Тайник теней - Грипе Мария (книги онлайн полностью TXT) 📗
Вероятно, поэтому мама и хочет, чтобы я держалась подальше от Замка Роз. Мне там больше не рады. Я уже давно это почувствовала. Мама, конечно, хочет защитить Арильда и Розильду от злостной искусительницы. Эти дети вообще для нее больше значат. Они и есть ее настоящие дети.
Арильд и Розильда.
Дети Лидии Фальк аф Стеншерна.
Рожденные в браке с Максимилиамом Фальк аф Стеншерна.
Между тем как я – всего лишь незаконная дочь Иды Якобссон – женщины, которая на самом деле никогда не существовала, и одного из двух мужчин, из которых один был ее возлюбленным, а другой – другом. Она утверждает, что не может с точностью сказать, кто из них отец ребенка. И клянется, что хотела иметь ребенка без отца.
В случае с Максимилиамом Стеншерна – ее супругом – было то же самое. Она, конечно, ничего не могла поделать с тем, что он отец ее детей, но разве она ценила его за это? Вовсе нет.
Довольно скоро она поняла, что не может его выносить.
Но Арильд и Розильда… Они – единственные, кто для нее что-то значит. Теперь я это поняла. И хотя это меня глубоко ранит, я не могу упрекать ее. Так как слишком хорошо понимаю, что она, должно быть, чувствует.
А ты, Сага, этого не понимаешь. Ко всему, что касается Иды Якобссон – нашей с тобой матери, ты относишься с еще большей непримиримостью, чем я. Но послушай, что я обо всем этом думаю.
Для Иды Сага Каролина всегда была не чем иным, как результатом временного заблуждения. Мое существование причиняло ей немало страданий, хотя сама она этого не осознавала. Стремясь всегда и во всем оправдать свои поступки, она, разумеется, не могла признаться себе в этом.
Вместо этого она лгала самой себе, клянясь и заверяя себя в том, что я – самое дорогое для нее существо на свете. Может, в какой-то степени так оно и было. Хотя бы какое-то время. В младенческом возрасте я наверняка была для нее важнее, чем Арильд и Розильда. В то время ей приходилось открещиваться от них, пренебрегать ими.
В какой ужасной ситуации она оказалась!
Конечно, легко осуждать ее сейчас, по прошествии многих лет, но ей наверняка пришлось нелегко, и что бы там ни говорили, она – Ида – Лидия – изо всех сил старалась играть роль матери, которая всем готова пожертвовать ради своих детей. Какое-то время ей это неплохо удавалось, но потом она вдруг не выдержала и сбежала. Не могла, по-видимому, продолжать дольше обманывать себя. Почувствовала неодолимое желание бесследно исчезнуть. И в панике бежала, обставив все так, чтобы все поверили, будто она умерла.
Ей не хотелось, чтобы кто-то стал разыскивать ее – во всяком случае, среди живых.
Так она рассуждала. Так все и произошло. Вот что я думаю.
Она бросила своих детей. Всех – меня, Арильда, Розильду. Но все это время у нее имелись на это веские причины. Во всяком случае, она сама так считала.
Пока она была Идой, она отказывалась от Арильда и Розильды. Ради моего благополучия – чтобы полностью посвятить себя моему воспитанию.
Теперь же, когда она вновь стала Лидией, ей стало необходимо избавиться от ребенка Иды – то есть от меня. Ради Арильда и Розильды.
Она – самый удивительный человек из всех, кого я знаю.
Ее письма полны нежности и любви: она «тоскует», «скучает», она «обещает» вскоре приехать и бог знает что еще…
Но я чувствую, как пусты ее обещания. Меня ей не обмануть. Может, потому, что мы слеплены из одного теста. К сожалению. Но она – моя мать, и от этого никуда не денешься,
Мама верна своему слову, она всегда сдерживает свои обещания. Рано или поздно она сюда обязательно приедет – я в этом ни на минуту не сомневаюсь. Хотя в глубине души ей не хочется приезжать.
Ведь она сейчас Лидия – до мозга костей. А Лидия должна жить в Замке Роз. Со своими настоящими детьми. Среди роз и красивых воспоминаний.
