Пароль XX века (Рассказы) - Никольский Борис (читать книги онлайн без .TXT) 📗
Мы собирались непременно побывать в этом музее, но так получилось, что немного подзапоздали, и, когда приехали, музей оказался уже закрыт. Однако и те экспонаты, что были выставлены во дворе, возле здания музея, говорили о многом.
И первое, что я здесь увидел, была гильотина. Не макет, не чертеж, не рисунок гильотины, а самая настоящая гильотина, с помощью которой казнили, обезглавливали осужденных. Гильотина уже потемнела от времени, только блестело тяжелое, отточенное лезвие. Гильотина досталась южно-вьетнамским правителям по наследству еще от французских колонизаторов. И те решили, что орудие казни, конечно же, пригодится им в борьбе против собственного народа. Сейчас тут, во дворе музея, возле гильотины висела карта Южного Вьетнама: на ней были помечены города, по которым совершила гильотина свое кровавое путешествие. С помощью гильотины палачи расправлялись с захваченными партизанами, патриотами-подпольщиками, коммунистами.
Я смотрел на гильотину, на ее тяжелый нож с блестящим лезвием, на специальную корзину, куда должна была падать отрубленная голова казненного, на прочие приспособления, и мне, честно говоря, становилось не по себе, легкий озноб пробежал по моей спине. Я отвернулся, торопливо отошел от гильотины и тут увидел нечто на первый взгляд гораздо более безобидное. Это были огромные, окрашенные в защитный цвет контейнеры с какими-то надписями на английском языке. Они казались похожими на раздувшиеся, пузатые бомбы. Впрочем, не нужно было долго ломать голову, чтобы понять, что это такое. С помощью таких контейнеров американцы распыляли над джунглями особые ядовитые вещества. Расчет был прост: листва, обработанная ядохимикатами, опадет с деревьев, растения погибнут и партизаны, до тех пор укрывавшиеся в джунглях, будут обречены. Тогда американцы уверяли весь мир, будто применяемые ими химикаты абсолютно безвредны для людей. Однако уверения эти оказались ложью.
Тысячи мирных жителей, крестьян получили тяжелые отравления, стали жертвами мучительных болезней, многие из них умерли. До сих пор на юге Вьетнама в тех районах, где применяли американцы ядохимикаты, рождаются дети-калеки. Да и в самих Соединенных Штатах среди ветеранов вьетнамской войны оказалось немало людей, пораженных тяжкими неизлечимыми болезнями, — такова была плата за те варварские опыты, которые проводили американские генералы на вьетнамской земле.
Человечество не забыло и никогда не забудет преступления, совершенные на земле Вьетнама. И именно во имя того, чтобы жила эта память, чтобы никогда больше не совершались в мире подобные злодеяния, и существует необычный музей в центре Хошимина.
Народ Вьетнама хранит память о войне. Но сегодня повсюду, в городах и провинциях, идет мирная жизнь, кипит напряженная созидательная работа. Мы видели, как завершается строительство гигантского моста в Ханое через реку Красную. Мост этот сооружается с помощью советских специалистов. Мы побывали в кооперативах, где шьют рубашки и плетут изящные корзинки и шляпы, бродили среди деревьев-каучуконосов на поистине неоглядных каучуковых плантациях. Видели нефтяные вышки, поднявшиеся над заливом Вунгтау…
«А сегодня, — сказали нам однажды, — мы поедем в Дом змей».
Я думал, нам предстоит посетить нечто вроде обыкновенного террариума в зоопарке или зоологического музея. Но оказалось, Дом змей — это весьма солидное предприятие, целое фармацевтическое производство.
Есть здесь и огромные могучие питоны, но главное, что поражает воображение, — это обилие ядовитых змей. Змеи живут тут в специальных помещениях, в клетках или вольерах. Представьте себе: вы входите в приземистый, вытянутый в длину корпус, бочком осторожно продвигаетесь по довольно-таки узкому проходу, а слева и справа от вас в деревянных зарешеченных клетках шипят, раздуваются, делают смертельные свои стойки ядовитые кобры, очковые змеи и прочие их собратья…
А тут еще идущий вместе с вами высокий чуть бледный от волнения вьетнамец то и дело предостерегающе взмахивает руками и тревожно вскрикивает: «Осторожно! Не прикасаться! Не прикасаться! Осторожно!»
