Бедовый мальчишка - Баныкин Виктор Иванович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Пока начбриг сидел над картой, выставив спину с проступившими через гимнастерку лопатками, Лоскутов стоял возле него, затаив дыхание.
— Слушай теперь, — заговорил наконец Чапаев, жестом приглашая командира полка следить за картой. — Оба полка бригады должны перейти в наступление. В решительное наступление. Противники получат удар с тыла, в самое слабое место… Надо сбить спесь этим господам!.. Твоему полку вернуть переправу. А в Карловку к Соболеву сейчас же отправим ординарца с приказом. Разинский полк через Гусиху выйдет в тыл чехам и атакует их вместе с твоими ребятами в Таволжанке.
Рассказав командиру Пугачевского полка о плане предстоящей операции, Василий Иванович постучал по столу циркулем и спросил:
— Понял?
Помолчав, уверенно проговорил:
— Если успешно поведем дело, можно будет и Николаевск освободить от белобандитов, и неприятеля обескровить.
Подписав последние приказы и послав в Карловку ординарца с пакетом, Чапаев с Лоскутовым поехали к передовым цепям.
Пугачевский полк занимал позицию в поле, в полукилометре от извилистого берега реки.
Батальоны и роты вели перестрелку с неприятелем, закрепившимся у переправы, на этом берегу. С другого, правого, берега, крутого и заросшего тальником, чехи обстреливали красноармейцев из пулеметов.
Два брата Кузнецовы — Семен и Тихон — лежали за одним бугорком. Стреляли редко — берегли патроны. Гимнастерки на спинах братьев почернели от соленого пота, по багровым лицам сбегали мутные струйки.
— Хотя бы солнышко, что ли, скорее закатилось, — проворчал Тихон. — Эко как шпарят! Без передыху!
Семен глубже надвинул на лоб фуражку. Облизав потрескавшиеся губы, нехотя протянул:
— Долго, пожалуй, тут не задержимся…
Тихон не ответил. Еще ниже опустив голову, он надолго застыл, не шевелясь, весь отдавшись глубокому раздумью.
На бугорок прыгнула зеленая саранча и притаилась, прижалась брюшком к земле. Осторожно подняв руку, Семен собрался накрыть саранчу ладонью, но она скакнула и полетела, распустив розовые слюдяные крылышки.
В это время Семена окликнул сосед по левую сторону, старик Власенко. Когда Семен оглянулся, Власенко широко, во все лицо, заулыбался, показывая из-под усов редкие, пожелтевшие зубы:
— Василь Иваныч прискакал!
Весть о приезде Чапаева в несколько секунд облетела всех бойцов. Красноармейцы оглядывались назад, желая поскорее увидеть начбрига. Все оживились, повеселели. Стали перебрасываться словами:
— Теперь, ребята, не тужи!
— Узнает нынче чех, где раки зимуют!
Руководство операцией начбриг взял на себя.
Чапаев приказал сейчас же выдать бойцам запас патронов, обнести цепи водой.
— Предупреждаю: все должны быть готовыми к атаке, — сказал Василий Иванович командирам.
Встав во весь рост в тачанке, Чапаев долго разглядывал в бинокль позиции противника, намечая, куда поставить пулеметы. Посвистывая, пролетели пули, но он, казалось, ничего не замечал.
На солнце набежало дымчатое облачко с белой пенной опушкой, и тут же из степи вдруг налетел ветер и окутал цепи черной пылью.
Начбриг спрыгнул на землю и указал места, где требовалось укрепить пулеметами.
Подошел Исаев с кружкой холодной колодезной воды и, чуть улыбаясь, сказал:
— Испить не хочешь, Василий Иванович?
Чапаев напился и, расправляя усы указательным пальцем правой руки, зашагал. Ординарец последовал за ним.
Прошли в первую цепь. Бойцы посторонились, уступая место, и начбриг с ординарцем легли на землю.
Была дана команда: «К перебежке приготовиться!» И все замерли, готовые в любое мгновение вскочить, броситься вперед. Настороженная тишина длилась секунду, другую, третью. И хотя все только и ждали короткого, отрывистого слова перебежка, оно, оказалось, прозвучало совсем неожиданно.
— Перебежка! — закричал Чапаев, и цепь, как один человек, взметнулась, поднялась. — Бегом!
И все бросились вперед.
