Шторм и штиль - Ткач Дмитро (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗
— Слышишь, Марина, слышишь? И обо мне знают!
— Да как же тебя не знать? — с гордостью ответила Марина. — Не на печке сидел, всю войну грудь под пули подставлял. Недаром ордена да медали заслужил.
— Не «подставлял», а воевал, как положено, — насупил брови Федор Запорожец. — Иначе не сидел бы сейчас за этим столом.
— Так я ж и говорю, что воевал. И на корабле, и в морской пехоте…
— Всякое бывало… — сдержанно сказал Запорожец, обращаясь к Баглаю. — Об этом я тебе как-нибудь потом… Ну, а жить где будешь?
Юрий Баглай не успел ответить. Калитка распахнулась без звонка, и во двор вошла девушка.
Она поздоровалась только с незнакомым лейтенантом и обратилась к хозяину:
— Дядя Федя, отец прислал спросить, на который час будильник ставить?
— Так теперь же рано светает. Скажи — на четыре… Это мы за рыбой с соседом собираемся, — объяснил он гостю. — Может, и ты с нами, Юра?
— Я бы не прочь, но, наверное, не получится… Завтра мне надо явиться к начальству.
А тем временем Марина уже приглашала девушку к столу:
— Чего же ты стоишь, Поля, будто вкопанная? Садись. Пивка выпьешь, тараночкой полакомишься.
— Не хочу, тетя Марина. Ни пива, ни таранки. Спасибо.
— Ну, так арбуза попробуй. На базаре сегодня купила. Боялась, что зеленый, а он, глянь, какой красный… Бери, бери, не стесняйся!
Поля и в самом деле чувствовала себя неловко. Как только вошла во двор, сразу же поймала на себе короткий, но очень внимательный взгляд незнакомого лейтенанта. Этот взгляд будто сковал ее. Правда, теперь лейтенант, казалось, не обращал на нее внимания, и все же девушке хотелось еще раз встретиться с ним глазами…
Кто он? Зачем тут сидит? А дядя Федор его еще и Юрой называет. Никогда ведь и не вспоминал о нем…
«Да нет, он мне абсолютно безразличен. Просто любопытно…» — думала девушка и понимала, что обманывает себя.
— Да вы познакомьтесь, — сказал хозяин. В эту минуту он готов был перезнакомить весь мир. — Это Юрий Баглай, сын Николая Ивановича Баглая, командира нашего корабля. Ты о нем слышала, я рассказывал.
— Слышала, а как же. — Теперь Поля уже с нескрываемым интересом посмотрела на лейтенанта.
— А это — Поля, дочь моего соседа, Семена Кулика. Вот здесь живут, через стенку… Только стенкой мы и отгорожены, а вообще-то как одна семья.
— Ну, а теперь садись к столу, — не успокаивалась Марина. Всей улице она была известна как очень гостеприимная хозяйка. — Не поешь арбуза, не выпущу со двора.
— Ну, разве что маленький кусочек, — сдалась Поля, зная, что от тети Марины так просто не отделаешься.
Она выбрала из миски самый тоненький и маленький ломтик, поднесла ко рту, и Юрий, который теперь уже смелее поглядывал на девушку, увидел, что губы у нее были почти того же цвета, что и арбуз.
«Красивая, — подумал он. — Только что мне до этого? За такой девушкой наверняка не один парень ухаживает… Познакомились — ну и ладно…»
Поля доела арбуз, поблагодарила и направилась к калитке, бросив на ходу:
— До свидания!
— А может, и ты с нами — рыбу ловить? — крикнул Федор Запорожец ей вслед.
Девушка, оглянувшись, улыбнулась.
— Почему бы и нет, с удовольствием. Но ведь вы же знаете, дипломная у меня. Если провалюсь, то и на порог не пустите. Лучше уж потом.
И, тряхнув рассыпанными по плечам волосами, исчезла за калиткой.
«Какого цвета у нее волосы? — подумал Юрий. — Белокурые? Нет, не просто белокурые. Они — как чистый, вызолоченный солнцем песок на берегу, подставь руку — так и потекут сквозь пальцы…»
Некоторое время после ухода Поли за столом было тихо. Будто вместе с девушкой исчезло и то оживление, которое принесла она с собой. Как весенний солнечный лучик, осветила двор, согрела своим теплом — и нет ее.
— Любим мы нашу Полю, — наконец произнес Федор Запорожец, обращаясь к гостю.
