Его величество Человек - Файзи Рахмат (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
—Да ну вас с вашими шутками! — рассердилась на мужа Мехриниса.
—Вы не ругайтесь, сначала откройте, посмотрите, стоящий подарок или нет. Внимательно смотрите, как бы не было в мешке металлолома! — расхохотался Кадырходжа.
—Вот чему я бы очень был рад. Сейчас мне металл дороже всего,— серьезно заметил Махкам-ака и, взяв под руку гостя, направился в кузницу.
Мехриниса принялась готовить угощение. Поставив на поднос кое-какие лакомства, чайник с чаем и две пиалы, она попросила Колю отнести это мужчинам.
Кадырходжа, переступив порог кузницы, с удовольствием ощутил знакомый едкий запах дыма, запах раскаленного железа, шлака, лежавшего грудой справа от печки, угля в горне, сажи, приставшей толстым слоем к стенкам борова. Кадырходжа наслаждался привычной картиной и, довольный, сел на старенькую, обгоревшую табуретку.
—Ну, уста, хватит, сколько можно,— взял он сразу быка за рога.— Закрывайте кузницу, идемте со мной на завод.
—Опять за старое? Я-то думал, что-нибудь важное! Сказал же, если буду жив-здоров, научу еще и детей кузнечному ремеслу. Коля вот уже взялся за работу, и неплохо идут у него дела.— Махкам-ака ласково взглянул на сына, стоявшего на пороге с подносом в руках.
—Дада, вот мама прислала, а я пойду...
—Да, иди, сынок, иди.
—Этот мальчик вырастет надежной опорой для вас.— Кадырходжа проводил Колю взглядом и затянулся папиросой.— Ну а насчет завода как? Окончательно?
—Окончательно и бесповоротно! Я не могу уйти и оставить своих товарищей! — твердо ответил Махкам-ака. Чувствовалось, однако, что он волновался: правой рукой кузнец нервно пощипывал бородку.
—Что ж, уста, я могу только просить вас, а не приказывать. Ну, теперь перейдем к основному. Вам предстоит поездка в Москву.
—В Москву?! — Изумленный кузнец застыл, не сводя глаз с гостя.
—В Москву.
—Зачем? Что-нибудь случилось? — забеспокоился кузнец, перебирая в памяти все последние заказы.
—Все хорошо, вот потому и поедете. Поедете, чтобы потребовать порядка во всем мире.
—Не понял.
—В Москве открывается большой форум борцов с фашизмом. Вас выбрали представителем на этот форум.
—Меня одного? — испугался Махкам-ака.
—Нет. Поедут и другие. Наверное, и я поеду. И Иван Тимофеевич тоже. В горкоме партии мне поручили известить вас об этом.
Чего-чего, а такого Махкам-ака никак не ожидал. После долгой паузы, справившись с волнением, кузнец спросил:
—Когда ехать?
—Точный день пока неизвестен, но скоро.
—Сосватать бы Батыра, тогда можно ехать со спокойной душой,— задумчиво сказал Махкам-ака.
—Разве долго сосватать? Пойдут женщины, сосватают, и делу конец. Не вам же этим заниматься! Говорят, из республики едет всего пять-шесть человек.
—Вот как! Да ведь и у нас на станции недавно было собрание по этому поводу.
—То был митинг женщин-активисток республики. Помните, ваша жена тогда выступала?
—Да, да. Помню,— улыбнулся своей доброй улыбкой кузнец.
—Теперь очередь за вами.— Глаза Кадырходжи хитро блеснули.
—Эй, эй! — вздрогнул в страхе Махкам-ака.— Я готов выполнить любое поручение, но выступать не умею.
—Янга сумела, неужели вы не сможете?
—Нет, нет, ради аллаха, избавьте меня от этого. Не умею я говорить. Это уж вы сами.
—Ну, ладно, ладно, там видно будет. Значит, едем?
—Даже не знаю, что делать.
Сватовство Батыра не давало покоя Махкаму-ака.
—Вы пока готовьтесь в путь, ведь день отъезда еще не уточнен...
Они вышли и во дворе столкнулись с Батыром. Поздоровавшись, Кадырходжа затеял разговор о свадьбе. Батыр густо покраснел и молча пожал плечами с видом человека, к которому обратились по ошибке.
Глава двадцать восьмая
С началом войны свадьбы почти прекратились. Редко-редко стали раздаваться звуки сурная[71], но уж если зазвучат, то особенно радостно и торжественно.
Совсем мало свадеб сыграли в первый военный год. А те, которые все же отпраздновали, были скромны и малолюдны.
С прошлой осени сурнай зазвучал чаще. Наверное, свадьбы определяют в какой-то мере душевное состояние людей, настроение народа. Война шла на убыль. Советская Армия освобождала все новые и новые города и села. Дышать стало легче — и снова пошли свадьбы.
