Шарло Бантар - Яхнина Евгения Иосифовна (книги полностью бесплатно TXT) 📗

Она готова была заплакать, но не её жалобный тон повлиял на мальчика. Кри-Кри прекрасно знал, что его пение могло теперь решить судьбу не только кафе, но и дяди Жозефа. Поэтому надо было петь.

— Сейчас спою, мадемуазель! — живо сказал он, обращаясь к капризной даме. — Только прошу заранее извинить меня за хриплый голос.

Он откашлялся, подражая профессиональным певцам, и, став у столика капризной дамы, лицом к двери, запел:

Он пел, а мысли его перескакивали с одного предмета на другой. Ему очень любопытно было знать, о чём шептались хозяйка с офицером; беспокоила его и капризная дама, которая сидела рядом с версальцем и была чем-то раздражена или недовольна.

Но больше всего Кри-Кри заинтересовали два посетителя, устроившиеся за столиком у самого окна, как раз в противоположной стороне от буфетной стойки, около которой стоял Кри-Кри. Одного из этих посетителей Кри-Кри немного знал: это был художник Андре, частый посетитель «Весёлого сверчка». Он набрасывал на куске картона портрет красивой девушки, а она, волнуясь, что-то ему рассказывала.

О чём она говорила, Кри-Кри не слышал. Но ещё раньше, подавая художнику бутылку содовой воды, он заметил, с какой жадностью она ела горячую колбасу, откусывая её крепкими, белыми зубами.

Петь ему сегодня было особенно тяжело. По настоянию хозяйки, Кри-Кри выбрал весёлую песню, которая требовала громкого и бурного исполнения, но мальчику было сейчас не до веселья.

Он рассчитывал пропустить несколько куплетов и поскорей закончить свой номер, но, как назло, капризная дама не спускала с него глаз и внимательно прислушивалась к словам песни…

Кри-Кри облегчённо вздохнул, допев последнюю строфу.

Однако размышлять было некогда. Публика прибывала и прибывала. Успеть бы только всех обслужить. Всё же Кри-Кри задерживался около столика художника каждый раз, когда проходил мимо, подавая вино и закуски на соседние столики. До него долетали отдельные слова, но он не мог понять, о чём Андре разговаривал с девушкой.

А между тем Жюли Фавар — это была она — взволнованно рассказывала художнику свою печальную историю:

— У мадемуазель Пелажи была собачка и два кота. Их надо было чистить и мыть каждый день. И гулять с ними. Вы не можете себе представить, какого труда стоило их уберечь в дни прусской осады Парижа! Того гляди, кто-нибудь поймает их на жаркое: ведь они у нас чудесно выкормлены! — со вздохом сожаления добавила девушка.

— Я хорошо знаю мадемуазель Пелажи, — сочувственно отозвался Андре. — Но почему она вам отказала?

— Это чистая случайность, мсье, — залившись румянцем, сказала Жюли. — Уезжая в Версаль, мадемуазель Пелажи оставила мне свою мебель и строго наказала её беречь…

— Ну и… — торопил Андре. Рассказ девушки явно его заинтересовал.

— Ну, я и берегла её как могла. Ни разу никуда не отлучалась. Но однажды с баррикады, которая прилегала к нашему дому, ко мне поднялся молодой федерат. Он потребовал, чтобы я покинула квартиру, так как версальские войска собираются обстреливать наш дом. Я отказалась. Он продолжал настаивать. Пока мы спорили, грянула пальба. Молодой коммунар подошёл к окну. В него начали стрелять с улицы и повредили трюмо. Когда мадемуазель Пелажи вернулась, она была неумолима и не позволила мне остаться у неё ни одного дня, хотя я и представила вот этот документ, подтверждающий, что я ни в чём не виновата.

Жюли вынула из-за корсажа удостоверение Виктора Лиможа и положила его перед художником.

Андре взглянул на подпись поэта и вскочил со стула. Заметно волнуясь, он обернулся к сидевшему за соседним столиком мужчине лет пятидесяти, одетому с подчёркнутой изысканностью.

— Мсье Бове, — обратился к нему художник, — вы спокойно распиваете вино и не подозреваете, что рядом с вами лежит настоящий клад! В руках такого коллекционера, как вы, этот документ — поистине бесценная находка! — И Андре протянул Бове удостоверение Жюли.

Девушка удивлённо переводила глаза с Андре на Бове и не могла понять, о чём говорит художник.

Но если подпись Лиможа взволновала Андре, то коллекционера Бове, известного собирателя автографов знаменитых людей, эта подпись просто ошеломила.

Он с жадностью схватил бумажку. Страсть коллекционера проснулась в нём при виде документа, сулившего со временем золотые горы его обладателю.

— Так, так… — захлёбываясь от волнения, бормотал он, читая и перечитывая бумажку.

— В ваших руках — целое состояние, — шепнул девушке довольный Андре.

Полный страстного нетерпения обладать ценным автографом, Бове обратился к Жюли:

— Дорогая мадемуазель Фавар! Никто другой не сумеет так оценить этот документ, как я. К тому же не забудьте об опасности, связанной с его хранением в наше время. Тем не менее я буду щедр, я буду очень щедр. Пятьсот франков немедленно, в присутствии мсье Андре.

— Я не понимаю вас! — воскликнула девушка и невольно протянула руку за документом.

— Милая Жюли, — сказал Андре, — вам повезло. Как я уже говорил, господин Бове — коллекционер. Он хочет купить у вас удостоверение Лиможа за большую, очень большую сумму — пятьсот франков. Понимаете?

От слов «пятьсот франков» у Жюли на мгновение закружилась голова. Такой большой суммы она никогда не имела, да и не было надежды её когда-нибудь получить… Пятьсот франков! Ботинки Пьеру, новое платье маленькой Ивонне, тёплая шаль матери, независимая жизнь в Париже… Не придётся думать о куске хлеба! Не надо искать работу, ежедневно терпеть унижения и оскорбления… Всё, всё это заключалось в маленькой бумажке!

Жюли до боли сжала в руке расписку.

— Вы понимаете, — шептал ей между тем Андре: — пятьсот франков! Это целое состояние, оно даст вам независимость, наконец, приданое. Вы можете стать счастливейшей женщиной в Париже!

Негодование охватило Жюли. Эти господа убили Лиможа, а теперь торгуют его именем… Нет, нет, ни за что! Она не продаст документ!

Её синие глаза остановились на Андре. Они были холодны и выражали решимость и твёрдость.

Жюли почувствовала, что ей грозит опасность, но она спокойно произнесла:

— Я вам очень благодарна, мсье Андре, а также и вам, мсье Бове, но этот документ я не продам никому и никогда.

— Я дам дороже! — закричал Бове. — Я дам тысячу франков!

У него тряслись руки и странно отвисла челюсть. Он был в отчаянии, что из его рук уходит такая редкость.

— Нет-нет! — Жюли говорила торопливо, точно опасаясь, что её заставят уступить. — Нет, я не продам документ.

— Вы сумасшедшая! Вы безумная! — закричал Андре. — Пеняйте на себя, если дело обернётся не так, как вы ждёте…

— Благодарю вас, господа, но денег мне не надо. Удостоверение господина Лиможа останется у меня.

— Это ваше последнее слово? — Бове перегнулся через стол и смотрел на девушку колючим взглядом серых выпуклых глаз.

— Да! — твёрдо сказала Жюли.

— Документ будет моим! — прохрипел Бове. — Дамы и господа! — обратился он вдруг к публике.

Широко раскрыв глаза, Жюли с беспокойством смотрела на Бове. Она всё ещё ничего не понимала.