрного, тоже подполковник.
Подошёл подполковник к генералу:
— Товарищ генерал, командир танкового полка подполковник Белый прибыл в ваше распоряжение.
Посмотрел генерал на подполковника:
— Как? Повторите фамилию.
— Подполковник Белый, — повторил подполковник.
Смотрит генерал Вольский на стоящего перед ним подполковника. Чёрный — Белый… Вот это да! «Шутят, что ли?» — даже подумал. Да нет, глаза у подполковника серьёзные, взгляд не озорной — орлиный.
Расхохотался тогда генерал. Понял, произошло совпадение. Подозвал он вновь подполковника Чёрного, показал на Белого:
— Знакомьтесь.
— Подполковник Чёрный, — представился Чёрный.
— Подполковник Белый, — представился Белый.
Теперь наступило время рассмеяться и самим подполковникам.
Стали подполковники Белый и Чёрный служить в одном корпусе. Немало шуток об этом тогда ходило. Даже сам корпус порой называли то чёрно-белый, то бело-чёрный.
Даже в стихах шутили:
— Белый Чёрного спросил: где ты бороду красил?..
Доходили шутки и до генерала Вольского.
— Били бы хорошо врага, — отвечал генерал Вольский. — А Белый или Чёрный — не имеет значения.
А вот врагов, нужно сказать, и подполковник Белый и подполковник Чёрный били действительно умело. Это они в числе других со своими танковыми полками завершили стремительное окружение фашистов под Сталинградом. Это они вместе со своими танкистами умело колотили дивизии генерал-фельдмаршала Манштейна, ответив на фашистскую грозу нашей грозой советской.
Шутили солдаты:
— Бьёт их Белый, бьёт их Чёрный. Жизнь фашистам не мила. Белый свет им ныне чёрный.
Разбит Манштейн. Не прорвались к своим фашисты.
— Мы не прорвались, но есть самолёты!
Боеприпасы, горючее, продовольствие стали поступать к фашистам в Сталинградский котёл по воздуху. Организовали фашисты воздушный мост. Бороздят самолёты небо.
Началась эта история ещё до того, как попали фашисты в котёл, в Сталинградское окружение. Атаковали как-то фашистские асы колонну советских танков. Изрядно нашим тогда досталось. Беснуются в небе, как вихрь, самолёты. Стали над танками в замкнутый круг. Пикируют вниз на танки.
Приметил его танкист, механик-водитель старший сержант Гаврилов. Самолёт был под номером 22. Именно бомбой с этого самолёта был подорван гавриловский танк. Именно пулей с этого самолёта был ранен стрелок Носак.
Стоит на земле Гаврилов. В бессильной злобе грозит кулаком самолёту.
С той минуты не было большей мечты у Гаврилова, как отомстить фашисту. Крепко держит в памяти номер 22.
Смеются друзья над Гавриловым:
— Рождённый ползать летать не может.
— Да где это видано, чтобы танк отомстил самолёту!
— Отомщу, — упрямо твердил Гаврилов.
Уж, видимо, очень был зол Гаврилов. Гора с горой, говорит, не сходится. Снова сошлись самолёт и танк.
Случилось это в конце декабря, в самый разгар боёв, когда добивали наши войска Манштейна. Танковая бригада, в которой служил Гаврилов, получила приказ прорваться к фашистам в тыл и выйти к станции Тацинской. Рядом с Тацинской большой фашистский аэродром. На аэродром и был нацелен удар танкистов.
Тронулись танки в рейд. Хмурое утро. Ползёт туман. Укрылись машины в молочной мари. Проскочили танкисты десятки километров, вышли незаметно к аэродрому. Не ждут их фашисты. Забит аэродром машинами. Стоят самолёты сплошными рядами. Ряд подпирает ряд.
— Бей по хвостам! Бей по хвостам! Топчи по хвостам! — пронеслась команда.
Хвост — самая уязвимая часть самолёта. На хвосте крепят рули. Сбиты рули, самолёт — игрушка.