Абдухафиз как-то, улыбаясь, сказал Батыру:
—Отличный праздник свадьба, братец. Но шум, заботы и хлопоты, связанные с приготовлением к ней, еще лучше. Да и после свадьбы много интересного; вспомни келин-чарлар и куев-чарлар[72]. А как хорошо, когда приходит с поздравлениями родня, друзья-приятели, соседи по махалле, дальние и близкие родственники! А как приятно, когда они вслух хвалят жениха и невесту, говорят, что новобрачные сияют, словно драгоценные камни, вставленные в золотую оправ!..— Потом Абдухафиз добавил уже серьезно: — И не мучил бы ты, Батыр, мать ожиданием. Кого нет — того уж не вернешь. Живым — живое. Подумай о будущем. Пусть и мать, бедняжка, увидит твое долгожданное счастье. Не тяни. Чем дольше тянешь, тем больше пойдет всяких толков.
Батыр выслушал Абдухафиза, но ничего не ответил. Да и что было отвечать! Вряд ли кто мог понять, что творилось в его душе.
Потому ли, что свадеб стало меньше, или потому, что Мехриниса, мечтая женить сына, очень уж активно стала подыскивать невесту, но это стало известно всей махалле. Вот уже скоро четыре месяца хлопочет Мехриниса. Где только она не была, каких только девушек не смотрела! Она совсем извелась. Ночами не спит, перебирает в памяти все дворы, вспоминает, у кого есть дочери. А сын только уныло опускает голову и молчит, словно воды в рот набрал. Женщин махалли тоже весьма занимала эта тема. Каждая встречная обязательно спрашивала Мехринису о свадьбе. «О аллах, что они все пристают ко мне! Что это я сразу попала ко всем на уста! Лишь бы все кончилось благополучно»,— молила бога Мехриниса. Она не понимала, что ее, знаменитую мать многодетной семьи, знают не только соседи, не только жители махалли, но весь город, что каждый ее шаг на виду. Ни для кого не было секретом, что она живет заботами и хлопотами о свадьбе. Да и что было в этом плохого? Кто не мечтал о счастье своего ребенка?.. Стоит трем-четырем женщинам махалли сойтись, как вот сейчас в очереди за хлебом, и они сразу же затевают разговор о Батыре.
—И чего ему не жениться на дочери доктора? Она бы принесла радость и мужу и свекрови.
—Мать ее, жалко, не дожила до свадьбы.
—Как окончится война, у Мехринисы свадьба за свадьбой пойдет...
—В самом деле! Дети-то подрастают.
—Вот и хорошо, не дадут они погаснуть светильнику родителей... А вот и Мехриниса...
Женщины приветливо улыбались Мехринисе, пропустили ее вперед, как будто это само собой разумелось. Смущенная Мехриниса в глубине души была очень довольна, но чувствовала себя, конечно, неловко.
—Старший вернулся с ночной смены, не хотела его беспокоить, пошла за хлебом сама,— торопливо, с виноватой ноткой в голосе объяснила она.
—Что вы стесняетесь, апа, мы ведь не чужие, получим чуть пораньше, чуть попозже — какая разница! — отвечали соседки.
—Спасибо вам, до свидания, миленькие.
Мехриниса получила хлеб и повернула к дому, размышляя о семье доктора. Теперь, когда пришла телеграмма, что муж благополучно прибыл в Москву, можно о нем больше, не беспокоиться и все помыслы снова сосредоточить на Батыре. Мехриниса думала, что она скажет сыну после посещения дома доктора. Она решила, что на этот раз будет настойчива и не отстанет, пока не получит от Батыра определенного ответа.
После завтрака Мехриниса вместе с детьми отправилась к невестке, у которой вернулся с фронта муж.
Батыр, оставшись один, открыл было книгу, но МЫСЛИ унесли его в просторный двор Адалят, куда вернулся раненый солдат. Наверно, там сейчас полно народу. Когда Батыр вместе с отцом приехал домой, через час по «беспроволочному телеграфу» об этом узнала вся махалля. Калитка не закрывалась, люди шли и шли — поздравить, поздороваться... Потом Батыр стал думать о дочери доктора Аманова... Он видел эту девушку дважды в поликлинике, даже специально наблюдал за ней. Приветливая, красивая. И все же это была не Салтанат. Батыра опять охватила тоска. Зачем мать пойдет в дом доктора? Получит согласие, а что дальше? Зачем это знакомство, если у него нет серьезных намерений! Батыр захлопнул книгу и, сам не зная для чего, пошел в комнату, глубоко вздохнул, расстегнул воротничок рубашки, точно ему было душно, снова вышел на айван. Перебирая вчерашние газеты, наткнулся на телеграмму отца и стал внимательно ее разглядывать: «Долго шла. Отправил-то позавчера».
