Рыжик - Свирский Алексей Иванович (книги бесплатно полные версии TXT) 📗

— Видала? — злорадно спросил Аксинью Тарас, когда она вошла в хату.

— Видала. Ну так что ж?

— А Мойпес как тебя встретил?

— Какой Мойпес? — не поняла Аксинья.

— Да тот самый, что с нашим сынком обнявшись лежит. Сынок-то его называет «Мойпес»…

— Он и мне кричал: «Это мой пес… Мой пес…» Глупенький, он думал, что я пришла за собакой.

— Так ты, стало быть, довольна ими? — строго спросил Тарас.

— Кем?

— Рыжиком и этим… как его… Мойпесом?

— Довольна. А что?

— Ничего… Только хлеба для пса я покупать не стану. У нас и без него много ртов. А у него пасть, что твой колодец…

— Ладно… Собака больная… А у мальчика игрушек нет, пусть играет, только б он по улицам не бегал…

На этом разговор закончился. Тарас за делом и думать забыл о приемыше и о его Мойпесе.

Прошел ровно месяц. В один майский день долго не показывавшийся Рыжик неожиданно появился на Голодаевке, к великой радости сверстников. Сидя верхом на черной громадной собаке, он промчался вдоль всей Береговой улицы, изумив не только ребятишек, но и взрослых.

— Санька Рыжик едет! Санька едет!.. — восторженно кричали ребятишки, увидав «атамана».

Спустя немного детвора, поднимая тучи пыли, гурьбой неслась по улице, догоняя Рыжика. Вскоре ребята со всех сторон окружили Саньку.

Гордый и самодовольный стоял Рыжик посередине толпы, а возле него с высунутым языком стоял толстомордый пес и добродушно поглядывал на собравшуюся мелюзгу.

— Это твоя собака?

— Где ты ее взял?

— Как ее зовут?

Вопросы эти сыпались с разных концов.

— Я ее нашел, она была больная… Я ее вылечил, — рассказывал Рыжик товарищам.

— Что у нее было?.. Какая болезнь? — любопытствовали ребята.

— У нее ноги болели… Крови страсть сколько вышло!..

— А чем ты ее вылечил?

— Хлебом и тряпками, — самоуверенно ответил Рыжик. Хлебом я ее кормил, а тряпки прикладывал к ногам… Теперь она здорова…

— Молодец, Санька! — восхищались товарищи. — А как ее зовут?

— Мойпес, вот как я ее назвал…

— Вот так имечко!.. Мойпес, на!.. Мойпес, сюда!.. — послышалось со всех сторон.

Но Мойпес и не думал двигаться с места. Он только добродушно поглядывал на детвору и тихо помахивал пушистым хвостом.

— А что он умеет делать? — снова приступили ребятишки к Рыжику.

— Что он умеет делать? — переспросил владелец собаки и задумался, так как он сам не знал, что умеет делать его собака. Но вдруг он поднял голову и ответил: — Мойпес умеет кур гонять…

— А ну-ка, покажи!

— Сейчас.

Через минуту на Голодаевке поднялась небывалая суматоха. Огромный черный пес с громким лаем гонялся за курами, которые до этого мирно рылись в мусоре, что кучками лежал вдоль речного обрыва. С громким кудахтаньем, обезумев от страха, неслись бедные птицы, преследуемые черным псом. В воздухе закружились перья. Куры взлетали на заборы и на крыши домов. Рыжик, а вслед за ним многочисленная орава детей мчались позади собаки и оглушали воздух дикими криками.

— Тю, тю, тю!.. — кричал Рыжик, науськивая собаку на кур.

— Тю, тю, тю!.. — вторили ему мальчишки.

Наконец, окончательно забывшись, Санька вбежал во двор Ариши Брехухи и там стал действовать, натравливая пса. Аришины куры громко закудахтали и тяжело поднялись в воздух, взмахивая пестрыми крыльями. Большой петух, с пышным многоперым хвостом, взлетел на забор и так заорал, что даже Мойпес остановился и с удивлением поднял на него морду.

— Мойпес, куси его! — натравливали ребятишки собаку.

Но в это время из хаты выбежала с ухватом в руках Ариша, и армия Рыжика мгновенно рассеялась.

С этого раза Санька почти ежедневно выезжал верхом на своей собаке. Его сопровождала детвора. Взрослые, в особенности женщины, глядя на сорванца, самым серьезным образом предсказывали ему каторгу. Вообще о Рыжике обыватели Голодаевки были далеко не лестного мнения. Многие матери строго-настрого наказывали своим детям не играть с рыжим «чертенком» и не водить с ним дружбы.

