Мастерская пряток - Морозова Вера Александровна (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
В Гостиный двор, расположенный на Невском проспекте, шли через Летний сад. Леля не раз гуляла в Летнем саду с тенистыми аллеями и с прудами. В прудах, отражаясь в зеркале воды, плавали черные лебеди, горделиво изогнув шеи.
Цвела черемуха, щедро насыщая воздух сладковатым ароматом. Черемуха пушистая, облепленная густым цветом. Белизну цветков подчеркивала зелень листвы.
Мама читала надписи на мраморных статуях, которые украшали Летний сад. Надписи на латинском языке, и мама их переводила. И слова такие громкие — о справедливости, о равенстве, о законе. Мама хмурила брови и сокрушенно качала головой. Нет в России при царе ни справедливости, ни равенства, ни законности.
Леля это понимала, иначе зачем маме, справедливой и доброй, рисковать собой и оказаться в тюрьме? При мысли о том, что маму могут в любой день арестовать и отправить в полицейский участок, что мама может исчезнуть в Петропавловской крепости, как тот неизвестный узник, которого она видела на Иоанновском мостике, Леле становилось страшно.
Мама словно поняла мысли Лели, прижав ее и погладив по голове, сказала:
— Раньше времени нос не вешай! Ты уже большая и моя главная помощница.
Леля благодарно улыбнулась и, как всегда, удивилась, откуда мама узнала ее мысли.
Гостиный двор был построен в два этажа. Крепкий и приземистый. В нем находилось множество лавок разных купцов и витрины ломились от товаров. Особенно привлекали Лелю манекены, напомаженные и завитые, в нарядных платьях, которые в руках держали золотые ткани. На камчатных скатертях сервизы, поставленные горкой, и сумки, и чучела собак, и охотники с ружьями. Рядом витрины с игрушками, но Леля старалась на них не смотреть. Она не маленькая Катя, а старшая сестра!
Пройдя через торговые ряды, они стали подниматься на второй этаж. На лестнице, широкой, с пологими ступенями, им попадались нарядные купчихи. За купчихами приказчики в красных рубахах, опоясанных поясками, несли корзины, набитые свертками. Купчихи держались за перила, боясь упасть. Цветастыми шалями с кистями, наброшенными на плечи, подметали ступени. Показывали богатство! Недаром их Марфуша называла глупыми гусынями. И Леля была с этим согласна! Гусыни! Толстые! Важные!
Они прошли через магазин ковров, которым владел турок с французской фамилией. Приказчики подбегали к маме и, разочарованные, отходили. Нет, мама коврами не интересовалась. Через магазин ковров они перешли на другую лестницу Гостиного двора, разрезанного маршами.
Наконец отыскали дверь, обитую клеенкой, перечерченную тесьмой и гвоздиками с медными шляпками.
В небольшой конторе пыльно и душно. На полках громоздились папки, перевязанные тесьмой. Стойка, куда подходили посетители, шаталась и грозила развалиться. За столом, заваленным бумагами и конторскими книгами, восседал человек необыкновенной толщины. Таких толстых людей Леля раньше не видела. На полном лице едва заметны заплывшие глаза. На носу, который растащили щеки, очки, перевязанные ниткой, словно оправы не хватало, чтобы удержаться на лице. Круглые щеки заканчивались тройным подбородком с реденькой бородкой и усами. Толстяк набросил на плечо полотенце, такое же засаленное и грязное, как вещи в конторе.
Толстяк пил чай. Держал на растопыренных пальцах большое блюдце, словно тарелку. И дул. На конторке чашка с незабудками по белому полю и отбитой ручкой. И чайник необъятных размеров с почерневшими боками. На бумажке мелкие кусочки наколотого сахара.
Толстяк делал вид, что не замечает даму и девочку. Боялся, что придется прервать чаепитие. Наконец допил чашку, вытер потное лицо полотенцем и для солидности водрузил на лысую голову фуражку. Форменную, с красным околышем. Привстал и поклонился. Стул затрещал. Толстяк сердито засопел и рухнул на стул словно подкошенный.
Леля слабо вскрикнула, Мария Петровна, пряча улыбку, сказала:
— Здравствуйте, Пал Палыч. Снова в контору решила обратиться за помощью… Мне нужен артельщик, чтобы доставить вещи с Финляндского вокзала. И доставить в лучшем виде…
— Адрес?
