Мамаев омут - Мусатов Алексей Иванович (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Приехавший поздоровался с Андреем, с колхозниками и направился к пионерам.
— Смирно! — скомандовал Ваня и подал знак Алёше.
Усердно печатая строевой шаг, Алёша с каменным лицом подошёл к представителю обкома. Никогда он ещё так не волновался. Вчера, когда стало известно, что в Апраксине приедет представитель обкома комсомола, пионеры долго спорили о том, кто должен отдать ему рапорт. Саня предложила сделать это Алёше. «На слёте он нахвастал, так пусть теперь исправляет свою оплошность». Алёша всячески отказывался, но ребята согласились с Саней.
— Товарищ представитель обкома! — вскинув руку вверх, сдавленным голосом начал Алёша. — Сводный отряд апраксинских пионеров, совместно с первомайскими пионерами, помогая своим колхозам бороться за высокий урожай, уничтожили за лето три тысячи…
Пионеры, стоящие в строю, зашептались…
Алёша растерянно оглянулся.
Саня с Людмилкой делали ему какие-то таинственные знаки. Димка выразительно шевелил губами, Мишка грозил кулаком.
Недоумевали и взрослые. Василий Прохорович покачивал головой, Андрей, подняв ладони, трижды сжал и разжал пальцы.
«Опять я всё перепутал!» — догадался Алёша, и, покраснев, он наконец-то назвал истинную цифру уничтоженных сусликов:
— Тридцать три тысячи двести семнадцать!
Все облегчённо вздохнули.
Потом заговорил представитель обкома. Он сказал, что за дружную работу обком комсомола награждает апраксинских пионеров переходящим Красным знаменем, и тут же вручил его Ване Сорокину.
Все захлопали в ладоши.
Когда все речи были сказаны, ребята у школьного крыльца окружили Андрея и стали с ним прощаться:
— Не забывайте нас!
— Пишите!
— На будущее лето приезжайте!
— Вы хоть на память нам что-нибудь оставьте!
— Ой, ребята! Я ведь чуть не забыл! — сказал Андрей и, открыв чемодан, достал фотографию.
Она пошла по рукам и развеселила пионеров. С фотографии на них смотрели чумазые, взъерошенные, перепуганные ребята, окружившие дымовую машину «Смерть сусликам». Это был снимок, сделанный Андреем в день его приезда.
— Андрей Петрович, — вдруг всхлипнула Людмилка, потянув его за рукав, — не уезжайте!..
— Ну вот, разнюнилась! — строго сказала Саня и сама зашмыгала носом.
К крыльцу подошли представитель обкома, Василий Прохорович и несколько колхозников.
— Погодите, ребята, — сказал председатель, — мы, пожалуй, Андрея и в самом деле не отпустим.
— То есть как? — не понял Андрей. — Мне же надо…
Но тут представитель обкома сказал, что группа родителей обратилась в район с просьбой направить Андрея Вишнякова на работу в апраксинскую школу и районо с этим согласен.
Андрей, недоумевая, пожал плечами.
— И если вы сами не возражаете, то было бы совсем хорошо, — продолжал представитель обкома. — А мы, в свою очередь, порекомендовали бы вас в школу старшим пионервожатым.
— Опять чемодан унесли! — вдруг захохотал Василий Прохорович. — Правильно, Димка! Действуй!
Все оглянулись.
Димка Ухваткин, держа Андреев чемодан в руках, осторожно пробирался вдоль стены, чтобы вот-вот юркнуть за угол школы.
— Так вы, Андрей Петрович, согласны? — повторил свой вопрос представитель обкома.
— Он согласен, согласен! — шепнула Саня.
— Раз чемодана у меня нет, куда же я без него?.. — шутливо развёл руками Андрей. — Волей-неволей придётся остаться.
Саня взмахнула руками, и ребята громко и дружно крикнули «ура».
После того как ребята, сперва приветствуя своего нового учителя, а потом провожая представителя обкома комсомола, накричались до хрипоты, среди них вновь появился Курдюков.
— Дорогие ребята, — растерянно взмолился он. — Сколько же вы всё-таки сусликов уничтожили? Три, тридцать или тридцать три тысячи?
Точно неизвестно, как теперь живут и что делают апраксинские пионеры. Правда, передают, что Мишка и Ваня крепко подружились с ребятами, а Алёша Окуньков по-прежнему старательно работает в юннатском кружке и его, может быть, снова пошлют на слёт.