— Он скверный, испорченный мальчишка, — говорили матери своим детям, — вы с ним не играйте…

IV

Дуня

Однажды, года через два, в ненастную осеннюю ночь, когда семья Тараса Зазули спала мирным сном, кто-то с улицы несколько раз постучался в ставень окна. Первым услыхал стук сам Тарас, а когда спустя немного стук повторился, проснулась и Аксинья.

— Тарас, слышишь? — шепотом спросила она.

— Слышу, — коротко ответил муж и нехотя стал слезать с печи.

— Кто там? — крикнул он, подойдя к окну.

— Это я… Дуня… — донесся с улицы детский голосок.

В хату вошла маленькая девочка, лет пяти, вся закутанная в большой дырявый платок, с которого стекали крупные капли дождя.

Девочка сделала несколько шагов вперед, остановилась посредине комнаты, закрыла руками лицо и навзрыд расплакалась.

В это время проснулся Санька. В одно мгновение мальчик наполовину свесился с печи и широко раскрытыми глазами стал следить за тем, что происходило внизу, в мастерской. Дуню он сейчас же узнал и по голосу и по фигурке, маленькой и тонкой. Не раз он вместе с нею бегал по улицам, собирал цветные черепки разбитых блюдец и тарелок и не раз доводил ее до слез, пугая лягушками.

«Зачем она пришла так поздно, в такую ночь, и как она не побоялась одна идти?» — спрашивал у самого себя Рыжик и, не находя ответа, с еще большим вниманием стал прислушиваться к тому, что делалось в мастерской. Дуня между тем не переставала плакать. Возле нее стояли Аксинья и Тарас и с участием глядели на позднюю гостью.

— Ну, будет плакать, будет… — обратилась Аксинья к девочке. — Ты лучше расскажи, что у вас случилось.

Она обняла девочку и несколько раз погладила ее по головке. Дуня немного успокоилась.

— Дяденька сказали… — начала она, с трудом выговаривая слова, — гроб делать… мама моя… померла.

— Померла?! — в один голос воскликнули Зазули.

Дуня снова разрыдалась. На этот раз никто ее не стал утешать.

«На то она и сирота, чтоб плакала», — подумала Аксинья и обратилась к мужу:

— Из чего ты гроб будешь делать?

— Из досок.

— А есть они у тебя?

— Есть-то есть, да они у меня для другого дела припрятаны. Ну, да уж ладно! — махнул Тарас рукой и, по обыкновению, почесал затылок.

Зазули отлично знали осиротевшую девочку, знали покойницу, мать ее, которая последнее время сильно прихварывала, а главное, они знали, что дядя девочки, родной брат покойницы, он же Андрей-воин, ничего за гроб не заплатит. Старик аккуратнейшим образом пропивал свою трехрублевую пенсию до последней копейки. Зазуля все это отлично знал и тем не менее, не задумываясь, решил сделать гроб. Суровый только на вид, Тарас, в сущности, был очень добрый человек и чем мог всегда помогал ближнему. Такова была и Аксинья. Она хорошо понимала, в каком ужасном положении очутилась девочка, лишившись матери. От безрукого дяди ничего путного нельзя было ожидать.

«Бедная, что ждет тебя впереди?..» — думала Аксинья, глядя на плачущую девочку.

Тарас между тем принялся за дело. На чердаке у него имелось несколько досок, спрятанных им для рам. Столяру жаль было расстаться с этими досками, но делать было нечего, и он отправился на чердак. Тем временем Аксинья успела Дуню успокоить и уложить спать.

Спустя немного в хате Зазулей снова все утихло. Один лишь Тарас, усердно работая, нарушал тишину.

Рыжику не спалось. В голове у него копошились разные мысли. Рядом с ним, на теплой широкой печи, свернувшись калачиком, спала Дуня.

«Бедная Дуняша! — шептал про себя Санька. — Она теперь сирота, мамы у нее нет… Вот сделает мой папа гроб, уложат Дунину маму туда, заколотят крышку гвоздями, чтоб не выскочила, и зароют… А в земле-то сыро, темно… Брр!» Мальчик вздрогнул: ему стало страшно.

— Дуня, а Дуня! — тихо окликнул он девочку.

Та проснулась и широко раскрыла глаза.

— Ты у нас будешь жить?