Впрочем, он сам, этот вьетнамец, здесь гость, приезжий человек, так что его тревога, волнение, его беспокойство за нашу безопасность вполне объяснимы. Сами же хозяева держатся совершенно спокойно и хладнокровно.
Они рассказывают нам, как добывается змеиный яд, какие именно лекарственные препараты изготавливаются из него, каким спросом за рубежом пользуются эти препараты, давая стране так необходимую сегодня валюту. Рассказывают нам и о той научной работе, которая ведется здесь.
И конечно, на память о нашем знакомстве, о посещении Дома змей нам предлагают сфотографироваться.
«Минуточку!» — просят нас подождать хозяева. И через несколько мгновений появляются с огромным — метра три в длину — удавом. Желтая с черными пятнами кожа удава холодновато поблескивает на ярком солнце, а сам он то распрямляется, вытягивается в руках людей, то начинает лениво сворачиваться в кольца, поводя головой из стороны в сторону.
Мы выстраиваемся для памятного снимка. Правда, почетное право держать удава мы предоставляем нашим хозяевам: никто из нас не решается дотронуться до него.
«Внимание!» — командует фотограф.
Я гляжу, как он прицеливается объективом, беспечно улыбаюсь и в этот момент чувствую, как кто-то осторожно прикасается к моей голой руке чуть пониже локтя — словно щекочет чем-то прохладным. Я опускаю глаза и вижу: удав!
Удав повернул голову и своим раздвоенным на конце длинным и тонким языком пробует мою руку!
Я постарался все же сохранить на лице беспечную улыбку. Не знаю, впрочем, насколько мне это удалось.
Это было в небольшом городе в одной из южных провинций, неподалеку от границы с Кампучией.
Днем, после обеда, у нас оказалось немного свободного времени, и мы вместе с нашими провожатыми решили сходить в торговый центр и на рынок — поглядеть, что там продается, и, может быть, купить на память какие-нибудь сувениры. Скажу сразу: сделать это нам не удалось. И вот почему.
В торговом центре царило оживление, и едва мы приостановились, раздумывая, в какую сторону лучше податься, нас сразу же начали обступать ребятишки. «Ленсо, ленсо» — «Советский, советский», — пронеслось среди них. Сначала ребятишек было человек десять, потом еще десять, и еще десять, и еще… Их словно магнитом стремительно стягивало отовсюду сюда, к нам.
Они молча смотрели на нас и улыбались. Просто смотрели и улыбались, не произнося ни слова. Это были удивительные улыбки. В них угадывалась доброта и застенчивость. Они, эти улыбки, словно бы тихо всплывали на ребячьих лицах, мягко и чуть загадочно светились в глазах. Видя их, просто невозможно было не улыбнуться в ответ.
И мы улыбались. Тоже молча.
В ребячьей толпе были и совсем маленькие карапузы, и ребята постарше, и подростки. Народу вокруг нас все прибавлялось и прибавлялось.
Маленький мальчишка, стоявший к нам поближе, вдруг застенчиво протянул руку и осторожно потрогал одного из нас пальцем. И другой мальчонка тоже осторожно протянул руку и тоже потрогал.
Кольцо вокруг нас продолжало разрастаться. Мы хотели было подойти к одному из прилавков, но вся ребячья ватага тут же двинулась вместе с нами. Конечно, делать какие-либо покупки тут нечего было и думать.
А глаза ребятишек продолжали сиять, и лица их по-прежнему светились молчаливыми улыбками. Мы постояли так еще немного и пошли обратно к гостинице. И все ребятишки двинулись вслед за нами. А по пути к ним примыкали все новые и новые. Когда мы приближались к гостинице, за нами шла уже целая демонстрация. И взрослые люди, прохожие, останавливались и глядели нам вслед, стараясь понять, что происходит и в честь чего по улицам городка движется эта ребячья демонстрация.
Так мы подошли к гостинице.
Помахали ребятишкам руками, прощаясь. А они все так же молча заулыбались в ответ.
