Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА] - Офин Эмиль Михайлович (книги полностью .TXT) 📗
— Все это тебе Лида рассказала?
— Да нет, Василий Иваныч, разные люди, товарищи по работе. А больше всех рассказал диспетчер гаража, он тоже переживает за Костю. «Теперь, — говорит, — его машину отдали Каблукову, самый никудышный шофер. Свой грузовик довел прежде срока до капиталки». Сенцов — тот за смену по шесть рейсов досок успевал отвезти на строительство санатория, а Каблуков едва четыре раза оборачивается — халтурит. А насчет Костиной честности мне привели такой пример: однажды к нему подкатился один хлыщ. «Ты, — говорит, — заезжай к нам на дачу, скинь по пути доску, другую. Отцу в хозяйстве пригодится, и ты в обиде не останешься…»
— Вот как? Интересно… — Данилов достал портсигар. — Что же ответил Сенцов тому хлыщу?
— А ничего не ответил, Василий Иваныч. Дал ему пинка ногой под зад — и все.
Данилов покусывал мундштук папиросы и рассеянно барабанил пальцами по лежащей на столе книжке.
Петя скосил глаза и прочел: «Судебно-медицинские экспертизы».
— Послушай, Петя, вот ты давеча в своих лирических описаниях природы упомянул про дачных владельцев, даже сравнил их с дятлами во множественном числе. Неужели они так-таки все как один имеют «снежные горы» новых досок, от которых пахнет «сосновым экстрактом», и все, как по команде, заколачивают в них гвозди?
Петя шмыгнул носом.
— Ну, Василий Иваныч… Это я для общего фона. Не все, конечно…
— А точнее?
— Точнее: только одна такая дача мне на глаза попалась. Запомнил я ее — уж больно красивая, под бледную сирень выкрашена, А на шпиле, между прочим, петух для чего-то,
— Ишь ты, какие пейзажи выдаешь: бледная сирень, сосновый экстракт, снежные горы — совсем как в стишках$7
Тут Петя покраснел и надулся: «Чертова редколлегия! Тайку хранить не умеют…»
Данилов зевнул, машинально застегнул и опять расстегнул воротник кителя.
— Ладно, оставим дятлов, пусть долбят себе. Как насчет автоинспектора? Ты догадался поговорить с ним?
— Само собой, Василий Иваныч. Ведь в деле есть одно обстоятельство. Сенцов не сделал аварии, не сбил никого, даже правила движения не нарушил, и вдруг инспектор его останавливает. Бывают, конечно, и такие случаи, но не так уж часто.
— Пожалуй… — Данилов одобрительно взглянул на Петю. — Итак, что же тебе рассказал автоинспектор?
— А вот что: «Стою я, — говорит, — на перекрестке со своим мотоциклом. Ну, видел, как из ворот лесного склада выехал грузовик. Я, — говорит, — и не стал бы его останавливать, но какой-то сознательный гражданин подошел ко мне и предупредил: «По-моему, товарищ старшина, тот шофер выпивши».
Данилов всем корпусом повернулся к Пете:
— Ты расспросил про этого сознательного гражданина? Приметы?
— Особых примет нет. Старшина, конечно, поторопился за Сенцовым. Не разглядел, говорит, сознательного гражданина. Помнит только, что парень молодой и мал ростом.
— А не был ли тот гражданин шофером Каблуко-вым, который в то время болтался без машины? Свою-то он, говоришь, в капитальный ремонт загнал.
— Нет, Василий Иваныч. Я ведь вернулся в гараж, там мне Каблукова обрисовали: ему под сорок и длинный, как жердь. Не он. Скорее всего это тот хлыщ, которому Сенцов однажды пинка дал.
Данилов больше не задавал вопросов. Задумался надолго, закурил еще одну папиросу.
— Ладно, Петя. За добытые сведения ставлю тебе четыре с плюсом. Иди отдыхай.
— А как же Сенцов? Такой славный парень! Очень хочется отдать ему права, Василий Иваныч! Но ведь он…
Данилов потянулся к лежащей на столе книжке, полистал ее.
— Вот тут отчеркнуто, читай.
Петя прочел: «…Лабораторный анализ уличит нарушителя. Но если человек перед анализом употреблял какое-либо лекарство с примесью ацетона, эфира, альдегидов, то будет та же реакция, что от спирта или вина…»
Дальше Петя не стал читать. Он оторопело посмотрел на Данилова и вдруг хлопнул себя по лбу.