— А о каком дипломе она говорила? Где она учится? Хозяин, казалось, только и ждал этого вопроса. Поднял коричневый огрубевший палец и гордо сказал, словно о родной дочери:
— Да, в скором времени диплом защищать будет. Тут у нас неподалеку от памятника Славы биологический институт есть, а при нем аквариум. Все рыбы и животные Черного моря в нем собраны. Так вот, она проходит практику в этом институте. — Он помолчал немного и добавил: — Хотят ее после защиты диплома там оставить. Ну что ж, и правильно. С головой девушка. Научным работником будет… А сколько горя успела хлебнуть, скажу я тебе, ой-ой-ой…
— Ну чего ты разошелся? — перебила его Марина. — Может, человеку это и знать не интересно?
— Почему же? Наоборот, интересно, — поспешно возразил Баглай и, почувствовав, что краснеет, опустил глаза.
Запорожец, довольный, что гость поддержал его, оживился.
— Ну вот, а ты говоришь… О такой девушке каждому хочется послушать. Вот я и расскажу… Откуда она взялась в Севастополе, никто не знает. Да она и сама не может вспомнить. Рассказывала: «Убегали с мамой от фашистов, а потом маму убили». А как звали маму и почему они бежали именно в Севастополь, этого не помнит. Очень маленькая была… А вот смотри ж ты, и оборону тут пережила, и немцев. Просто диво! Ну, а когда наши освободили Крым и Севастополь, что тут было! Один родителей не найдет. Другого родители разыскивают. Горе у людей такое, что и не сказать… А город отстраивать надо. Ел ты что-нибудь сегодня или ни крошки во рту не было, есть у тебя, где голову приклонить на ночь или нет, а на работу выходи. И люди шли, потому что как же иначе? Мертвых из-под камней вытаскивали, хоть и сами на мертвецов были похожи… Приходила и Поля. Еще совсем маленькая и такая худая, что, того и гляди, от ветра упадет… Лохмотья на ней — смотреть жалко. А тоже трудится. Поднимет камень своими слабыми, тоненькими, как палочки, руками и несет. Или деревяшку какую-нибудь тянет. Как муравей.
Ей кто хлеба кусочек, кто картофелину или луковку. А тогда, надо тебе сказать, опять беспризорные появились, как после гражданской… Мы с Семеном Куликом тоже на восстановительные работы ходили. Сейчас-то он уже на пенсии, а в то время на морзаводе работал. И вот однажды идем мы с Семеном вечером домой, а он мне говорит: «Ты, Федор, знаешь, мою Саню убили?»
Саней дочку его звали, погибла она во время обороны Севастополя.
«Знаю», — говорю ему.
«Так вот, мы со своей старухой посоветовались и решили эту беспризорную сироту Полю себе в дочки взять…»
— Так она им не родная? — вырвалось у Юрия Баглая.
— А я тебе о чем? «В дочки, говорит, взять». «Хорошее дело сделаешь, Семен, — отвечаю я ему. — Ясное дело, и горсовет таких бездомных детей уже подбирает, детдома для них оборудует, но у тебя в семье лучше ей будет. Оба вы люди хорошие, ласковые, справедливые, плохому не научите».
— А на другой день такая картина… — продолжал Федор Запорожец. — О чем уже там говорил Семен с девочкой, мне неизвестно, не слыхал, а потом и расспрашивать не посмел, а только смотрю, обняла она его шею обеими ручонками, прижимается личиком и смотрит ему в глаза… Прижимается и смотрит… А потом взялись они за руки и пошли. Пошли в эту вот хату, в которой и сейчас живут. Правда, в то время тут тоже только стены торчали, да полкрыши висело. Так и осталась. Она им: «Папа, мама». А они оба: «Доченька наша милая». А теперь ишь какая выросла. Красивая. Ученая.
— И в самом деле, красивая, — не сдержался Юрий. Он сидел встревоженный, растроганный и почему-то… счастливый…
Да, он по-настоящему был счастлив. Послали его в Севастополь, о котором он всегда мечтал. Тут он встретился с прекрасными людьми, принявшими его, как родного сына. А впереди у него — корабль, море, плавание… И встреча с такой необыкновенной девушкой!
Разговор продолжался, а когда стало темнеть, Федор спохватился:
— Да, я же тебя спросил, а ты не ответил. Где жить будешь?
— Надеюсь, на корабле место найдется, — ответил Юрий, заранее зная, что для офицера каюта хоть на двух, но обязательно будет.
— Так это же на корабле, в плаванье. А когда на пирсе стоять будешь, то надо и в городе угол иметь.