Поддерживая левой рукой шашку, начбриг бежал вместе со всеми, то смотря прямо перед собой, то оглядываясь на цепь, ощетинившуюся штыками.
Затарахтело несколько чешских пулеметов.
— Ложись!
С каждой перебежкой расстояние до переправы быстро сокращалось. Уже отчетливо были видны камыши у противоположного берега Большого Иргиза.
Когда Семен Кузнецов осторожно приподнял голову и посмотрел прямо перед собой, у него от изумления широко открылись глаза.
В течение дня Семен не один раз видел Иргиз, но вот почему-то лишь сейчас эта знакомая с детства мелководная, извилистая степная речушка вдруг показалась ему какой-то необыкновенной, трогательно-волнующей.
Точно зачарованные смотрели в эту тихую, небыструю речку и сонно поникшие камыши, и глинистый крутой берег, и кустарник с сизыми обмякшими листочками, и голубеющее бездонное небо. Семен на какое-то мгновение забыл и о войне, и о пролетавших над головой пулях, и о том, что, может быть, его скоро не будет в живых.
Вспомнились Семену мальчишеские поездки в ночное, и рыбалки на заре, и многое, многое другое — такое близкое, родное.
Внезапно что-то прожужжало, и рядом с вытянутой рукой Кузнецова взбугрилась земля.
— Нагни голову! — услышал Семен голос Василенко, строгий и незнакомый, и тут же пришел в себя.
«Ведь это пуля чуть не задела меня», — пронеслось в голове у Семена, и сознание близкой опасности сразу сковало все члены.
Цепи лежали в напряженном молчании. Перебежки кончились. Сейчас начнется атака… И вот наконец наступило то, о чем думал каждый в эти пять минут, показавшиеся вечностью:
— В атаку-у!.. Ур-ра-а!..
Бойцы поднялись, выпрямились и ринулись вперед, сотрясая воздух мощным, непрерывным «ура».
Семен бежал в одной цепи со всеми. Как и все, он кричал «ура» и удивлялся, как это минуту назад он мог поддаться страху. Его настоящим желанием было стремление вперед. Вперед и вперед! Скорее смять, сокрушить врага! О смерти, которая в любое мгновение может оборвать его жизнь, он больше не думал.
Семен увидел Чапаева. Взмахивая шашкой, начбриг бежал на полшага впереди цепи.
«Вот он, наш родной, с нами!» — подумал Семен и, прислушиваясь к привычному, ободряющему топоту, оглянулся назад, на своих товарищей. В тот же миг на виске у брата Тихона он увидел красное расплывшееся пятнышко.
Семен еще не успел спросить себя: «Что с братом? Ранен?», как Тихон пошатнулся и, выронив из рук винтовку, плашмя повалился на землю.
В это время позади наших цепей заработали пулеметы. Несколько чешских солдат выскочили из окопа и кинулись к мосту. Красноармейские цепи еще громче закричали «ура».
Неприятель не выдержал, дрогнул. Бросая винтовки, солдаты лавиной устремились к переправе. На мосту солдат пытались задержать офицеры, но их смяли. В панике офицеры понеслись, гулко топая сапогами по деревянному настилу.
Захватив переправу, Чапаев повел полк к Таволжанке. Разведка донесла, что противник бросил навстречу Пугачевскому полку все свои силы.
— Нам это и нужно, — выслушав начальника разведки, сказал начбриг.
Поздно вечером полк остановился на ночлег. После ужина, проверив выставленные дозоры, Чапаев с Лоскутовым неторопливым шагом проходили по стану. И справа и слева еще слышались приглушенные разговоры расположившихся на отдых бойцов, негромкий смех, а где-то совсем рядом какой-то весельчак что-то распевал себе под нос.
Легонько толкнув командира полка в бок, Василий Иванович полушепотом проговорил:
— Слышишь? — И тут же с упреком добавил: — Как же это ты с такими орлами не смог неприятеля одолеть? Или нашу заповедь забыл — врага бить всегда, но самим от него никогда не бегать!
Василия Ивановича окликнули. От сидевших кружком красноармейцев отделился высокий парень. Приветливым знакомым голосом проговорил:
— А мы на вашу долю похлебки оставили. Думаем, закружится Василий Иванович с делами разными… Может быть, откушаете?
— Семен Кузнецов? — спросил начбриг.
