Три повести о Малыше и Карлсоне - Линдгрен Астрид (лучшие книги онлайн .txt) 📗
САМЫЙ БОГАТЫЙ В МИРЕ КАРЛСОН
Этот день Малыш никогда не забудет. Он сам рано проснулся: «лучший в мире Карлсон» не прилетел, чтобы его будить. «Так странно», — подумал Малыш и побежал к почтовому ящику, за газетой. Он хотел успеть прочесть все те небылицы, которые там будут написаны, прежде чем дядя Юлиус отнимет у него газету.
Но никаких детективных серий он там не нашел. Малыш вообще дальше первой страницы никогда не доходил. Но тут он вдруг наткнулся на заголовок, который приковал все его внимание:
ТАЙНА РАСКРЫТА — ЭТО НЕ СПУТНИК-ШПИОН
А под этим заголовком была помещена фотография с видом Вестерброна и летящим над ним — да, тут ошибки быть не могло, — летящим над ним Карлсоном. Его портрет был тоже помещен в газете. Он стоял и с улыбкой указывал на свой пропеллер и на кнопку на животе.
Малыш стал читать, а когда прочел, заплакал.
"У нас сегодня в редакции побывал странный посетитель. Этот красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил — так он сам себя определил — пришел и потребовал, чтобы ему вручили обещанное нами вознаграждение в размере десяти тысяч крон. Он сам, а не кто-то другой сумел раскрыть тайну Вазастана, как он нам объяснил, но он никакой не шпион, заявил он нам, и у нас нет оснований ему не верить. «Я шпионю только за такими, как домомучительница и дядюшка», — заявил он. Все это звучит по-детски и вполне невинно, и, насколько мы понимаем, этот «шпион» оказался обыкновенным толстым школьником — первым учеником в своем классе, как он нас заверил, — но у этого мальчика есть вещь, которую мог бы применить любой ребенок, а именно: моторчик, с помощью которого можно летать, как, впрочем, это видно на картинке. Мотор этот сделан лучшим в мире изобретателем, как утверждает мальчик, но он отказался рассказать об этом более подробно. Мы сказали, что этот изобретатель стал бы мультимиллионером, если бы наладил массовое производство таких моторов, на что мальчик ответил: «Нет уж, спасибо, нельзя загрязнять воздух летающими мальчиками, достаточно нас двоих — меня и Малыша».
В этом месте Малыш улыбнулся — во всяком случае, спасибо, что Карлсон хотел летать только с ним и ни с кем другим, — а потом вздохнул и стал читать дальше.
"Надо, однако, признать, что мальчик все же производит странное впечатление. Он говорит без умолку, как-то странно отвечает на наши вопросы и даже не пожелал назвать своей фамилии: «Моя мамочка — мумия, а отец — гном», — сказал он в конце концов, но большего нам добиться не удалось. Он немного болтает по-английски, возможно, отец его англичанин, во всяком случае, он, видимо, знаменитый летчик, если мы верно поняли болтовню мальчишки. И этот интерес к полетам явно передался сыну по наследству от отца. Мальчик утверждает, что имеет право на обещанное вознаграждение. «Я должен получить эти деньги, а не Филле и Рулле или какой-нибудь другой хулиган», — говорит он. И всю эту сумму он просит выдать ему пятиэровыми монетками, потому что только это, по его утверждению, «настоящие деньги». Он покинул нас, набив свои карманы пятиэровыми монетками. За остальными монетами он собирается зайти, прихватив с собой тачку. Редакция заявляет, что он может получить их в любой день. Разговор с ним был весьма любопытен, хотя и не все, что он говорит, можно понять. «Имейте в виду, что вы заплатили только приблизительно» — это были его последние слова, а потом он вылетел через окно и направился в сторону Вазастана.
Имя свое мальчик нам назвать отказался, боясь, что его имя попадет в газету, «потому что Малыш этого не хочет», сказал он, и вообще создается впечатление, что он очень привязан к своему младшему брату. Мы не можем открыть имя мальчика, но все же сообщим нашим читателям, что оно начинается слогом «Карл», а завершается слогом «сон». Но если человек не хочет, чтобы его имя было напечатано в газете, то мы обязаны с этим считаться. Вот почему мы на протяжении всей статьи звали его только «мальчик», а не «Карлсон», как его, собственно, и зовут".
— Он очень привязан к своему младшему брату, — пробормотал Малыш и снова вздохнул. А потом подошел к веревочке у окна и резко позвонил, это был сигнал Карлсону: «Прилетай».
И Карлсон прилетел. Он так и сиял.
