Три повести о Малыше и Карлсоне - Линдгрен Астрид (лучшие книги онлайн .txt) 📗
— Карлсон! — сказал Малыш. — Обещай, что ты никогда больше не будешь устраивать салютов.
— Можете не беспокоиться, — угрюмо буркнул Карлсон. — Приходишь специально для того, чтобы помочь торжественно и празднично встретить гостей, и никто тебя за это не благодарит, никто не целует в обе щеки и не кричит в восторге, что ты — самый веселый в мире парень. Никто! Все вы слабаки, только и норовите в обморок падать! Плаксы... Вот вы кто!
Малыш ему не ответил. Он стоял и слушал, как дядя Юлиус ворчит в своей комнате. И матрац был жесток, и кровать коротка, и одеяло слишком тонкое... Одним словом, сразу стало заметно, что дядя Юлиус появился в доме.
— Он никогда ничем не бывает доволен, — сказал Малыш Карлсону. — Вот разве что самим собой.
— Да я его в два счета от этого отучу, — сказал Карлсон, — ты только попроси меня как следует.
Но Малыш попросил Карлсона как следует только об одном: оставить дядю Юлиуса в покое.
КАРЛСОН НОЧУЕТ У МАЛЫША
Час спустя дядя Юлиус уже сидел за столом и уплетал цыпленка, а фрекен Бок, Малыш, Карлсон и Бимбо стояли рядом и глядели на него. «Как король», — подумал Малыш. Им учительница в школе рассказывала, что, когда короли едят, вокруг стоят придворные и смотрят на них.
Дядя Юлиус был толстый, и вид у него был очень высокомерный и самодовольный. «Наверно, такой, какой и должен быть у старых королей», — решил Малыш.
— Собаку прочь! — сказал дядя Юлиус. — Малыш, ты же знаешь, что я терпеть не могу собак.
— Но Бимбо не делает ничего плохого, — возразил Малыш. — Он не лает, и вообще он такой милый.
Дядя Юлиус придал своему лицу насмешливое выражение, как, впрочем, всегда, когда собирался сказать что-нибудь неприятное.
— Да, теперь настали такие времена, — сказал он. — Маленькие мальчики не только не делают то, что им приказано, но еще и возражают взрослым. Вот как теперь обстоят дела, и мне это решительно не нравится.
До сих пор Карлсон не мог оторвать глаз от цыпленка, но после этих слов он перевел взгляд на дядю Юлиуса и долго смотрел на него в глубокой задумчивости.
— Дядя Юлиус, — проговорил наконец Карлсон, — скажи, тебе когда-нибудь кто-нибудь говорил, что ты красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил?
Дядя Юлиус никак не ожидал услышать такой комплимент. Он очень обрадовался — это было ясно, хотя и попытался виду не подавать. Он только скромно улыбнулся и сказал:
— Нет, этого мне никто еще не говорил.
— Не говорил, значит? — задумчиво переспросил Карлсон. — Тогда почему тебе в голову пришла такая нелепая мысль?
— Карлсон, перестань... — сказал Малыш с упреком, потому что считал, что Карлсон и в самом деле ведет себя безобразно.
Но тут Карлсон обиделся не на шутку.
— «Карлсон, перестань, Карлсон, перестань, Карлсон, перестань»! Только это я от тебя и слышу! — возмутился он. — Почему ты меня все одергиваешь? Я не делаю ничего плохого.
Дядя Юлиус строго посмотрел на Карлсона. Но потом, видимо, решил, что он не заслуживает внимяния, и снова занялся цыпленком. А фрекен Бок все пододвигала ему блюдо и умоляла взять еще кусочек.
— Надеюсь, вам нравится? — спросила она.
Дядя Юлиус впился зубами в цыплячью ножку, а потом сказал с насмешливым видом:
— Да, спасибо! Хотя этому цыпленку уж наверняка сравнялось пять лет, зубы позволяют мне это точно определить.
Фрекен Бок вспыхнула и сморщила лоб от обиды.
— У такого цыпленка вообще нет зубов, — сказала она с горечью.
Дядя Юлиус поглядел на фрекен Бок еще более насмешливо.
— Зато у меня они есть, — сказал он.
— Только не ночью, — уточнил Карлсон.
Малыш стал красный как рак. Ведь это он рассказал Карлсону, что когда дядя Юлиус спит, его зубы лежат в стакане с водой на тумбочке у кровати.
К счастью, фрекен Бок в этот момент разревелась — от обиды, что дядя Юлиус нашел цыпленка жестким. Ничто на свете не могло причинить ей такого горя, как непризнание ее кулинарного искусства, и теперь она горько плакала.
