Школьная королева - Мид-Смит Элизабет Томазина (е книги .txt) 📗
– Дарю тебе этот медальон в знак любви и уважения, – сказала миссис Шервуд. – Твои подруги избрали тебя королевой мая, и то, что именно ты, милое дитя, в этом году удостоена такой чести, есть свидетельство всеобщей любви к тебе.
– Мы любим тебя, Китти! – крикнули хором все девочки, кроме одной.
– Да, милая Китти, – продолжила миссис Шервуд, – это так. Но мы также уважаем тебя, не правда ли, девочки?
– Верно… О, да!
Миссис Шервуд мягким жестом сдержала восторг воспитанниц.
– В прежние годы другим девочкам оказали честь стать королевой мая. Это высокая честь. И вам, дети мои, всем – кто был и кто хочет быть королевой, – нужно жить по совести, чтобы являться достойной этой чести. Мир полон искушений и горестей. Поэтому, Китти О’Донован, желаю тебе иметь силы для преодоления всех трудностей и оставаться такой же славной, какая ты есть. Будь всегда достойной уважения, и да хранит тебя Господь.
Закончив напутствие, начальница поцеловала Китти О’Донован, а та поклонилась всем и поблагодарила за добрые слова и за доброе отношение к ней. Внезапно ее прекрасные ирландские глаза наполнились слезами, и она убежала в дом, чтобы скрыть волнение, вызванное сильной радостью.
Девочки устали. Ведь от слишком большого счастья можно устать так же, как от большого горя.
– Право, у нас никогда не бывало такого дня, – сказала Маргарита Лэнгтон, и с ней согласились другие девочки.
– Да, у нас никогда не бывало такого дня, – повторила Елизавета Решлей. – Но как бы он ни был хорош, сейчас я думаю о моей кроватке, а не о развлечениях.
В хорошем настроении девочки разошлись по своим комнатам.
У Мэри Купп не было возможности поговорить с Генриеттой и Томасиной. Мэри очень веселилась весь день. Теперь же она снова подумала о своем намерении и решила утром напомнить Генриетте о вчерашнем разговоре. Нужно заставить Китти сойти с трона. Мэри пришла в комнату раньше сестер и нашла на своем столике письмо. Она сразу узнала почерк матери.
– Боже мой! Что пишет мне мама?
Мэри открыла письмо и начала читать. Ее охватило беспокойство. Она нагнулась так, чтобы свет от лампы падал прямо на бумагу. Вот что было написано там:
«Дорогая моя Мэри, пишу тебе в большом волнении и надеюсь, что ты поможешь нам. Ты знаешь нашего дорогого Поля…»
Руки у Мэри задрожали. «Ты знаешь нашего дорогого Поля…» Что значат эти слова?! Ведь Поль – ее старший брат, ее кумир. С самого раннего детства она делила с ним радость и горе. Мэри почувствовала, как сильно забилось ее сердце.
«Милая Мэри, – продолжала мать, – хочу заметить, что Поль в последнее время стал слабее, чем прежде».
Мэри уронила письмо на колени. Она вспомнила: Поль отказался от футбола, он говорил, что эта игра вызывает у него боль в боку. Она, Мэри, даже рассердилась на него за это.
– Удивляюсь, как ты мог отказаться, – сказала она. – Ведь все мальчики стремятся быть лучшими игроками в футбол и крокет.
– Я задыхаюсь, – ответил Поль, взглянул на сестру своими честными глазами, взял ее руку и сказал: – Неужели ты думаешь, Молли, что мне легко отказаться от футбола?
Теперь она с болью в душе припомнила объяснение брата. Однако надо было продолжить чтение письма.
«Поль приехал из школы дня два-три назад. Он шатаясь вошел в комнату, где я обедала с младшими детьми, со словами “Мама, мне плохо” опустился на стул и впал в обморок. Мэри, дитя мое, в ту минуту я подумала, что он умер, и желала, да простит мне Бог эту безумную мысль, тоже умереть. Но дорогой мой сын пришел в себя, только вид у него был страшно больной. Твой отец пришел, и я рассказала ему о болезни Поля. Ты знаешь, как он относится к нему: на свете для него нет равного Полю. Когда я описала отцу состояние сына и сказала, что уложила его в постель, он пошел за доктором нашей семьи, Андерсоном. Доктор внимательно осмотрел Поля, а потом говорил с нами совершенно откровенно. Он сказал, что силы Поля истощены и что, возможно, у него болит правое легкое. Господин Андерсон рекомендовал немедленно отвезти Поля в Лондон и показать его одному известному доктору, адрес которого он дал. И мы с твоим отцом, дорогое дитя, стали ломать головы, как нам съездить на короткое время в Лондон, прожить дня два в гостинице и заплатить доктору за осмотр нашего мальчика. Должна признаться, что мы были в отчаянии. Ты знаешь, какое маленькое жалованье получает твой отец, и потому мы еле-еле сводим концы с концами. Я уже продала все ценные вещи, дитя мое. Целую ночь я пролежала без сна. Наконец к утру мне пришло в голову, что ты, Мэри, можешь помочь нам.
