Сверстники - Ролингс Марджори Киннан (бесплатные полные книги .txt) 📗
– Чего там, – уклончиво ответил Бык. – Что значит один олень? Ну ладно, бывайте здоровы.
Пенни покачал головой и вернулся к своей работе. Его тревожило, что у него нет дружеских отношений с его единственными соседями в маленьком мире зарослей.
Работа была лёгкая, и Джоди проводил с Флажком долгие часы. Оленёнок быстро подрастал. У него были длинные стройные ноги. В один прекрасный день Джоди обнаружил, что светлые пятна на его шкурке – эмблема оленьего младенчества – исчезли. Джоди тотчас принялся ощупывать его гладкую твёрдую голову, ища признаки рогов. Пенни увидел его за этим занятием и невольно рассмеялся.
– Ты ждешь чудес, сын. Головешка-то у него будет тупая, ровно пенек, до самого лета. Пока ему не сравняется год, никаких рогов ему не положено. Ну, а там уж прорежутся этакие маленькие острые рожки.
Джоди ощущал довольство, наполнявшее всего его существо теплом и каким-то ленивым удивлением. Даже отступничество Оливера и отчужденность Форрестеров казались теперь чем-то таким далеким, что почти не трогали его. Чуть ли не каждый день он, захватив ружьё и охотничью сумку, отправлялся с Флажком в леса. Мерилендские дубы из красных стали густо-коричневыми. Каждое утро выпадали заморозки, и заросли поблескивали, словно роща рождественских елок. Это напоминало о том, что рождество не за горами.
– Мы побездельничаем до рождества и отправимся на рождественские гулянья в Волюзию, – сказал Пенни. – А после этого снова возьмёмся за дела.
В сосновом лесу за провалом Джоди нашёл местечко, поросшее эритриной, и набрал полные карманы ярко-красных, твёрдых, как камень, похожих на бобы семян. Из корзинки с шитьем он стащил большую иглу с крепкой ниткой и брал её с собой повсюду в свои похождения. Усевшись где-нибудь на солнышке под деревом, он терпеливо нанизывал бобы, по нескольку штук в день, делая ожерелье в подарок матери. Бобы нанизывались неровно, но, в общем, выходило неплохо. Закончив ожерелье, он таскал его в кармане, и от соседства с хлебными крошками, беличьими хвостами и прочими подобными предметами оно приобрело замусоленный вид. Тогда он отмыл его в провале и запрятал на балке в своей спальне.
В прошлом году у них не было ничего особенного на рождество, если не считать дикой индюшки к обеду, так как не было денег. В нынешнем году у них были деньги, вырученные от продажи медвежат. Пенни отложил часть для покупки хлопковых семян и сказал, что остаток можно истратить на рождество.
– Если мы собираемся отправиться на гулянья, – сказала матушка Бэкстер, – то я хочу перед тем съездить в Волюзию за покупками. Мне надо четыре ярда ткани из шерсти альпака, чтобы по-людски встретить рождество.
– Я знаю, о чём ты думаешь, жена, – сказал Пенни. – Я не хочу спорить, потому как всё моё – твоё, но, сдается мне, четыре ярда тебе хватит только на пару штанов.
– Если хочешь знать, я собираюсь перешить моё свадебное платье. По длине оно мне хорошо, я не росла ни вверх, ни вниз, а только вширь. Вот я и хочу вставить кусок спереди, чтобы оно сошлось на мне.
Пенни похлопал её по широкой спине.
– Ну, не горячись. Добрая жена вроде тебя заслуживает куска ткани для переделки своего свадебного платья.
– Тебе всё бы зубоскалить надо мной, – сказала она, смягчившись. – Я никогда ничего не прошу, и ты так к этому привык, что уж и не ждешь, чтобы я запросила.
– Я понимаю. Разве меня не мучит, что ты живёшь кругом в нехватках? Я бы не пожалел для тебя рулон шёлка, а бог даст, будет у тебя когда-нибудь колодец при доме, и тебе не придётся больше стирать в провале.
– Я собиралась в Волюзию завтра, – сказала она.
– Дай нам с Джоди поохотиться денёк-другой, может, мы захватим в лавку мяса и шкур, и ты сможешь тогда купить что душе угодно.
Первый день охоты ничего не принес.
– Когда не ищешь оленей, – сказал Пенни, – их полно кругом. А начнешь на них охотиться, так можно подумать, в город попал.