Дядя Юлиус, конечно, не думал, что она примет это так близко к сердцу. Он торопливо поблагодарил ее за еду, смущенно встал из-за стола, уселся в качалку, развернул газету и отгородился ею ото всех.
Карлсон в сердцах уставился на него.
— Какие все-таки бывают противные люди! — воскликнул он и, подбежав к фрекен Бок, стал ее похлопывать по плечу. — Ничего, ничего, мое золотце, — говорил он, стараясь ее утешить, — жесткий цыпленок — это пустяки, дело житейское. Разве ты виновата, что так и не научилась жарить цыплят?
Но тут фрекен Бок отпихнула Карлсона от себя с такой силой, что он кубарем пролетел через всю комнату и — раз! — очутился прямо на коленях у дяди Юлиуса.
— Гей-гоп! — завопил Карлсон и, не дав дяде Юлиусу опомниться, удобно расположился: он свернулся калачиком и сказал с довольной улыбкой: — Давай играть в дедушку и внучка! Рассказывай мне сказку, но только, смотри, не очень страшную, а то я испугаюсь.
Дядя Юлиус меньше всего на свете хотел быть дедушкой Карлсона, а кроме того, он увидел что-то интересное в газете. Поэтому он недолго думая схватил Карлсона за шиворот и поставил на пол. Повернувшись к фрекен Бок, он громко сказал:
— Знаете, что я сейчас прочел? — спросил он. — Будто здесь у вас, в районе Вазастана, летает какой-то спутник-шпион. Вы слыхали?
Малыш прямо застыл от ужаса. Только этого еще не хватало! Почему дяде Юлиусу должна была попасть под руку именно эта злосчастная газета! Ведь с тех пор прошло уже больше недели!
Однако, к счастью, дядя Юлиус пока только издевался над тем, что было написано в газете.
— Они думают, что им все сойдет с рук, любой бред, — сказал он. — У них только одна задача — распродать побольше номеров. Шпион... неуловим! Знаем мы эти сказки! Разве вы, фрекен Бок, хоть разок видели этот таинственный летающий бочонок?
У Малыша перехватило дыхание. «Если она сейчас расскажет дяде Юлиусу, что этот невоспитанный толстый мальчишка тоже умеет летать, все пропало, — думал Малыш, — во всяком случае, тогда у дяди Юлиуса обязательно возникнут подозрения».
Но фрекен Бок, видно, вовсе не считала, что в самом Карлсоне и в его умении летать есть что-то необычное, кроме того, она все еще так громко всхлипывала, что едва могла говорить.
— Летающий бочонок? Что-то я ничего об этом не слыхала, — проговорила она наконец, глотая слезы. — Наверно, обычная газетная утка.
У Малыша вырвался вздох облегчения. Если бы ему только удалось уговорить Карлсона никогда, никогда, никогда не летать при дяде Юлиусе, то, может, все как-нибудь еще обошлось бы.
Малыш обернулся, чтобы тут же попросить об этом Карлсона, но его словно ветром сдуло. Малыш забеспокоился и решил немедленно начать поиски, но дядя Юлиус подозвал его к себе. Он хотел узнать, как у Малыша идут дела в школе, и проверить, силен ли он в устном счете, хотя сейчас были летние каникулы, а значит, не время говорить о занятиях. Но в конце концов Малышу все же удалось вырваться, и он помчался к себе в комнату посмотреть, не там ли Карлсон.
— Карлсон! — крикнул он, переступив порог. — Карлсон, где ты?
— В твоих пижамных штанах, — ответил Карлсон. — Если только эти две узкие кишки можно назвать штанами!
Он сидел на краю кровати и пытался натянуть на себя штаны, но, как ни старался, ничего не получалось.
— Я дам тебе пижаму Боссе, — сказал Малыш, метнулся в комнату брата и принес оттуда большую пижаму. Она налезла и на такого толстяка, как Карлсон. Правда, штанины и рукава оказались чересчур длинны, но Карлсон тут же нашел выход — недолго думая он их обрезал. Малыш не успел и слова 1вымолвить, но он, по правде говоря, даже не очень огорчился. В конце концов, рассуждал он, пижама — это пустяки, дело житейское, и то, что она погибла, не может омрачить его радости: ведь это такое удивительное событие — Карлсон останется у него ночевать!
Малыш постелил себе на диванчике простыни Боссе и поставил рядом с собой корзинку Бимбо. Бимбо уже улегся в нее и пытался заснуть, но то и дело открывал глаза и недоверчиво косился на Карлсона. Карлсон вертелся в кроватке Малыша, стараясь устроиться поудобнее.
