Большая рождественская книга романов о любви для девочек - Селин Вадим (читаемые книги читать .TXT) 📗
– Говорят, в этом году многие стали отправлять так открытки. Будто бы кто-то начал делать это первым, и пошла волна, – и добавил шепотом: – Я сам несколько открыток отправил.
– Правда? – спросила я.
– Честное слово, – сказал мужчина. – Вроде бы детская забава, но я не удержался. На поздравление нужно отвечать поздравлением, а лучше – тремя.
Я хотела о чем-то еще его спросить, но подошла очередь мужчины, и его поглотило почтовое обслуживание. Мы с Миккой отправили наши письма, хотели уже уходить, как работница почты сказала:
– Мика, а тебе посылка!
– Еще одна? – удивилась я.
Женщина кивнула.
– Тяжелая, – сказала она. – Пятнадцать килограммов.
Я от неожиданности присела.
– Ого, – уважительно сказал Микка. – Вот это тащить посылочку…
– Пойдешь? – спросила женщина и таинственно кивнула, чтобы я зашла к «главному почтальону». Хорошо, когда на почте тебя знают!
Микка решительно кивнул – бери, дотащу. Но это же получается, что вместо свидания… то есть ладно, прогулки… Мы будем просто нести домой посылку? Конечно, очень интересно, что там, в ней. Но, может, до завтра я потерплю?
– Может, завтра? – шепотом сказала я Микке.
Он, кажется, сразу все понял. Хотя, с другой стороны, получается – я напрашиваюсь и на завтрашнюю встречу. Но что еще делать с человеком, у которого мое имя? С ним надо поступать как с самой собой.
– Точно, – сказал Микка. – Мы завтра притащим саночки и на саночках посылку увезем.– Ты такой толковый, – сказала я ему, и Микка заулыбался.
Мы шли по новогоднему городу, прижимаясь плечом к плечу. Так идти нам было уютно, а новогодние огни будто бы приближали нас друг к другу. А вокруг нас был Новый год. Люди несли пакеты с подарками, новогодние елки буквально выскакивали из-за углов.
Микка схватил меня за руку, потащил за поворот, я еле успевала за ним. Оказалось, он вывел меня на улочку, где было полным-полно длинных накатанных ледянок. Я разгонялась, ехала по застывшим лужам, а Микка тащил меня за руку, чтобы быстрее. На проезжающих рядом деревьях перемигивались гирлянды. Какие-то дети кричали нам:
– Привет, Мика! – и мы вместе отвечали им «Привет», потому что было совсем не понятно, кому это они.
Шла бабушка, держала за руку внука, и тоже прокатывала его на ледянке. А потом сказала:
– Теперь поменяемся, – и внук с готовностью взял ее за руку.
Я подумала, что Новый год – это когда темно, и при этом много света. И от гирлянд, и от людей, и от мыслей. От всего-всего. Удивительная это была улица, по которой меня повел Микка. Он временами поглядывал на меня – мол, как тебе? Мне нравилось. То тут, то там стояли украшенные елки, в воздухе витал кисловатый мандариновый запах, и казалось, что люди на этой улице собрались из разных эпох. Вот у мальчика из-под воротника пальто торчит красный галстук. Вот дети в старых шубах и валенках… Мне почудилось, что сейчас даже сам Микка изменился. Он стал похожим на мальчика из фильма «Мио, мой Мио». Пожалуй, не хватало разве что Деда Мороза…
Вдруг Микка побежал вперед, отпустив мою руку. Меня это, честно говоря, озадачило. Куда это он? А впереди… впереди шел Дед Мороз. Казалось, он был самым настоящим. В синем серебристом пальто до пола. В белоснежных валенках. С седой бородой до пояса. В шапке, с тростью, мешком за плечами – все как положено, разве что без Снегурочки. Высокий, метра два ростом. Увидев бегущего Микку, Дед Мороз остановился, приветственно развел руки в стороны, и Микка ка-а-ак прыгнет на него! А Дед Мороз как подхватит Микку! Как закружит!
– Папаша!!! – вдруг крикнул Микка.
– Сынок!!! – проревел Дед Мороз – так громко, что провода покрылись инеем.
Что-то я ничего не поняла. А Микка уже соскочил вниз, потащил Деда Мороза в мою сторону.
– Мика! – крикнул он мне. – Придется мне познакомить тебя с одним из моих родителей!
– Твой папа – Дед Мороз? – удивленно спросила я. – Дед Мороз – детный?