На этой охоте произошёл смутивший всех эпизод. К югу от участка Пенни пытался заставить собак пойти по следу не то маленького, годовалого оленя, не то рослого оленёнка. Собаки отказались взять след, и Пенни сделал то, чего не делал уже многие годы: сломал хворостину и отстегал Джулию за упрямство. Она жалобно тявкала и скулила, но след так и не взяла. Загадка разъяснилась в конце дня. В самый разгар охоты, как он имел обыкновение делать, появился Флажок. Пенни невольно вскрикнул, затем нагнулся к земле и сличил его след со следом, который отказались взять собаки. Следы совпадали. Старая Джулия узнала младшего Бэкстера либо по отпечаткам копыт, либо по запаху.
– Это научит меня смирению, – сказал Пенни. – Собака, а, можно сказать, знает, кто твой родственник.
Джоди ликовал. Он был глубоко благодарен старой собаке. Ему очень не хотелось бы, чтобы Флажок был напуган погоней.
Второй день охоты был с прибытком. Они нашли оленей, кормившихся на болоте, и Пенни свалил крупного быка. В уголке прерии, с трёх сторон окружённом лесом, он выследил и поднял ещё одного, поменьше. Он дал Джоди выстрелить первым и, после того как тот промахнулся, подстрелил его. Они охотились пешком: найти дичь в эти дни можно было только путём медленного выслеживания или совсем случайно. Пенни пошёл за лошадью и повозкой. Когда он вернулся, с ним был Флажок.
– Твой баловень любит охоту не меньше собак, – сказал он.
На пути домой Пенни показал место, где кормились медведи. Они объедали ягоды с пальм сереноа.
– Это очищает и подкрепляет их. Они идут на зимнюю лёжку жирные, словно масло. Похоже, в этом году мы будем спасаться медвежатиной, другой свежатины будет мало.
– А кто ещё ест эти ягоды, па?
– Ещё их любят олени. А ещё, с позволения сказать, если наполнить ими большую бутыль, залить их кубинским ромом и дать постоять месяцев пять, получится такой напиток, от которого даже наша мать запоет аллилуйю, если только ты сможешь заставить её выпить.
На местах повыше, там, где начинали расти пальмы, смешиваясь затем с мерилендским дубом, Пенни показал узкие следы, уходившие в норы сухопутных черепах. Это были следы гремучих змей. Они уже приготовились к зимней спячке, но в тёплые погожие дни выползали на несколько часов погреться на солнце возле нор. Казалось, будто все невидимые обитатели зарослей зримо проходят перед глазами Пенни.
Дома Джоди помог отцу освежевать оленей и разделать шкуры и окорока – те части туши, которые только и можно было продать. Наутро Пенни сказал:
– Нам надо договориться, останемся ли мы на ночь у матушки Хутто или вернёмся домой. Если мы заночуем, Джоди должен остаться здесь, доить Трикси, кормить собак и кур.
– Трикси сейчас почти пустая, па, – сказал Джоди. – А корму ей мы можем оставить. Разреши мне тоже поехать, па, и давайте останемся на ночь у бабушки Хутто, ладно?
– Ты хочешь остаться там на ночь? – спросил Пенни у жены.
– Нет. У нас с ней никогда не было особенной любви.
– Тогда не останемся. Можешь поехать с нами, Джоди, но чтоб никаких упрашиваний остаться, после того как мы туда приедем.
– А что мне делать с Флажком? Можно, он пойдёт с нами? Тогда бабушка Хутто сможет его увидеть.
– Опять этот оленёнок, чтоб ему пусто было! – взорвалась матушка Бэкстер. – Никогда ещё у нас не было такой мороки, даже с тобой!
– Тогда я просто останусь с ним тут, – сказал Джоди обиженно.
– Привяжи оленёнка и забудь про него, сын, – сказал Пенни. – Он не собака и не ребёнок, хоть ты и нянчишься с ним совсем как с ребёнком. Ты не можешь носить его повсюду, словно девочка куклу.
Джоди нехотя привязал Флажка в сарае и пошёл переодеваться. Пенни надел чёрный суконный костюм с севшими рукавами и чёрную фетровую шляпу. Тараканы проели дыру в её полях, но как-никак это была всё же шляпа. Другой у него не было, если не считать шерстяной охотничьей шапочки да шляпы из пальмовых листьев для работы в поле. Джоди был во всём своём лучшем – грубые башмаки, штаны из домотканой материи, большая шляпа из проволочной травы и новое чёрное пальто из ткани альпака, перевязанное красной лентой. Матушка Бэкстер нарядилась в новое платье, сшитое из бумажной материи в бело-голубую клетку, привезенной из Джексонвилла. Голубой цвет был несколько темнее, чем ей хотелось, но узор был прелестен. На голову она надела голубой чепец от солнца, но захватила с собой и чёрный чепец с оборками, чтобы надеть его, когда они подъедут к деревне.
