Под удельною властью - Северцев-Полилов Георгий Тихонович (серия книг .txt) 📗
Марина послушалась совета старого кожедера и осталась ночевать в его избе.
XI
Постройка обители во имя Рождества Пресвятой Богородицы продолжалась. Кроме рабочих, приглашенных князем из соседнего Владимира, принимали участие в работе и дружинники.
— Потрудитесь, други, для дома Пресвятыя Богородицы! — говорил отец Николай. — Она за это воздаст вам сторицей!..
Одновременно с возведением церкви и обители рос и поселок вокруг них.
Для написания икон будущего храма Андрей заблаговременно вызвал искусных изографов из Ростова, и, кроме других икон, он поручил написать им одну в память своего виденья. На этой иконе Божия Матерь была изображена в том виде, как она явилась князю, с хартией в руках.
На постройке церкви работали и названые братья. Не раз вспоминали они о далеком Киеве, о матери, о Марине, оставшихся там, оба рвались туда душою, но покинуть стан князя было невозможно.
На тяжелую работу поставил их Михно: он заставил их выкапывать и подвозить камень, обтеску которого и укладку в стены поручено было производить более опытным владимирским каменщикам.
Крепышу Василько работа эта пришлась по сердцу, тогда как Фока, более слабый, страшно уставал.
Камнеломни находились верстах в двадцати в сторону от главного стана, на них, кроме двух товарищей, работало много других дружинников, здесь они и проживали в наскоро сделанных шалашах.
— Что ж, князь, в самом деле, никак, нас вместе с Василько в каменщиков превратил?! — говорил Фока, выворачивая большую глыбу камня.
— Потерпи, друг! Божьи работники мы с тобой, не княжие… Окончим храм, к настоящему делу приступим! — уговаривал его тот.
— С кем же воевать-то? Младшие братья князя идти на него не посмеют…
— Найдутся… Успеем и мечом поработать… И они прилежно занялись делом.
— С матушкой и сестрой повидаться хотелось бы, — снова начал Фока, — стосковался очень!
— Вот это дело говоришь, — сочувственно подхватил Василько, — и мне бы хотелось свидеться с ними! Постой, брат названый, пожди немного: вот как соорудим храм каменный, отпросимся у князя в Киев съездить!..
— Отпустит, чай?! — блеснув глазами, спросил Фока.
— Как не отпустить! — подтвердил Василько. — Эку работу завершим!
Марина прибыла в стан и стала обходить работников, отыскивая своих близких.
Незнакомое лицо княжего отрока обратило всеобщее внимание.
— Откуда, молодец, прибыл? — подозрительно спросил Михно. — За коим делом?
Сообразительная Марина сейчас нашлась.
— Потрудиться во славу Пресвятыя Богородицы задумал!
— Доброе дело, молодец! Что ж, скидай доспехи! Я тебе и работу укажу, — более добродушно заметил мечник. — Коня ты своего вместе с нашими пустишь… А поместишься в сборной избе с дружинниками.
Найти брата девушке так и не удалось в этот день. Расспрашивать у дружинников она не решалась, боясь навлечь подозрение.
— Молод да жидок ты, парень! На трудную работу я тебя ставить не буду! — сказал Михно, заведовавший постройками. — Иди ты к изографам, там тебе дело найдется!
Марина послушно отправилась в избу, где заготовлялась вся внутренняя отделка храма.
У открытой двери, на длинных лавках, стояло несколько липовых досок, на которых двое изографов писали иконы.
Они были пожилые люди, один из них, с большою седою бородой, по имени Мирон, с изможденным от долгого поста лицом, изображал на доске, грунт на которую был заранее наведен мальчиками, по установленным древним образам лик Пречистой в том виде, как Она явилась в видении князю.
— Вот привел я к тебе, Мирон, работника! — проговорил Михно. — Пусть помогает тебе по мере сил!
Старый изограф, добродушно улыбаясь, взглянул на Марину и ласково сказал:
— Поработай, паренек! Потрудись для Пречистой! Скидавай кафтан-то: в рубахах работать будет сподручнее!
Новый работник исполнил приказание.