— Да я же сказала — вещи прибыли на Финляндский вокзал! — ответила Мария Петровна, обескураженная непонятливостью Пал Палыча.
— Адрес? — взъярился Пал Палыч, и стул под ним воинственно заскрипел.
Мария Петровна перевела глаза с недоумением на артельщика, который сидел на скамье и лузгал семечки. Артельщик был из татар и громко смеялся, обнажив прокуренные зубы.
— Адрес… — простонал Пал Палыч и взялся за полотенце. — Адрес, куда доставить вещи… Господи, что за народец пошел непонятливый.
— Пал Палыч каждое словцо ценит на вес серебра, а то и золота. — Артельщик говорил, а сам не без почтительности поглядывал на конторщика. — И то правда: слово — серебро, а молчание — золото.
Мария Петровна припомнила, как Людмила Николаевна Сталь, товарищ по подполью, рассказывала о Пал Палыче. Людмила Николаевна Сталь работала в транспортной группе Петербургского комитета и частенько пользовалась услугами Посыльной конторы. Пал Палыч — личность колоритная, и много анекдотов о нем ходило среди петербуржцев. Действительно, для толстяка каждое слово — страдание. И теперь он готов заснуть, чтобы не видеть заказчицы с девочкой, которые и чай ему мешают пить, и разговорами досаждают.
Толстяк вздохнул, как добрые кузнечные мехи, и тяжело поднялся. Нужной книги заказов на столе не оказалось. Пришлось подойти к полкам и отыскивать, поднимая пыль. Залетала моль, потревоженная хозяином. Пал Палыч чихнул и воинственно оглянулся на Марию Петровну.
Мария Петровна впервые видела, чтобы человеку доставляло такое страдание простое передвижение по комнате. Толстые слоновые ноги он переставлял с трудом. Сапоги принадлежали сказочному герою. Настолько они были велики.
Раздался треск, стул зашатался и застонал. Толстяк чудом его не раздавил. Наконец он уселся на прежнее место и из пыльной чернильницы вытащил дохлую муху. Достал ручку с пером и с проклятием принялся его чистить о свои волосы. Фуражка возлежала на пожелтевших газетах и толстяк ее двигал локтем. Он высунул кончик языка, к удивлению Лели, и, как старательный гимназист, принялся в книгу заносить фамилию и адрес заказчицы.
— Артельщик нужен к трем часам… И сегодня! — решилась уточнить Мария Петровна, удивленная тем обстоятельством, что конторщик ничем не интересуется.
— Сегодня? Да вы в своем уме? Как можно к трем часам… — Конторщик с радостью прервал занятия и начал обмахиваться полотенцем. Потом отпил несколько глотков холодного чая и откинулся на спинку стула.
Леля услышала, как жалобно заскрипел стул, готовый развалиться.
— Нужно сразу все говорить, — поучал конторщик, счастливый, что может прервать работу и бездельничать. — И об адресе, и о времени, и вообще обо всем.
Мария Петровна откровенно смеялась. Было что-то трогательное в этом нелепом и грузном человеке.
— Вы меня расспросили бы толком обо всем, — ответила Мария Петровна, вспомнив, как Людмила Сталь рассказывала о чудовищной лени Пал Палыча.
— Нет уж, увольте… Коли я начну обо всем расспрашивать, так что останется говорить заказчику?! — Пал Палыч был уверен в своей правоте, и белесые его брови взметнулись вверх.
Теперь смеялась и Леля. Действительно, какой удивительный человек. Ничего делать не хочет, только чай пьет да вытирается полотенцем. И вид, как у обиженной Кати, когда отбирают игрушку.
— Нет, почему я должен расспрашивать? — не переставал удивляться Пал Палыч, наблюдая, как новая муха вылетела из пустой чернильницы. — Смешные люди…
— Конечно, Пал Палыч, смешные… Явились в полдень, когда самый сладкий сон, и соснуть не дают! — с нарочитой серьезностью проговорил артельщик. В глазах его запрыгали смешинки.
Пал Палыч хотел обернуться и сказать что-то суровое зарвавшемуся артельщику, но передумал. Взял и махнул ватной рукой. Лень помешала. И так сказать, зачем ему, толстому и грузному, обращать внимание на укусы комара! Юркий и невысокий артельщик с карими с прищуром глазами для него подобен комару.