Но, к сожалению, ее мучат угрызения совести. Поэтому она должна вернуться сюда. Когда-нибудь. Исключительно из чувства долга.
Но я не собираюсь облегчать ее пребывание здесь.
Не хочу больше мириться с тем, что она от меня что-то скрывает.
Я заставлю ее говорить правду. Чтобы самой в конце концов суметь высказать ей все, что я о ней думаю.
Нам обеим – и мне, и маме – нужно узнать всю правду.
Она ведь ничего не знает обо мне. И о тебе, Сага. Никогда и не старалась узнать.
Она, пожалуй, и о себе-то толком ничего не знает. Ни в обличье Иды, ни в обличье Лидии.
И я мало что знаю о себе. По я хотя бы осознаю это. Что вряд ли можно сказать о ней.
Впрочем, из нас двоих я – лучшая актриса.
Прощай, Сага, гордая душа!
Твоя К.»
ГЛАВА ВТОРАЯ
Каролина просыпается, спускает ноги с кровати на пол, но тут же подтягивает назад. Брр!
Отчего в квартире такой холод? Как в погребе! Она залезает с головой под одеяло. Но тут же вскакивает.
Сегодня она будет отмечать свой день рождения!
Хотя это не настоящий день ее рождения – до него еще несколько месяцев, – но если человеку не дано самому решать, когда ему родиться, в свое время или, если уж на то пошло, желает ли он вообще появиться на свет, то пусть хотя бы решает, в какой день он хочет или не хочет отмечать свой день рождения.
Вообще-то нужно не только отмечать свое появление на свет – в этом процессе ведь не принимаешь большого участия.
Нужно еще и совершить что-то, достойное того, чтобы это отмечать. Что-то, направленное в будущее! И она уже кое-что сделала. Не так много, но все же.
В последнее время в театре у нее не ладилось. Она нередко чувствовала себя бесталанной, сомневалась в своих способностях, сама не знала, чего хочет. Хуже всего было тогда, когда она вдруг возненавидела свой собственный голос. Он изменил ей, стал срываться и звучать глухо, натужно, скрипуче. А иногда просто фальшиво. Она – всегда обладавшая чистым, звонким голосом – стала вдруг бояться, что совсем потеряет его.
Особенно голос ослаб после того, как уехала мама, и Каролине не с кем стало разговаривать. С каждым днем он как будто все больше и больше терял свою силу. И постепенно пропал.
А рядом не было ни души, и не к кому было обратиться за советом.
Поэтому однажды она набралась смелости и обратилась к двум старым актерам, сначала к мужчине, а потом к женщине. И выложила им все начистоту, сказав, что чувствует себя потерянной. Они терпеливо выслушали ее; одному она затем прочла стихотворение Виктора Рюдберга, которое никогда прежде со сцены не читала, а другой – небольшой монолог о верности из какой-то старой, позабытой театральной пьесы. Все, конечно, было, как она и ожидала. Ее голос звучал неестественно, каждое слово казалось фальшивым.
В обоих случаях после ее выступления воцарялось неловкое молчание. Старые актеры лишь молча смотрели на нее. Он – снисходительно, она – с грустью. А потом пускались в долгие и доброжелательные рассуждения о том, на какие жертвы приходится идти, чтобы стать настоящей актрисой, о том, что на свете много людей, которые чувствуют в себе призвание, но далеко не все оказываются среди избранных. Необходимо верить в себя, ибо без этого нет смысла и продолжать. Нужно бороться, учиться переносить трудности и так далее и тому подобное. Другими словами, все то, что ей уже тысячу раз приходилось слышать.
«А что у меня с голосом?» – наконец выдавливала она из себя.
Ведь именно ради этого она и пришла. Чтобы узнать, стоит ли с таким голосом продолжать учиться на актрису.
Ах нет, с голосом у нее все в порядке. Он у нее звучный, единодушно считали оба, но она им не верила. Полагая, что старички просто жалеют ее.
И вот теперь все изменилось!
Театральная школа, где училась Каролина, давала небольшое представление для работников театра. Каролина должна была играть роль Шарлотты из пьесы Эжена Бриё «Майские жуки». Шарлотта – молодая девушка из нищих кварталов Парижа, внешне – очаровательнейшее существо, на самом деле – настоящий вампир.
