Собака Пес - Пеннак Даниэль (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Глава 8
Проснулся он вместе с солнцем. Кстати, эта привычка так и осталась у него на всю жизнь: вставать чуть свет, как он вставал к разгрузке, чтоб поймать первое, что пошлёт случай. Город тоже потихоньку просыпался. Он был и вправду красив со своими клумбами герани, апельсиновыми деревьями, охристыми домами и синим небом. Запахи уже начинали подыматься над землёй. Пёс принялся искать среди них запах мясника. На поиски ушло какое-то время, потому что, следуя за вчерашней тётенькой, он забрёл далеко от лавки. Первый запах он забраковал – в той лавке торговали кониной; второй, отдававший гормонами, тоже; после некоторого колебания отбросил третий, из мясной-колбасной, и, наконец, остановился на последнем, самом дальнем, самом неуловимом. Он узнал в нём, кроме здорового запаха свежего мяса с вольных пастбищ, запах самого мясника. Это был тончайший аромат лаванды, который Пёс уловил, как только тот прижал его к груди. Вы скажете – неубедительно, в Ницце от многих должно пахнуть лавандой. Правда. Но не от мясников. Он них скорее уж пахнет петрушкой. Нет, смесь крепкого запаха деревенской говядины с тонким ароматом лаванды – так не могло пахнуть ни от кого, кроме его мясника. Так что он без колебаний двинулся к цели, находя дорогу верхним чутьём, сосредоточенный, как всегда.
Он шёл против ветра, чтоб не потерять след, не обращая внимания на то, что происходило вокруг.
– Когда идёшь по следу, не позволяй себе отвлекаться, – нашёптывала Чёрная Морда откуда-то из глубины его памяти.
А кругом между тем было на что посмотреть. Консьержки подметали у подъездов, а мусоровозы заглатывали отбросы – вместо зада у них была челюсть. И какая челюсть! Она захватывала все подряд (мясо, тряпье, рваные ботинки, пластиковые бутылки… ) и схряпывала с устрашающим железным лязгом. Пока мусоровозы поглощали свой завтрак, другие грузовики со свистом скользили на круглых щётках, которые вращались с бешеной скоростью, обдавая все вокруг водяной пылью. Город совершал свой утренний туалет. Ведь это был город туристов. Город, обязанный «выглядеть», как говорил его мэр. И выглядеть безукоризненно. Прибранным, цветущим и начищенным до блеска с самого утра.
– Похоже, они тут объявили войну запахам! – ворчал Пёс, стараясь не упустить след.
Он внюхивался сосредоточенно, как никогда. Несомненно, именно поэтому он не слышал, как подъехал серый фургон. Надо сказать, фургон двигался совершенно бесшумно. Он уже некоторое время следовал за Псом с заглушённым мотором, скользя вдоль тротуара, безмолвный, как акула. И такой же опасный. Словом, Пёс его не слышал. Когда его накрыла сеть, оглядываться было уже поздно.
– Ещё один!
Пёс вцепился зубами в руку. Но рука была в толстой кожаной перчатке. Открылась стальная дверь. Пса швырнули в чёрную дыру. Дверь захлопнулась. Водитель снова завёл мотор.
Глава 9
– Тоже, значит, попался? – послышался чей-то голос в темноте. Псу пришлось хорошенько приглядеться, чтобы различить говорившего.
– А ты ведь молодой, – продолжал тот, – и, наверно, ловкий, ты-то мог бы удрать.
– Вот именно, – вступил другой голос, язвительный и гнусавый, – молодо-зелено, соображения никакого! Вот такое чмо прёт себе не глядя, пока не влипнет, не понявши даже, как.
– А ты-то что здесь делаешь, если ты такой умный? – устало спросил первый голос.
– Я – другое дело, – тявкнул второй, – меня сцапали спящим! И, чтоб ты знал, уж я-то тут не задержусь! При первом удобном случае – фьюить! – только меня и видели, вот посмотришь…
– Ну да, ну да, все вы так говорите, – отозвался первый голос, принадлежавший лохматой громаде в глубине фургона. – Хотя, конечно, если в этот раз выберемся…
– А куда нас везут? – решился наконец спросить Пёс, обращаясь к Лохматому.
– Оно ещё спрашивает, куда везут! – воскликнул Гнусавый. – Ты что, детка, с луны свалился? Откуда такой идиот на нашу голову?