Устремились танки к самолётным шеренгам. Режут хвосты, как бритвой. Вместе со всеми крошит фашистов и старший сержант Гаврилов.
Мчит сквозь огонь Гаврилов. Выскочил к взлётному полю. Смотрит выруливает самолёт. Глянул Гаврилов: сердце ударило в грудь, как молот.
— Он! — закричал Гаврилов.
— Он! — сверху из башни кричит Носак.
Видят номер 22 на борту самолёта. Развернул Гаврилов танк, устремился за самолётом. Увидел фашистский лётчик советский танк, дал мотору полные обороты и прямо поперёк взлётного поля пошёл на взлёт. Бежит машина. Перебирают колёса заснеженные бугорки. Бежит самолёт, а следом несётся танк.
— Стреляй, стреляй! — кричит Носаку Гаврилов.
Да только мешкает что-то Носак. Никак фашиста в прицел не схватит.
Танк не чета быстрокрылому. Всё быстрее, быстрее бежит самолёт. От неровностей поля словно гусь с ноги на ногу переваливается. Не уменьшается между ними — растёт расстояние. Уходит из рук стервятник.
Добежал самолёт до границы поля. Тут проходил овражек. Подпрыгнул. Повис в воздухе. Вот-вот начнёт набирать высоту.
— Стреляй! — дико кричит Гаврилов.
В это время и танк подскочил к овражку. Коснулся овражной кручи и — о чудо! — как лыжник с трамплина, за самолётом — в воздух. В эту минуту Носак и стрельнул. Вышел снаряд смертоносным жалом. Лизнул самолётную твердь. Рухнул фашист на землю.
Танк хотя и свалился тогда в овражек, но цел, невредим и счастлив.
Более 300 самолётов уничтожили в этот день советские танкисты на аэродроме в Тацинской. Да и не только здесь. И на другие аэродромы совершили танкисты рейды.
Сбивали фашистов метким огнём зенитчики. Советские истребители встречали фашистов в небе. Ничего не получилось у фашистов с мостом небесным.
Рухнул воздушный мост.
Идут последние дни Сталинградской битвы. Станица Садовая. На пути к Сталинграду. Почти от самых железнодорожных путей тянутся тут бараки. Когда-то здесь были склады. Сейчас госпиталь для раненых и обмороженных фашистских солдат.
Много их. Прибывают всё новые.
Прибыли вместе с другими и солдаты Отто Шредер и Хуберт Пикер. Оказались рядом они на нарах. Ранен Шредер в живот осколком. Отморозил руки и ноги Пикер.
В стонах и муках лежат солдаты. Обходят врачи бараки:
— Мужайтесь! Мужайтесь! Вы гордость рейха. Вы доблесть рейха. Чтит вас родина. Чтит и помнит.
Лежат солдаты. Однако у всех тревога. Что ожидает их впереди? Где-то рядом идут бои. Раскаты слышны орудий. Боятся солдаты русского плена. Наступает Советская Армия. Волнуются и сами врачи. Звонят они в штаб к начальникам.
— Не беспокойтесь, — отвечают начальники. — Не бросим больных, не бросим. Не попадут они к русским в плен.
Заверяют врачи солдат:
— Не попадёте вы к русским в плен.
И снова:
— Мужайтесь! Мужайтесь! Вы гордость рейха. Вы доблесть рейха. Чтит вас родина. Чтит и помнит.
И верно. Слух прошёл по баракам: едет полковник из штаба, везёт ордена-кресты. Вручат храбрецам награды.
Повеселели солдаты. Поднялся солдатский дух. Не забыла их родина. Чтит и помнит.
Прибыл полковник.
— Смирно! — команда идёт по баракам.
Замерли все: и врачи и больные. Вручает полковник солдатам награды. Идёт вдоль нар, никого не обходит. Косят Шредер и Пикер глазами. Скоро и к ним подойдёт.
— Хайль Гитлер! — произносит полковник. И цепляет солдатам почётный знак.
— Хайль! — отвечают солдаты.
— Хайль! — прокричали и Шредер и Пикер.