— Зуб!.. Ну да, зуб! Сенцов же мне сказал, что целую неделю у него болит зуб. Ах, балда… — Петя горестно вздохнул и без разрешения сел в кресло. — Ну все, Василий Иваныч, дело закончено. И как всегда, не я, а вы нашли недостающее звено.
— Нет, Петя, именно ты нашел его, но не сумел зацепить куда следует. Это звено в той же цепочке, только на другом конце. Если, конечно, подтвердятся мои предположения… В общем, надо провести небольшое мероприятие. И откладывать его нет никакого резона.
Петя мигом вскочил с места:
— Какие будут приказания, товарищ подполковник?
— Я же сказал тебе, отправляйся отдыхать. — Данилов застегнул воротник кителя, снял телефонную трубку и вызвал легковую машину. — Впрочем, зайди сначала на минутку к капитану Гребневу.
— Как, Василий Иваныч! Вы меня не берете с собой?
— Нет, Петя. Как говорит товарищ Шиллер, мавр сделал свое дело. Теперь моя очередь.
Недостающее звено!.. Остаток дня и часть ночи Петя ломал голову. Дело фактически закончено, недоразумение разъяснилось, справедливость восстановлена — чего же еще недостает? Он надеялся узнать что-либо у капитана Гребнева, но тот ничего не объяснил, просто вынул из сейфа водительские права Сенцова и отдал их Пете под расписку: подполковник, мол, приказал. Это было приятно. Вот какой Василий Иваныч: хочет, чтобы возвратил права Сенцову именно он, Петя, который собрал сведения на четверку с плюсом… Но почему же не на пятерку? Почему Василий Иваныч удержал эти полбалла? Значит, Петя все-таки что-то прохлопал?.. Эх, как бы там ни было, а все равно будет лестно собственноручно отдать права этому славному парню. Петя мысленно уже представлял себе, как это произойдет: Сенцов сидит грустный, нервничает, мнет кепку; зато Петя держится уверенно, солидно: «Мы детально разобрались. Вот, получайте ваши права и работайте так же честно, как до сих пор». И тут глаза у Сенцова станут веселыми. Петя предложит ему закурить и на этот раз без всякой задней мысли воспользуется его, Сенцова, спичками.
Так, засыпая, представлял себе Петя эту сцену. А в действительности все произошло иначе. Только на второй день к вечеру Данилов вызвал к себе Петю. В просторном кабинете собралось порядочно людей, и все незнакомые, кроме Сенцова. Тот одиноко сидел поодаль у окна. Ближе к столу в креслах и на стульях расположились: толстяк с одутловатым сердитым лицом, молодой франтоватый парень со стиляжьими усиками-полос-кой, очкастый дядька в брезентовом плаще и какая-то пожилая женщина. Сам Данилов в наглухо застегнутом кителе стоял у стола и постукивал пальцами по знакомой папке, которая за два дня успела распухнуть.
— Проходите, младший лейтенант, садитесь. — Он указал Пете на свободное место в углу рядом с каким-то мужчиной, который что-то записывал а блокнот, а сам обратился к толстяку:
— Итак, продолжайте, гражданин Евсеев. Стало быть, вы решили сделать к вашей даче пристройку — еще две комнаты…
Толстяк вдруг взорвался:
— Позвольте, что за допрос? Что все это значит? Вы обращаетесь со мной, как с преступником! Повторяю, никаких ворованных досок я не покупал. Я же предъявил накладную, вон она у вас в папке.
— Накладная настоящая. Но это старый фокус: вы действительно однажды честно купили доски, израсходовали их, а теперь прикрываете законным документом доски, похищенные у государства. Здесь присутствует товаровед лесного склада. Интересно, что он скажет о досках, которые мы обнаружили на вашей даче.
Дядька в брезентовом плаще поспешно встал:
— Это наши доски, товарищ подполковник. Обрезные клейменые. Специальный фонд для строительства санатория. Их слепой отличит.
— А ваша накладная, гражданин Евсеев, выдана лесоторговой базой номер семь, — вежливо уточнил Данилов.
Ко Евсеев не сдавался:
— Ничего не знаю. Никаких похищенных досок не покупал.
Данилов улыбнулся — но как! Такая улыбка, уж Петя-то хорошо знал, хуже всякой выволочки.
В кабинет неожиданно для всех (только не для Пети: он видел, как Василий Иваныч нажал кнопку под столом) вошел капитан Гребнев, а с ним рыжий детина в комбинезоне, длинный, как жердь,