Микка заливисто захохотал. В его волосах блестели снежинки.
Дед Мороз подошел совсем близко, покачал головой и сказал:
– Ну, здравствуй!
Я смутилась и нерешительно улыбнулась. Новый год все-таки. Всякое может быть. Улица, на которой собраны все времена. Дед Мороз – папа Микки: пусть будет так… Почему-то я разволновалась. А Микка с готовностью объяснил:
– Вообще-то, мой папа только работает Дедом Морозом. Ну, знаешь, его вызывают поздравить детей. Чтобы они забрались на стульчик, прочитали стихотворение и получили подарок…
Значит, он все-таки не настоящий? А я уж чуть было не поверила…
– Микка! – возмутилась я. – Вообще-то, я верю в Деда Мороза! Точнее… – Я грустно посмотрела на папу Микки. – Точнее, верила…
Мне хотелось добавить, что верила-верила, а они тут со своей банальщиной.
– Просто у Деда Мороза глупый сын, – нахмурил густые брови папа Микки и топнул посохом.
И мы пошли все втроем по вневременной улице. Мимо нас бежали дети, катая друг друга на старинных санях, по окраинам продавали печеные, с корицей яблоки и сладкий миндаль. Иногда проходили люди, одетые совсем легко. Например, в тонкие штаны и свитер. Сначала я думала, что это просто закаленные, но потом поняла, что, видимо, они из будущего.
Микка шел по одну руку от папы Микки, я – по другую.
– Знаешь, – доверчиво сказал папа Микки. – Микка прав. Я действительно приезжаю поздравить детей. И многие из них читают стихи. Кто-то поет песни. А я даю им подарки из моего мешка.
Я понимающе закивала. Стало грустно.
– Но ведь на всех одного, настоящего Деда Мороза не хватит, – продолжал папа Микки. Должны быть, так сказать, заместители…
Было видно, что он старается правильно подобрать слова.
– Уж не знаю, поверишь ты мне или нет, – вздохнул он, – но меня, как папу Микки, вызывают к ребенку в качестве Деда Мороза. Я дохожу до дверей нужной квартиры в качестве папы Микки. Звоню в дверь. А потом… – Папа Микки пожал плечами. – Потом в меня вселяется Дед Мороз.
Я не сдержалась и хихикнула. Казалось, папа Микки ничего не заметил. Он продолжал:
– Я перестаю быть собой и становлюсь Дедом Морозом. У меня меняется голос, я не помню, есть ли у меня сын, я могу только поздравлять детей. Потом я почти ничего не помню.Тут мне захотелось пошутить, что многие такие «Деды Морозы» в конце дня совсем ничего не помнят. Но сдержалась. Папа Микки посмотрел на меня внимательно, как будто мог читать мысли. И продолжил:
– Не могу вспомнить ни одного рассказанного мне стишка, не знаю спетых мне песен. Не помню, какой подарок доставал из своего мешка. Это будто бы озарение. Вот я перед дверью, вот я за ней.
– В него вселяется Дед Мороз, – объяснил Микка, как будто это было не понятно.
– Я – всего лишь посредник, – сказал папа Микки. – Нас, таких посредников, много. Некоторые и в самом деле не настоящие. Всякое бывает.
Миккин папа… то есть нет, Дед Мороз ненадолго положил руку мне на голову. И мне представилась картинка заснеженного леса, обледенелого дома, вокруг которого скачут белки, и теплого света из заснеженных окон. Папа Микки говорил правду. Да и как могло быть иначе?
– А ты? – вдруг спросил он меня.
Я озадаченно свела брови. Я? А что я? Я Мика. У меня каникулы. Вот и все. Что можно про меня сказать?
– Она из тех, кто приближает Новый год, – сказал за меня Микка.
– Правда? – удивился папа Микки.
Я пожала плечами.
– Правда-правда, – сказал Микка. – Так жалко, что я ее не сразу нашел… То есть она сама нашла меня. Зачем-то я ей, наверное, нужен. Мне повезло.
– Тебе повезло, – кивнул папа Микки.
Они говорили обо мне как о ком-то значительном. А я просто отправляла новогодние поздравления. Я не делала ничего особенного.
– Пошла волна, – многозначительно сказал Микка.
– Вот как, – еще больше удивился папа Микки. – Ты, наверное, и снеговика вылепила?
– Вылепила, – тихо сказала я. Почему он так спросил? Откуда он знает? Наверное, Микка уже успел ему все рассказать, вот и все.
