Ясновидящая, или Эта ужасная «улица» - Сотник Юрий Вячеславович (электронные книги без регистрации TXT) 📗
— Как будто в воду глядела! — пробормотала потрясенная Матильда. — Как будто вот взяла и наворожила!
Среди молодых новоселов был семи… нет, уже восьмиклассник Миша Огурцов. И уже три дня он пребывал в необычайном волнении. Поселившись тут, он узнал, что на одной площадке с ним будет жить Оля Закатова из параллельного класса.
Когда Миша выпрыгнул из кузова грузового такси, Оля собиралась унести в подъезд два стула.
— А! — сказала она, слегка улыбнувшись. — И ты здесь.
— И я здесь, — растерянно ответил Миша.
На этом разговор закончился, и они больше не встречались, но Миша-то знал, что встреча их обязательно состоится и обязательно состоится знакомство. За полтора года своего увлечения Олей Миша ни разу с ней не заговорил, а теперь он предавался мечтам, которые его одновременно и радовали и заботили. Предположим, ему удастся завоевать сердце Закатовой. Но ведь гордая Оля ни за что не признается первой в своих чувствах. Значит, это придется сделать ему. Миша перебрал множество вариантов объяснений в любви, но почему-то в голову лезла одна и та же фраза: «Знаешь… ты какая-то не такая, как все». Миша понимал, что эта фраза звучит глупо, что ее произносили многие поколения шестиклассников и даже пятиклассников, но отделаться от нее он не мог.
Впрочем, на это была причина. Оля была действительно не такая, как все, и сделала она себя не такой, как все, под руководством своей умной мамы.
Кира Игнатьевна была доцентом на кафедре оптики, у нее даже были свои изобретения. При всем этом она пользовалась большим успехом у мужчин, хотя не была красавицей, а была лишь миловидной. Кира Игнатьевна, по ее собственному выражению, «умела подать себя», и этому искусству она принялась учить свою дочь, как только заметила, что та начала поглядывать на себя в зеркало.
— Лелька, слушай и запомни раз и навсегда: моде следует стадо, а создают моду личности. Не бойся показаться немодной, создай собственный стиль. Не говори себе: «Хочу быть как Алла Пугачева или Софи Лорен». Пусть другие говорят: «Хочу быть как Оля Закатова».
Сначала было много драматических сцен в семье. Как ни плакала Оля, мама не позволила ей носить короткую стрижку. В пятом классе еще было несколько девочек с косами, а в шестом осталась одна только Оля. Эта единственная в классе коса привлекла внимание мальчишек, и они стали дергать ее. Дергали не больно, но часто, и тут Оля впервые подумала, что мама, пожалуй, права. Она стала замечать ревнивые взгляды других девчонок: вот, мол, никого из них мальчишки за волосы не дергают, а эту Ольку Закатову дергают.
В седьмом классе Оля уже сама решила не отказываться от косы, только стала носить ее не на спине, а перекинув через плечо на грудь, и на затылке ее прическу украшал черепаховый гребень. Однажды учитель литературы сказал ей при всех:
— Ишь какая ты у нас тургеневская девушка!
В школе все девочки ходили, конечно, в форме, а вне ее предпочитали главным образом джинсы. А Оля вне школы носила темную, сильно расклешенную юбку и светлую кофточку, оттенявшую ее смуглое овальное лицо и темные волосы. Близкие подруги уговаривали ее:
— Оленька, не ходи ты такой старомодной!
Оля отмалчивалась и надевала джинсы только для сбора утильсырья или для загородного похода.
Олины недоброжелательницы шипели:
— Цирлих-манирлих! Старая дева!
Но у мальчишек подобные замечания вызывали только ироническую улыбку. «Старая дева» была известна как одна из лучших волейболисток в школе.
Как говорится, положение обязывает, и Оля уже без помощи мамы пришла к такой мысли: если она не такая, как все, по внешности, то ей и в поступках своих следует быть необыкновенной. Но в чем должна выражаться эта ее необыкновенность? Выручила Олю, сама того не подозревая, учительница физкультуры Инна Дмитриевна. В районном Доме пионеров проводились соревнования школьных волейбольных команд. Когда Инна Дмитриевна привела туда свою команду, все участницы ее пришли кто в джинсах, кто в тренировочных костюмах, и только Оля — в своей обычной расклешенной юбке и кофточке со стоячим воротничком. Она услышала, как физрук Дома пионеров негромко спросил про нее Инну Дмитриевну:
— А это что у вас за томная газель?
