Мастерская пряток - Морозова Вера Александровна (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
— Очень хорошо… Запалы нужны до крайности. — Мария Петровна совершенно забыла об опасности, и слова молодого человека ее растрогали. — Опасность… Опасность… Думаете, она станет меньше, коли в тайник их уложу?
Жилет сделан из плотной ткани. К подкладке пришита другая — потайная, разделенная на узкие кармашки. В кармашки заложены запалы к бомбам. Груз весьма опасный. Раньше запалы привозили из-за границы, но теперь размах боевых действий стал таким большим, что их делали в динамитных мастерских. Оборудования настоящего в мастерских недоставало. Много было кустарного, случайного. Да и где партии взять деньги на всевозможные приборы для таких мастерских?! Запалы взрывались от малейшей неосторожности, и можно было лишь удивляться мужеству людей, которые изготовляли их.
Жилет Мария Петровна не вернула молодому человеку, хотя он и просил. Вытаскивать запалы из карманчиков не рискнула, не ровен час — и склад взлетит на воздух! Сложила жилет в коробку из-под торта и опустила в тайник.
Артельщики из Посыльной конторы Гостиного двора доставили в квартиру кухонный стол в деревянной упаковке. Марфуша от удивления руками всплеснула: зачем ей кухонный стол?! В кухне и так не повернуться…
Мария Петровна попросила Марфушу к столу не подходить. Артельщики развязывали веревки, предварительно пожав Марии Петровне руку, как доброй знакомой. Потом достали из стола два ящика с браунингами. Довольные, они вытерли вспотевшие лбы и на прощание пожаловались:
— Тяжелые, черти… Еле подняли по вашим лестницам, да и лестницы крутые, специально сделали, чтобы люди ноги ломали…
Ящики уложили в тайник в углу детской.
Марфуша от возмущения раскраснелась. На Марию Петровну старалась не смотреть. И Лелю гнала с кухни. И так сказать, куда деваться девочке, которую не пускают в детскую.
И опять трещали звонки и хлопали двери и на черном и парадном подъездах, и шли люди. Мама ходила по комнатам и делала одной ей понятные записи.
Опускался вечер. Синие сумерки заползали в кабинет папы, так продолжали называть эту комнату, хотя папы уже не было. Здесь в кресле спала Леля. Положила голову на мягкие подлокотники и спала, устав от всего виденного. Марфуша принесла горячее молоко и блюдечко с вареньем. Прикрыла девочку пледом. Дверь оставила приоткрытой, и Леля услышала веселый голос. Голос показался знакомый. Певучий и чистый. Да это же Эссен!
Леля быстро спустила ноги и рванулась в прихожую, к неудовольствию Марфуши.
И действительно, в прихожей стояла та самая красивая дама, которую она так хорошо помнила. Эссен приезжала и уезжала ночами, сидела в тюрьмах и привозила тяжелые чемоданы. Значит, Эссен сегодня пришла второй раз. Но одета она по-другому. «Конспирация!» — вздохнула Леля и бросилась к ней. Дама не нагнулась, чтобы, по обыкновению, ее расцеловать. Стояла прямо, словно шест проглотила. Только глаза смеялись.
Эссен пришла с мороза. На ней была модная меховая шляпа с глухой вуалью. Вуаль она подняла на шляпу, и лицо было открыто. Густые брови чуть сходились у переносицы. Глаза в пушистых ресницах казались темными, Леля помнила, что глаза были серые, а сейчас синие. Впрочем, Леля знала, как часто меняла свой облик Эссен, и не удивилась. Эссен может все! В этом она не сомневалась.
Эссен одета, по обыкновению, роскошно. В большой и широкой шубе, которые называли ротондами. Мех серебрился под светом лампы. И вся она светилась радостью. На маленьких руках перчатки. Муфту перекинула через плечо, витой шнур змеей проползал по шубе.
— Нет, ты, Маша, и представить не можешь, какой казус произошел со мной… Ха-ха-ха!..
— Казус? — насторожилась Мария Петровна, зная повадки подруги. — Казусы твои никогда не свидетельствовали о здравом смысле. Бравируешь и о конспирации не думаешь…
— Да не ворчи ты в такой счастливый день! Революция начинается, а ты все об опасности да конспирации талдычишь. — Эссен протянула руки, чтобы обнять подругу, но не смогла, и опять в глазах запрыгали смешинки.
