Я - Янис - Мёллер Канни (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Она выдвинула стул для меня, как в ресторане. Кот запрыгнул на диван, явно затаив обиду.
Глория положила большой кусок торта на мою тарелку и наполнила стакан.
— Любишь малиновый морс?
— Конечно, — я сделала большой глоток. Откуда она знала, что мне ужасно хочется пить и что мне жутко нравятся сливочные торты, украшенные шоколадом? Правда, пришлось немного соскоблить там, где лизал господин Аль.
— Сколько лет твоему коту? — спросила я, глядя на господина Аля, который свернулся на диване. Время от времени он поднимал голову и смотрел на меня марципаново-зелеными глазами.
— Он не рассказывал, так что я не знаю. Однажды вечером, три года назад он просто пришел. Забрался в окно и начал мяукать. С тех пор живет здесь. Другого господина Аля у меня нет, так что я решила, что будет он. Иногда мы ссоримся, но разве есть пары, которые никогда не ругаются? Например, мне не нравится, когда он ревнует. Нельзя же вести себя так, как будто я ему принадлежу! Как ты думаешь?
— Нельзя, — согласилась я. — Человек не может принадлежать коту.
— Никто никому не может принадлежать, — решительно заявила Глория. — Каждый из нас принадлежит самому себе.
Она ела торт с закрытыми глазами.
— Давно, — сказала она. — Давно я не пробовала торт…
Я огляделась по сторонам. Ничего особенного в комнате не было. Но на шкафу стояло несколько фотографий, а на окне — пара поникших растений.
— Это все господин Аль, — вздохнула Глория. — Он грызет листья, стоит мне отвернуться.
— Откуда ты знала, что я сегодня приду?
Она посмотрела на меня и улыбнулась.
— Нетрудно было догадаться. Хочешь еще морса?
Не дожидаясь ответа, она снова наполнила стакан.
Потом встала и отправилась к шкафу, на котором стоял большой аппарат. Она нажала на кнопку, закрутились два колеса, узкая коричневая пленка стала перематываться с одного на другое. Глория схватила косынку и завязала под подбородком. Потом уселась на стул и закрыла глаза, откинувшись на спинку стула. Аппарат затарахтел, как заведенный мотор. Вот переключили скорость, гудение усилилось. Старушке не сиделось на стуле. Тело раскачивалось из стороны в сторону.
— Слышишь, что это такое? — произнесла она, не открывая глаз.
— Мотоцикл, — ответила я.
— Это понятно. Но какой?
— М-м… «ХД»?
— Именно. «Харли Дэвидсон». Конец пятидесятых… — добавила она с таким видом, какой бывает у мамы, когда она делает первый глоток шампанского в Новый год.
— Понятно, — казалось, теперь машина несется со скоростью не меньше двухсот пятидесяти километров в час.
— Ты только послушай, какой он ловкий на поворотах!
— Ага, — я отпила еще немного сока. Старушка сидела с закрытыми глазами, а я не хотела ей мешать, поэтому просто взяла еще кусок торта. Только кот видел, что я делаю.
— Слушай! — сказала она, хотя из магнитофона раздавалось только глухое урчание. В следующий миг по комнате галопом пронесся табун лошадей. Звук был как настоящий, я чуть под стол не спряталась.
Старушка засмеялась и всплеснула руками.
— Скачите, лошадки мои! Вейтесь по ветру, гривы! Пусть реки замрут, пусть деревья затаят дыхание!
Я поперхнулась малиновым морсом и закашлялась.
— Лошади взбивают пыль, — она постучала меня по спине. — Тебе надо прокашляться!
Но лошади ускакали, и над нами пронеслась стая птиц. Я надеялась, что это не чайки, которые какают прямо на головы людям.
— Это прочистит твои легкие, — она сделала большой глоток из своего стакана. — Какой прекрасный день!
— Ясно, — сказала я, хотя ничего не было ясно. Кот злобно уставился на меня. Он все еще сердился, что его отогнали от торта.
— Обожаю путешествовать, — сказала старушка, когда шелест крыльев утих. Послышался звук приближающегося поезда. Он так грохотал, что пришлось напомнить себе, что ты сидишь в комнате и пьешь морс, а не разгуливаешь по прерии.
Когда поезд совсем приблизился, пришлось зажать уши. Казалось, он едет по деревянному мосту, где надо прижиматься к перилам, чтобы тебя не сбили.
