Старшая сестра - Воронкова Любовь Федоровна (читать книги без сокращений txt) 📗
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ЗИНОЙ
Утром Зина слышала, как бабушка, вставая, охала и кряхтела:
– Ох, ох, батюшки, кровные… Как поясницу-то разломило!
– А не надо было вчера тут целую баню устраивать, – сказал отец. – Замучилась вчера – вот и болеешь! Чего ради?
– Как – чего ради? Ты-то ещё, греховодник! Завтра пасха, а он – чего ради!.. Пойти тесто посмотреть – подходит ли.
В школе тоже кое-где бродили разговоры о завтрашнем празднике христианской церкви.
– Девочки, а у Белокуровых пасху справляют! – сообщила курносая, вечно оживлённая, вечно всё знающая Аня Веткина. – Отец – коммунист, а они пасху справляют!
Тамара услышала.
– Ничего подобного! Мы ничего не справляем, – возразила она. – Просто мама велела сделать пасху и кулич испечь. Что ж такого? Просто вкусные вещи. Отчего ж не поесть, если вкусно? Вот ещё! Мы же их в церковь не понесём!
– А что, сладкий творог можно только именно в этот день есть? – запальчиво вмешалась в разговор принципиальная Сима Агатова. – А в другие дни нельзя? Вон у нас в молочной очень часто бывает сладкий творог с изюмом – купи да ешь!
– Ну, уж в этот день… – как-то осторожно, поджимаясь, промямлила Ляля Капустина, последнее время так и ходившая по следам Тамары. – В этот день… как все…
– Как все? – вспылила Сима. – Как кто – все?
– Ну, народ… – Ляля взглянула на Тамару. – Подумаешь, какое дело…
– Народ! – вмешалась Маша Репкина. – Народ уже давно никаким богам праздники не справляет. Эх, вы, а ещё пионерки!
Маша круто отвернулась от них, взяла под руку Симу, а другой рукой – Зину, которая молча стояла тут же, и они все трое пошли по широкому голубому коридору. В конце коридора сияло огромное, освещённое солнцем окно.
– Пионерки тоже! – повторила Маша. – Им всё равно, лишь бы вкусно. Они, если хочешь, и в церковь пойдут!
– Это нечестно – то, что они говорят! – возмущённо сказала Сима. – Пионерки не должны так думать и так говорить!.. Зина, почему ты молчишь?
– Я думаю, – негромко сказала Зина: – а что может Тамара сделать, если её мама захотела кулич испечь? Ведь она у Тамары не спросилась же!
– Ну и правильно. И, конечно, не спросилась. Ну, а у Тамары, у пионерки, должно быть своё отношение к этому? Должно. А у неё нету. Ей лишь бы послаще чего, самое главное! Её это не волнует даже. По-твоему, это по-пионерски?
– Нет, – согласилась Зина, – конечно, не по-пионерски!
Зина сказала и тут же проверила себя: а она разве бабушкиному куличу не радуется? И, к успокоению своему, почувствовала, что нет, не радуется, что бабушка своими церковными разговорами так замучила её, и так устала она бояться, что все эти церковные обряды заинтересуют и увлекут ребят и они вдруг вместе с бабушкой начнут веровать в бога и молиться. Зина так устала от этого, что и кулич и пасха казались ей чем-то враждебным, как опасная приманка в западне. Нет, Зина ничему этому не радовалась.
Они шли по коридору, а Тамара и Ляля Капустина глядели им вслед, внутренне смущённые. Но смущения своего они даже и друг другу показать не хотели.
– Подумаешь! – сказала Тамара. – Уж очень умные чересчур!
– Подумаешь! – повторила и Ляля, не зная, что бы такое сказать ещё. Но ничего не придумала и опять повторила: – Подумаешь!
Зина была согласна и с Симой и с Машей. Пионер должен быть принципиальным всегда и во всём. Но она не знала, какое испытание ждёт сегодня её самоё.
Дома по всей квартире плавал запах сдобного теста. В комнатах было празднично прибрано, стол накрыт самой лучшей скатертью с жёлтой каймой – эту скатерть мама стелила только на Новый год, на Первое мая и на Октябрьские праздники. В спальне перед бабушкиной иконой горела маленькая зелёная лампадка.
Бабушка лежала на диване.
– Пришла? – окликнула она Зину. – Ох, ох… Вот и хорошо. Придётся тебе, Зина, мне услужить сегодня… Прямо не разогнусь после вчерашней-то уборки. Не знаю, как сегодня заутреню выстою…
– А может, тебе не ходить сегодня в церковь, бабушка? – сказала Зина.
– Что ты! Да нешто можно! – Бабушка села на диване и спять охнула, – Это к заутрене-то! Да ведь «Христос воскресе» будут петь!
– А что надо сделать? – спросила Зина, прикидывая в уме, что такое понадобилось бабушке.
– Сходи, матушка, в церковь, освяти куличик, – ласково сказала бабушка. – Ох… сама никак не могу!
Зина повернулась к бабушке и уставилась на неё изумлёнными глазами:
– Что?!
– Ну – что-что! – со скрытой досадой сказала бабушка. – Как будто и невесть что говорю. Сходи, говорю, в церковь, тут недалечко, не на край света посылаю, да освяти кулич, – вот и всё, и ничего больше! Кабы я сама могла, разве бы я просила?
– Я не умею куличи святить, – бледнея от возмущения, ответила Зина и отошла к своему столу.
Ещё этого не хватало, чтобы школьница, пионерка, пошла в церковь кулич святить!
Но бабушка не собиралась уступать Зине.
– А и уметь-то нечего, – возразила она. – Вот завяжу тебе в платочек, да и отнесёшь. А там уж – что люди, то и ты. Поставишь куда надо. Покажут. Батюшка придёт, побрызгает святой водой – и всё. Возьмёшь и обратно принесёшь.
– Бабушка, я пионерка, я не могу ходить в церковь, – сказала Зина как могла спокойнее. – Я не могу. Это нечестно!
– Эко, выдумки какие! – Бабушка начала понемногу давать волю своему раздражению. – Нечестно своей бабушке услужить! Бабушка-то вон не посчиталась, дом свой бросила да к вам приехала… А вот заболела – и конец. Оставайся без праздника!
– Бабушка, пусть Анна Кузьминична снесёт.
– Снесёт она, как же, греховодница такая! – Бабушка махнула рукой. – Давай, говорит, я твой кулич из-под крана попрыскаю, а поп-то, говорит, нешто не такой же водой прыскает. Всё ведь насмех – вот в Москве народ-то какой! Ну, что ж поделать… видно, без праздничка оставаться. Да, видно, пора и вещички свои собирать, да и отправляться опять из земли Халдейской в землю Ханаанскую. Домой, восвояси. Там хоть соседи вокруг меня, а тут? Вот и в родной семье, а одним-то одна, некому кулича освятить!
Зина молчала. Слушала. Так и решила отмолчаться. Но заявление бабушки о том, что она уедет восвояси, испугало Зину.