— Это не газель, Захар Ильич, — ответила учительница. — Это пантера, вот увидите!
«Вот оно!» — подумалось Оле. Вот та самая личность, которую она будет собой являть: под внешним обликом «томной газели» будет таиться натура быстрой и бесстрашной пантеры!
Все оставшееся до игры время девчонки говорили так громко, словно находились среди глухих, острили изо всех сил, хохотали, стараясь скрыть волнение и подбодрить себя. Одна только Оля держалась в дальнем уголке, не произнося ни слова, а когда физрук подошел и заговорил с ней, она отвечала робко, чуть слышно, опустив ресницы.
Но вот она вместе с другими появилась на площадке уже не в кофте и юбке, а в трусах и майке, и физрук понял, что Инна Дмитриевна права. Оля знала, что она считается одной из лучших волейболисток школы, теперь она решила стать только самой-самой лучшей. В команде были девочки повыше ее, но она так прыгала, что все мячи противника отскакивали от ее блока. Не жалея себя, она кидалась на землю и поднимала такие мячи, которые уже почти касались площадки. Ее черепаховый гребень вылетел из прически. Коса распустилась, и темные волосы мотались по спине и по плечам, иногда закрывали глаза, и она отбрасывала их резким движением, и все это производило впечатление какой-то удивительной неукротимости.
Игра кончилась, Олина команда победила с небольшим перевесом, и физрук лично вручил Оле оброненный гребень. Коленки и локти у нее были ободраны, но она уже успела превратиться в прежнюю тихоню. Когда она переоделась и привела в порядок прическу, к ней снова подошел физрук, на этот раз с Инной Дмитриевной, и учительница торжественно объявила ей, что Захар Ильич собирается включить ее в сборную района. У Оли и так голова кружилась от аплодисментов, которыми награждали ее зрители, а сейчас ей стало душно от радости. Но Оля заметила, что этот разговор слышат несколько ребят из ее школы, и решила всех поразить.
— Спасибо большое! — сказала она негромко, однако так, чтобы ее слышали. — Я очень благодарна, но я отказываюсь.
— Ну почему?! — вскричал изумленный физрук.
— Так… Меня все это как-то мало интересует.
Простодушный физрук был поражен, но Инна Дмитриевна почувствовала, что девчонка просто ломается, хочет, чтобы ее упрашивали, и она сказала довольно жестко:
— Ну, думай, думай. Только не очень долго: тренировки скоро начнутся.
Однако Оле самолюбие не позволило пойти на попятный и тем дать всем понять, что она действительно ломалась. Кроме того, она сообразила, что в сборной могли оказаться девочки и половчее ее, а это ее не устраивало. Короче говоря, вся школа жужжала о ее роскошном отказе.
Но о волейбольном матче поговорили да забыли, а надо было как-то поддерживать интерес к своей персоне. Тут появился дядя Костя со своими разговорами о самбо. Оля запомнила несколько приемов и стала ездить к своей двоюродной сестре. Там была огромная тахта, и обе девчонки стали тренироваться, бросая на нее друг друга.
В школе лишь немногие поклонники решались проводить Олю домой или оказать еще какую-нибудь услугу. Большинство выражали свое внимание другими способами: один, проходя мимо, влеплял своей симпатии щелчок в макушку, другой подкрадывался сзади и вдруг рявкал по-собачьи… Бедолагу, решившего произвести на Олю особенно сильное впечатление, звали Гоша Сумятин. Он подымался по лестнице в то время, когда Оля стояла на площадке, собираясь спуститься. Поднявшись, Гоша защемил между пальцами Олин нос и даже слегка повернул его. Оля реагировала не сразу. Она оглянулась, чтобы убедиться, есть ли тут зрители, и, увидев, что зрителей достаточно, шагнула немножко вперед, зажала сгибом локтя Гошкину шею, резко нагнулась, и Сумятин, перелетев через Олину спину, шмякнулся на лестницу.