– Отстань от него, а? – проворчал Лохматый, и в полумраке блеснули его клыки. А Псу объяснил: – Нас везут в приёмник для бродячих собак.
– А зачем? – спросил Пёс, которому очень хотелось бы узнать ещё, что такое «приёмник», но неловко было задавать столько вопросов сразу.
– Он спрашивает «зачем»! Ой, держите меня! «Зачем», это ж надо!
И вдруг Пёс услышал, как Гнусавый цитирует ему на ухо:
– «Постановление муниципалитета от 1 июля текущего года: В целях улучшения санитарного состояния города и ввиду ущерба, наносимого туризму возрастающей численностью бродячих собак, ежедневно будет производиться отлов упомянутых собак соответствующими муниципальными службами. Собаки, не востребованные владельцами в течение ТРЁХ ДНЕЙ, по истечении этого срока…» – кх-х!
– Заключение – моё, – шепнул Гнусавый с жуткой ухмылкой, – звучит не столь официально, но смысл тот же.
После чего все примолкли. Фургон ехал и ехал, стреляя выхлопом. Время от времени мотор глушили. И тогда было слышно, как тихо шелестят шины, понемногу замедляя ход. Иногда машина резко останавливалась, и в открывшейся двери показывалась собака, которую забрасывали в фургон.
– Это недоразумение! Я буду жаловаться! Вы не знаете, с кем имеете дело! – кричал вновь прибывший к великой радости Гнусавого.
А иной раз новичок, ещё толком не проснувшийся, вообще ничего не кричал.
А бывало, говорил просто:
– Привет, ребята! С добрым утречком, да?
И спрашивал:
– Срок-то какой?
– Три дня, – отвечал Лохматый.
– А потом – кх-х! – уточнял Гнусавый.
Но бывало и так, что фургон снова заводил мотор, так и не открыв дверь. Вот тут разражалась целая буря, и громче всех орал Гнусавый:
– Упустили! Упустили! У-у-у, растяпы! Уволить на фиг! Вам не собак, вам черепах ловить! Упус-тили! Упус-тили! Эй, лохи! А улитку поймать слабо? Упус-тили! Упус-тили!
Даже Лохматый не мог удержаться. А потом крик шёл на убыль, на убыль и совсем стихал.
Потому что, по правде говоря, ситуация была вовсе не из весёлых.
Глава 10
Приёмник для бродячих собак – вот уж ничего хорошего. Самое ужасное из его собачьих воспоминаний. На этом-то месте своего сна Пёс и воет каждую ночь. И Потный, проснувшись, как встрёпанный, ругается: «Опять Псу что-то снится! Нет, пора положить этому конец!» На самом деле Потному страшно. Протяжный вой, поднимающийся из памяти Пса, леденит ему кровь. И Потный будит Перечницу, чтоб было не так одиноко.
– А? Что? Что такое?
– Да Пёс этот, у него кошмары, – шепчет Потный.
– Опять! – восклицает Перечница. – Да сколько же можно, пора с этим кончать, – голос у неё дребезжит.
А Пом спит крепким сном ребёнка, которого пушками не разбудишь.
А Пёс заперт в кухне. Один со своим кошмаром. Один с воспоминаниями о приёмнике.
Каким шумом встретил их приёмник! Как гулко отдавались голоса в этом жестяном ангаре с цементным полом!
Все, кто уже сидел там, кинулись к решёткам клеток. Со всех сторон лай:
– Глянь, ребята, салаг привезли!
– Как мило с вашей стороны составить нам компанию!
– Кого я вижу! Гнусавый! Опять попался, ехидная рожа?
– Три дня! Три дня!
– Спасибо мэру!
– Что, на здешнюю похлёбку позарились?
И т.д., и т.п.
Все это чтобы показать, что они крутые, что они ничего не боятся. Но очень скоро вновь воцарилось молчание, как это было в фургоне, и в самой глубине этого молчания, под наслоениями гордости, караулил Настоящий Страх, тот, дыхание которого ощутил Пёс у трупа Чёрной Морды.
Этот страх он чуял во всех разговорах, которые вполголоса велись сейчас вокруг.
– Я, – говорил один, – уж я-то здесь не задержусь. Всего-то проверка личности.
– Пусть только тронут, – ворчал другой, – кусаться буду!
– А мне плевать… Чем такая жизнь…