Ещё передают, что стал Алёша строг, рассудителен и скуп на красное словцо. Если же придёт охота сболтнуть и похвастать, соберёт Алёша лучших своих дружков, усадит на завалинку и заплетёт какую-нибудь небылицу: о том, как встретил рогатую щуку в колхозном пруду и подрался с ней, о крысе, что съела в кооперативе два килограмма гвоздей, и прочей чепухе, которой всё равно никто не поверит.
Рассказы
Мамаев омут
Трудно живётся на свете Вовке Пахомову. Посудите сами. Ростом он от горшка два вершка, мускулы на руках еле прощупываются, голосок тихий, неприметный, волосы на голове лёгкие, белые, словно у старичка. Может, поэтому и зовут Вовку в деревне «Седой Пахом».
Но кличка — это ещё ничего, если бы не другое. Всегда и во всём Вовка отстаёт от мальчишек, особенно от соседа Петьки Мигачёва.
Побегут они с Петькой наперегонки — Вовка, конечно, остаётся в хвосте; схватятся бороться — и через минуту Вовка уже лежит на обеих лопатках. Придумает Вовка что-нибудь интересное и не успеет рассказать, как Мигачёв уже увёл ребят в лес или на речку.
Про Вовку так и говорят: «Пока Пахомов думает, можно два раза пообедать, три раза выспаться».
Вот и сегодня утром получилось точно так же. Ещё лёжа в постели, Вовка подумал, что хорошо бы повести ребят ловить в бочагах щурят. Рыбачить они, конечно, будут все вместе, дружной артелью, а потом поделят рыбу поровну между всеми. И чтоб девчонкам досталось и малышам.
Не успел Вовка додумать всё до конца — кого из ребят позвать на рыбалку, где достать вёдра, корзины, — как с улицы его позвали ребята:
— Седой, пошли к Мамаеву омуту. Нырять будем… камешки доставать.
— Какие камешки? — удивился Вовка, выбегая на улицу.
— Красивые, самоцветные, — шепнула ему Нюшка Горохова. — Вон смотри, Петька показывает…
Вовка подошёл ближе. У колодца, в кругу мальчишек и девчонок, стоял Петька Мигачёв в модной пёстрой рубахе, подбрасывал на ладони цветные камешки и рассказывал, что на дне омута их полным-полно, только надо до них донырнуть.
— Зря проходим! — сказал Вовка и стал объяснять, что река у них большая, а Мамаев омут очень глубокий, до дна доныривают одни лишь парни да взрослые мальчишки, и камешков им, ребятам, конечно, не достать.
— Вольному воля, — усмехнулся Петька. — Кто нырять не умеет, может в тенёчке посидеть.
— Пошли, пошли, — затормошил всех непоседливый Колька Силкин.
Ещё Вовка хотел сказать, что лучше бы им пойти ловить щурят, но было уже поздно: все мальчишки вслед за Петькой направились к Мамаеву омуту. Пожав плечами, поплелся за ними и Вовка.
Омут находился километрах в двух от деревни, где река делала крутой поворот. По берегам он был оторочен густым кустарником, за ним стеной стоял хвойный лес, и омут почти всё время лежал в тени. Вода в нём казалась густой, чёрной и немного страшноватой.
Мальчишки разделись до трусов и, поглядывая друг на друга, столпились на песчаной отмели. Девчонки присели в сторонке.
Петька неторопливо снял рубаху с изображением обезьян и пальм и бережно повесил её на ветку дерева. Своей рубахой Петька очень гордился.
Предупредив мальчишек, чтобы они не трогали его рубаху, Петька разбежался и первым прыгнул в омут. Он долго пропадал под водой, а когда вынырнул и вылез на берег, то все увидели в его ладонях белый речной песок.
— Видали, до самого дна достал! — с довольным видом сообщил Петька. — А ну, кто следующий!
Переглянувшись, прыгнули в воду Вовка и Колька Силкин. Но вода быстро вытолкнула их обратно — нырять оказалось не так просто.
— Эх вы, тюти сухопутные! — засмеялся Петька. — Разве так ныряют…
И он опять скрылся в глубине омута. На этот раз Петька достал со дна не только песок, но и разноцветные камешки.