— Исперва потри-ка ты краску вон на том камне вместе с мальчонкой! А потом я тебя и к другому делу приставлю!
Марина прилежно взялась за работу.
XII
Прежде чем начать писать икону, старинные изографы долгое время перед этим постились, прилежно молились, чтобы Бог помог им исполнить задачу, и тогда уж принимались за дело.
Одним из таких, строго относящихся к своей работе, был и старый Мирон. Вставая рано утром, он долго молился и тотчас же принимался за работу, до окончания которой он ничего не ел. Чем-то неземным веяло от написанных стариком божественных ликов.
Это замечал не раз даже сам князь и ободрял Мирона:
— Работай, друже! Твои иконы точно живые: они внушают некий трепет и располагают к молитве…
Радостно становилось на душе у старого изографа от похвал князя.
Не таков был другой, тоже искусный, изограф, Федор. Небольшого роста, плотный, рыжеватый, с небольшою проседью, угрюмый старик хотя исполнял все положенные по уставу для изографов правила и был не ленив в работе, но тем не менее изображаемые им лики святых, написанные искусно, выглядели неодухотворенно.
Угрюмый Федор ни с кем не разговаривал, в изографной избе резко слышался его голос, в противоположность Мирону, любившему распевать духовные канты слабым старческим тенорком.
Помощником Мирона считался шустрый мальчик Григорий, растиравший для старика на камне краски, но не умевший даже навести грунт на доске.
Тяжелая дума глядела из сумрачных глаз Федора. Он, по-видимому, оставался недоволен приемом нового работника и угрюмо заметил своему товарищу:
— Почто взял парня? Разве одни-то мы не могли справиться?..
— Эх ты, дядя! Все тебе нелюбо, все ворчишь! Смотри на меня: годами тебя много старше, а светло у меня на душе!
Федор ничего не ответил и принялся за работу. Марина старательно растирала краски, дедушка Мирон был ею очень доволен.
— Спорый ты парень, Максим, — Марина назвалась этим именем, — и к нашему делу подходящ… Так и быть, начну обучать тебя. Только помни, парень, это дело святое! К нему надо чистым приступать!
— Не сомневайся, дедушка! Только показывай!
Старик начал объяснять ей первые правила изографного искусства.
Наука далась новому работнику. Скоро он мог уже подмалевывать и золотить фон, писать одеяния святых, но до изображения ликов старик его еще не допускал.
О Фоке и Василько Марина имела уже сведения, но их самих не видела. Но через некоторое время ей удалось с ними встретиться.
Был праздник. Работы были прекращены, работавшие на камнеломне работники пришли в стан повидать товарищей.
Икона «видения», которую писал Мирон, уже близилась к концу, и князь хотел ее показать дружине. Все направились к изографной избе.
Старый изограф вместе с Мариной вынесли из избы икону и поставили на сошках возле княжего шатра. Благоговейно смотрели собравшиеся на дивный лик Богоматери. В числе пришедших были Василько и Фока.
Марина сразу заметила их, лицо ее вспыхнуло ярким румянцем. Она сдержала себя и не выдала своей радости при виде братьев, боясь быть узнанной. Летний загар, занятия в мастерской, покрытые краской руки совершенно изменили девушку; в молодом помощнике изографа Мирона молодые люди не могли узнать Марину.
Довольная, что свиделась с братьями, девушка возвратилась вместе с Мироном в изографную избу и снова принялась за дело. Старый изограф только удивлялся ее успехам.
XIII
Постройка храма близилась к окончанию. Внутри он был украшен драгоценными камнями и финифтью. Столбы и двери блистали позолотой. В нем князь поставил привезенную икону, для нее был сделан оклад, на который поя шло пятнадцать фунтов золота, много жемчуга, драгоценных камней и серебра. Вся утварь храма была разукрашена драгоценными камнями.
Долго продолжалась работа по постройке храма.
Поработав до осени в изографной, Марина, уже сделавшая такие успехи в иконописи, что могла самостоятельна писать образа, отпросилась у Мирона, у князя и Михно навестить родных. Они не подозревали, что родные эти так далеко, в стольном Киеве.