Поезд исчез с долгим свистом, и Глория выключила аппарат.
— Он очень старый, — она погладила блестящий деревянный бок. — Я завела его, когда коллекционировала звуки. Когда-то у меня был еще и маленький, который можно носить с собой.
— Понятно, — я попыталась представить себе, как это было. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь собирал звуки.
— Иногда я ходила в кино с магнитофоном в сумке. А потом слушала пленку и видела весь фильм от начала до конца. Бесплатно.
— Больше ты так не делаешь?
— Маленький сломался. А этот слишком тяжелый. К тому же, я, наверное, уже посмотрела все хорошие фильмы.
Она подошла к шкафу и взяла с полки фотографию.
Я увидела мужчину с большими усами, который держал под уздцы двух лошадей, белую и черную. Лошади везли что-то вроде повозки — похоже на цирковую.
— Это мой папа — тот, кто ведет лошадей. Негру и Бьянку.
Она сдвинула очки на лоб.
— А за повозкой целый караван. Последними идут повозки с животными. У нас было два льва, верблюд и множество кошек и собак.
— Ой, — сказала я. Больше ничего не смогла произнести.
— Мы путешествовали по дорогам Германии, Румынии, Венгрии. В любую непогоду. Находили достаточно большую поляну и разбивали шатер. Если нам разрешали. Еще у нас была карусель. После очень долгого перехода, если мы были слишком усталыми для представления, запускали одну карусель. И еще пускали посмотреть животных за деньги. А мы с мамой делали сахарную вату. Ее всегда хорошо брали. Те, кто посмотрел на льва и верблюда, всегда хотели угоститься сладеньким. Сахарная вата обволакивает нервы, как настоящая мягкая вата. И ты успокаиваешься.
Я не знала, правду она говорит или нет. Я не знала, имеет ли это значение — она говорит все как есть или сочиняет. Но были фотографии. Дядя Йосеф со львом. На другой фотографии он держал хлыст, рядом — верблюд. Между горбами верблюда сидела собака, на каждом горбе по кошке.
— Этот номер придумал мой папа, — гордо рассказывала Глория. — Собака и кошки менялись местами, а верблюд вышагивал по манежу. Иногда они забирались к нему на голову, иногда прыгали через горбы, как прыгают через козла. Ты где-нибудь еще такое видела?
Я помотала головой.
— А верблюду это нравилось? — осторожно спросила я. — Что они так по нему прыгали?
— На репетициях Гоби, конечно, был недоволен. Верблюда звали Гоби. Если папа пытался его заставить, он просто ложился на землю. И папе приходилось слушаться, иначе номера не получилось бы.
— А ты? — спросила я. — Ты ухаживала за животными, да?
— Мы все ухаживали. Мама и папа, и братья. А Йосеф ухаживал за львом.
Она осторожно достала две фотографии, которые были спрятаны за снимком дяди Йосефа со львом. На одной была девочка на велосипеде. Вторую Глория показала, смущаясь. Девочка в белом платье шла по канату, одновременно жонглируя тремя кеглями.
— Тебе, конечно, не видно, что это я. Да и я уже почти не вижу.
Я посмотрела на Глорию, чтобы сравнить. Похожего было немного. Может быть, глаза.
— Это последний год нашего «Цирка Варьете».
Она вздохнула и стала собирать фотографии, но мне хотелось смотреть еще. Тогда она решительно отняла их у меня и вернулась к шкафу. Она не стала расставлять их так же красиво, как прежде, а просто сложила в кучу. Потом тяжко опустилась на стул. Устало поднесла стакан ко рту.
— Что случилось?.. — спросила я. — Почему это был последний год?
— Я осталась одна, — она поставила стакан. — Они отняли у нас цирк. Всю нашу семью отправили в лагерь. Мы же были цыгане. Мы были как мусор. Никого не волновало, что мы умеем. Маму, папу, моих троих братьев и Йосефа, всех увезли на грузовике. И львов они забрали, не знаю, что с ними стало. Может, их убили, а может, отправили в зоопарк. Но меня не нашли. Когда пришли солдаты, я собирала дрова в лесу. А потом спряталась на опушке. Видела, как солдаты их бьют и загоняют в грузовик. Я ничего не могла сделать. Папа один раз обернулся и посмотрел на деревья, где я пряталась. Кажется, он понял, что я была там.