— В газете есть что-нибудь интересное? — спросил он, выкапывая, как всегда, из горшка персиковую косточку. — Читай вслух, если это действительно интересно.
— Ты всякий стыд потерял, — сказал Малыш. — Разве ты не понимаешь, что ты все испортил. Нас с тобой уже не оставят в покое никогда.
— А кому нужен покой? — удивился Карлсон, вытирая свои испачканные в земле руки о пижаму Малыша. — Надо, чтобы было весело и забавно, а то я не играю. Ну, а теперь читай!
И пока Карлсон кружил по комнате, стараясь получше разглядеть себя в маленьком зеркальце, Малыш читал ему вслух статью. Он пропустил слова «невероятно толстый» и вообще все, что могло обидеть Карлсона, а остальное он прочел от начала до конца, и Карлсон был счастлив.
— Интересное знакомство — это про меня. Да, в этой газете каждое слово — правда.
— «Он очень привязан к своему младшему брату», — прочел Малыш и вопрошающе поглядел на Карлсона. — Эти слова тоже правда?
Карлсон перестал летать и задумался.
— Да, вообще-то да, — сказал он неохотно. — Удивительно, что можно привязаться к такому глупому мальчишке, как ты! Это только по моей доброте, потому что я самый добрый и самый милый в мире... Ну, читай дальше!
Но Малыш не смог читать, пока не проглотил комок в горле; значит, правда, что Карлсон привязан к нему! А на все остальное тогда наплевать!
— Хорошо, что я попросил их не называть моего имени в газете, правда? — сказал Карлсон. — Я это сделал только для тебя, ведь ты хочешь держать меня в тайне, в полной тайне.
Потом он схватил газету и долго с любовью разглядывал обе напечатанные там фотографии.
— Здесь, боюсь, не видно, до чего я красив, — сказал он. — И что я в меру упитанный, тоже не видно, гляди!
Он сунул газету Малышу под нос, но тут же рванул ее себе назад и горячо поцеловал свою фотографию, где он демонстрирует пропеллер.
— Гей-гоп, когда я себя вижу, мне хочется кричать «ура!», — сказал он.
Но Малыш отнял у него газету.
— Фрекен Бок и дядя Юлиус уж, во всяком случае, не должны ее увидеть, — объяснил он. — Ни за что на свете!
Он сложил газету и засунул как можно дальше себе в ящик. Не прошло и минуты, как дядя Юлиус приоткрыл дверь его комнаты и спросил:
— Газета у тебя, Малыш?
Малыш покачал головой.
— Нет, у меня ее нет.
Ведь она правда была не у него, а лежала в ящике стола, оправдывался он потом перед Карлсоном за свой ответ.
Впрочем, дядя Юлиус странным образом не проявил в тот день обычного интереса к газете. Его мысли были явно заняты чем-то другим, чем-то очень приятным, должно быть, потому что у него был непривычно счастливый вид. И потому ему надо было идти к доктору. В последний раз. Через несколько часов он уезжает к себе домой, в Вестергетланд.
Фрекен Бок помогала ему укладывать вещи, и Малыш и Карлсон слышали, как она его попутно наставляла: чтобы он не забыл застегнуть верхнюю пуговицу на пальто, а то еще продует, и чтобы он осторожно переходил улицу, и чтобы не курил натощак!
— Какова домомучительница, а? — сказал Карлсон. — Ей, наверное, кажется, что она его жена!
Но этот день странным образом оказался полон сюрпризов. Не успел дядя Юлиус уйти, как фрекен Бок кинулась к телефону. И она говорила так громко, что Малыш и Карлсон невольно услышали весь ей разговор.
— Алло! Это ты, Фрида? — начала она торопливо. — Ну как поживает твой прелестный носик?.. Видишь ли, это я уже слышала, но тебе больше нечего беспокоиться о моем носе, потому что я намерена его прихватить с собой, когда уеду в Вестергетланд... Ах да, я совсем забыла тебе сказать, что я собираюсь переехать в Вестергетланд... Нет, вовсе не в качестве экономки, а просто я выхожу замуж, хотя я и такая толстая... Ну, что ты скажешь?.. Да, конечно, ты имеешь полное право это узнать... За господина Юлиуса Иенсена, именно за него... да, это чистая правда, ты говоришь с госпожой Иенсен, дорогая Фрида... Я вижу, ты растрогалась... ты плачешь... Ну, ну, Фрида, не огорчайся, ты тоже еще можешь встретить хорошего человека... Прости, но мне некогда больше с тобой говорить, мой жених сейчас придет... Я потом еще позвоню, Фридочка.