— Нет, ты неисправима. И просто становишься пустосмешкой… — Мама подняла брови от удивления. — Никакой злости на тебя не хватит, как говорит Марфуша.
Леля знала, что если мама повторяет слова Марфуши, как высшего авторитета, то, значит, у нее хорошее настроение.
— Смех и грех… Весь Петербург носит винтовки, и все норовят заглянуть на Монетную улицу. И это ты называешь конспирацией?! — Эссен хитро прищурилась и, увидев, как Мария Петровна безнадежно махнула рукой, с нарочитой серьезностью продолжала: — И я говорю — дайте винтовки… И я пойду на Монетную… Дали… Обложилась винтовками и плыву павой. Следом за мной вышагивает товарищ с Путиловского. Он взялся доставить револьверы. Идем неторопливо, временами пропускаем друг друга вперед и оглядываемся, все ли в порядке. И о шпиках не забываем. Товарищ остановился у витрины, меня поджидает. Я проплываю и вижу — на бедняжке лица нет! Оказывается, веревка, которой были обвязаны мои винтовки у талии, развязалась и тащится по снегу! Забавно? А?
— Забавно?! — возмутилась Мария Петровна и побледнела. — Нет, на первом же заседании комитета буду настаивать, чтобы тебя отстранили от оперативных заданий за несерьезное отношение к конспирации. И за легкомысленность, которой ты переполнена через край.
Мария Петровна отвернулась от Эссен и нервно забарабанила пальцами по столу.
Леля никогда не видела маму такой разгневанной.
— Да успокойся, право же!.. — Эссен смущенно понизила голос. — Ведь все обошлось. И я живая и сижу рядом… Сидим рядком и говорим ладком…
— Обошлось… А если бы не обошлось — подумать страшно! — Мария Петровна замолчала и вспомнила, как частенько этими словами ее упрекал в неосторожности покойный муж. И виновато посмотрела на Лелю. Только сейчас она поняла, как прав был в своей вечной тревоге Василий Семенович.
— Веревка тянется хвостиком. Ситуация дичайшая. Дама благоухает французскими духами, а из-под ротонды высовывается простая пеньковая веревка… Ну и намудрили умельцы в подполье! — И Эссен, ободренная молчанием Голубевой, бросила хитрый взгляд в ее сторону. — Что тут делать?.. О разлюбезной конспирации мы с товарищем забыли, остановились у витрины и стали совет держать…
— Нужно было немедленно взять извозчика! — посоветовала Мария Петровна. — И скрыться с людных улиц.
— И ехать в пролетке стоя. Очень остроумно! С винтовками я не могла бы устроиться на сиденье… — Эссен отрицательно покачала головой. — Нет, выбрали другое. Решили прокатиться на конке и обязательно на втором этаже…
— Почему на втором этаже? — не поняла Мария Петровна, отпивая холодный чай мелкими глотками от волнения.
— Не перебивай… Все узнаешь в свое время. Я стала подниматься по лестнице на верх конки, лестница узенькая и двоим на ней не разойтись. Значит, наших действий чужой не мог увидеть. И это прекрасно — товарищ шел за мной следом по ступенькам и скручивал веревочку. Нет, что ни говори, гениальное — все просто! — И Эссен торжествующе оглядела Марию Петровну.
И стала гордой и неприступной, такой и запомнила ее Леля на долгие годы.
— Но товарищ нес револьверы! — простонала Мария Петровна.
— В этом-то и была загвоздка. Он не мог нагнуться, был обложен револьверами, поэтому я и полезла на империал, — пояснила Эссен, удивленная непониманием Марии Петровны, которую все считали докой в конспирации.
— Нет, это слушать невозможно! — Мария Петровна покраснела от негодования и готова была заплакать. — Девочки и мальчики, которые играют в конспирацию и не думают о последствиях!..
— Будто ты хорошенько думала, когда в твоем возрасте прыгала в сугроб с лихача да при этом чемодан к груди прижимала. Полноте, дорогая… Только безрассудству — конец… Назавтра — сама осторожность. К тому же мне придется поездить по России… Думаю таким образом и шпиков со следа сбить, — мечтательно закончила Эссен.
И они о чем-то тихонько зашептались. Эссен отнесла винтовки в детскую и долго пила чай на кухне. И опять они говорили — мама и Эссен.