Ты помнишь, милая, что у тебя есть двенадцать фунтов в сберегательной кассе. Никто из моих детей, кроме тебя, не обладает такой бережливостью. У тебя есть двенадцать фунтов, и самое лучшее применение для них – это спасти жизнь твоему брату. По получении письма ты повидайся с миссис Шервуд и попроси ее одолжить тебе денег, пока ты не возьмешь свои из кассы, чтобы вернуть ей. Ведь ты сделаешь это, дорогая? Ты не сможешь отказаться помочь Полю.
Твоя убитая горем мать
Матильда Купп».
Письмо лежало на коленях Мэри, и она смотрела на него, ошеломленная прочитанным. В коридоре раздались голоса – это ее сестры шли спать. Она сунула письмо в карман и, не раздевшись, быстро легла в постель.
Матильда и Джен устали и были рады отдохнуть. Они подумали, что Мэри уже спит крепким сном, и, потушив лампу, сами легли. Минуты две спустя мисс Хонебен просунула голову в дверь. Увидев, что лампа потушена и все три девочки лежат в постелях, она не вошла в комнату.
Мэри лежала тихо, как мышка. Она даже старалась сдерживать дыхание. Когда стало ясно, что сестры уснули, Мэри приподнялась и села в постели. Ей было не по себе. Она закрыла лицо руками.
Конечно, Мэри очень любила Поля. Она всегда искренне восхищалась им и охотно пожертвовала бы собой ради него. Но случилось ужасное, чего не могла представить себе ее несчастная мать. Миссис Купп не знала, что у Мэри не было двенадцати фунтов в сберегательной кассе. Когда-то, очень давно, крестная подарила маленькой Мэри пять фунтов, с которых и началось сбережение. Со временем сумма увеличилась до двенадцати фунтов, и они могли спасти Поля. Увы! Хотя мистер Купп запретил брать деньги, положенные в сберегательную кассу, Мэри нарушила это правило. Узнав о поступлении в школу миссис Шервуд, где много богатых девочек, Мэри, чтобы не казаться хуже, накупила всяких вещиц. Двенадцать фунтов растаяли быстро, от них не осталось ни одного шиллинга.
«Что же мне делать? – мучительно думала Мэри. – Я не могу помочь Полю, а сказать о том, что сделала, значит навлечь на себя позор. Отец возьмет меня из школы. Он погубит всю мою будущность, никогда не простит меня. А Поль умрет! И я сойду с ума. О! Что мне делать? Что делать? Как выйти из этой беды?»
Долго бедная Мэри страдала от безысходности. И вдруг ей в голову пришла одна мысль. Генриетта – вот в ком спасение! Она, Мэри, достаточна умна, чтобы понимать: нужно вернуть Генриетту к ее прежнему настроению. Если бы только удалось приобрести влияние на Генриетту! Как бы устроить это?
Рано утром Мэри встала, сняла свое белое платье и надела ежедневное. Сестры спали спокойно, не зная ничего о горе, которое угрожало их семье! Мэри тихонько отворила дверь и вышла из комнаты. Она должна действовать быстро, чтобы отослать деньги матери.
Мэри вспомнила, что Китти писала письмо накануне первого мая. Письмо было отослано по почте. Китти нарушила правила. Но в данном случае это не было таким грехом, за который Китти могла бы быть исключена из школы. Нужно придумать что-нибудь посерьезнее. И Мэри придумала. Китти была общительной, открытой и относилась по-дружески ко всем. Она рассказывала о своих знакомых и друзьях в старой Ирландии, постоянно говорила о Джеке.
Джек О’Донован, двоюродный брат Китти, был одних лет с ней. И Китти любила его. Поступив в школу, она пошла к начальнице и спросила ее, можно ли переписываться с кузеном Джеком. Миссис Шервуд жаль было отказать девочке в ее просьбе, но она твердо держалась своего мнения.
