Сто рассказов о войне - Алексеев Сергей Петрович (книги онлайн полные .TXT) 📗
Окружили наши войска врагов. Окружили, зажали в стальное кольцо. Не уйти из кольца фашистам.
Командовал разгромом фашистской группировки генерал Лебеденко.
— Ну, как «Охрана фюрера»? — поинтересовался после сражения маршал Конев.
— Уничтожена, товарищ маршал! — отрапортовал Лебеденко.
— Ну что ж, — сказал Конев. — Раз уничтожена охрана фюрера, значит, дело теперь за самим фюрером.
Небольшой городок Мюнхеберг. Лежит он на полпути между Зееловом и Берлином.
Через Мюнхеберг на Берлин шел танковый корпус полковника Бабаджаняна. Однако подойти к Мюнхебергу оказалось очень сложно. Кругом леса. Лишь одна дорога проходит с востока к городу. Вся она заминирована. Каждый метр на ней простреливается фашистской артиллерией. В придорожных кустах притаились фаустники. В руках у них фаустпатроны — гранаты очень большой взрывной силы. Выстреливались фаустпатроны из особого ружья и пробивали любую броню на танках.
Нелегко по такой дороге прорваться к Мюнхебергу. Почти невозможно. Дорога узкая. Подобьют фаустники головной танк — идущие следом вынуждены остановиться. Положишь здесь весь танковый корпус, но так и не возьмешь Мюнхеберг.
Что же делать?
Командир корпуса полковник Бабаджанян нашел выход.
— Ломай лес! — подал команду Бабаджанян.
Свернули танки с дороги в лес. Повалились под ударами брони осины и ели. Подминают танки кусты, рассекают лесные чащи. Чем глубже в лес, тем деревьев больше. Плохо видно в лесу танкистам. Мешают стволы деревьев. Заслоняют просветы кусты и чащи.
Прошло очень немного времени, и здесь, в лесу, появились фаустники. Укрываются они за стволами деревьев, прячутся в любой ложбинке, любом овражке. С деревьев стреляют по танкам. Бой есть бой — выходят из строя танки.
В любом деле критик всегда найдется. Так и сейчас:
— Эх, не учел Бабаджанян!
— Поторопился Бабаджанян!
— Может, назад вернуться?
— Вперед! Вперед! — командует Бабаджанян.
Оказывается, предусмотрел Бабаджанян возможность лесного боя. Выслал вперед мотострелков. Едут стрелки, прочищают лесные дебри. Сбивают с еловых ветвей фашистов. Из автоматов к земле пришивают противников. Все легче и легче идти танкистам. Все реже и реже огонь врагов. Вот и лес поредел. Вот и Мюнхеберг впереди.
Вышли вперед танкисты. Ворвались в фашистский город.
Сразу пошли разговоры:
— Наш-то, того, обхитрил фашистов.
— Молодец Бабаджанян!
— Голова Бабаджанян!
После завершения Великой Отечественной войны Герой Советского Союза Амазасп Хачатурович Бабаджанян еще долго служил в рядах Советской Армии. Он стал генералом, а затем и маршалом бронетанковых войск.
Быстро наступают наши войска. Битва идет на земле и в небе. Герхард Кюттель, летчик фашистского истребительного флота «Райх», в составе своей эскадрильи вылетел для отражения атаки советских бомбардировщиков на Берлин.
Кюттель в авиационном деле не новичок. Десятки воздушных боев за плечами у Кюттеля. Две фашистские награды — два Железных креста украшают грудь. Старшим летит он в группе.
Одного лишь боятся фашисты — встречи с советскими истребителями.
Чего боялись, то и случилось.
Перехватили фашистов советские истребители.
Завязался короткий, но жаркий бой. Разбиты в бою фашисты. Целым лишь Кюттель один остался.
Возвращается летчик на аэродром. Вот и знакомый лесок. Вот и знакомое поле. Быстро идет на посадку. Коснулись колеса бетонной дорожки. Закончил пробег самолет. Развернулся Кюттель. Рулит на стоянку.
Рулит. Смотрит: то и не то — непривычное что-то на аэродроме. Люди в советской военной форме.
Быстро наступали наши. Пока находились фашистские летчики в небе, пока сражались с советскими истребителями, заняли фашистский аэродром советские части.
Не растерялся Кюттель. Быстро нажал на газ. Благополучно поднялся в небо. Пришел в себя. Соображает.
Решил он лететь к соседям. Вот и знакомый изгиб шоссе. Вот и знакомый овражек у аэродромного поля. Вот и взлетная полоса. Зашел на посадку Кюттель. Убрал газ. Планирует.
Коснулись колеса бетонной дорожки. Сбавляет машина скорость.
Смотрит Кюттель: то и не то. И верно, не то. Открыли с аэродрома стрельбу по Кюттелю. Понимает Кюттель: и здесь уже русские части.
Снова поднялся в воздух. К более дальним летит соседям. Но и эти соседи уже не соседи. И здесь обстреляли Кюттеля. Летал к четвертым, летал к пятым — всюду не лучше. Всюду один прием. Наступают советские армии. На родной, на немецкой земле нет для Кюттеля больше места.
Что же дальше случилось с Кюттелем?
Неизвестна его судьба. Возможно, зенитные части все же его подбили. Возможно, сдался он нашим в плен. Был такой летчик, и больше нет. Была эскадрилья, и тоже нет. Да что эскадрилья, да что там Кюттель. Плачевны дела у фашистов. Полыхает кругом земля. Сам фашизм адским пламенем догорает.
Армии маршала Конева продолжали идти на Берлин.
Артиллерия вела огонь по фашистам. Место южнее Берлина ровное, лесистое. Ни холма здесь, ни высотки. Трудно артиллерийским командирам управлять здесь боем: наблюдать за тем, как точно ложатся снаряды в цель, вносить поправки и уточнения.
Продвинулись артиллеристы еще чуть вперед и вдруг вышли к заводу. Заводик, правда, маленький. Зато труба высоченная. Посмотрел на трубу генерал Корольков. Улыбнулся озорно. Забрался на трубу, сидит там, как аист в гнезде. Хорошо на трубе. Далеко видно. Сидит с телефонной трубкой. Подает вниз команды. Там, внизу у трубы, оборудован центр управления огнем. Отсюда команды поступают на батареи.
Сидит генерал, увлечен артиллерийским боем.
В это время к артиллеристам приехал командующий фронтом маршал Конев. Представились офицеры командующему.
— А где же генерал Корольков? — спрашивает маршал.
Смутились офицеры. Не знают, что и ответить. Понимают они, что как-то несолидно генералу сидеть на трубе. Однако что же тут делать, не станешь же неправду докладывать маршалу.
— Товарищ маршал, на трубе генерал Корольков, — доложили офицеры.
— На трубе?!
— Так точно, товарищ маршал.
Поднял Конев голову — верно, как аист в гнезде, сидит на трубе Корольков.
Глянул вниз генерал, увидел командующего фронтом. Стал поспешно спускаться вниз. Спустился, представился.
Посмотрел на Королькова Конев, покачал головой.
— По-лейтенантски действуете, товарищ генерал.
— Так точно, товарищ маршал, поступаю, как предписано званием, — действую по-лейтенантски, — отрапортовал Корольков.
Не понял Конев, в чем дело. Поднял глаза на генерала. Глянул невольно и на погоны.
По две большие звезды на погонах у генерала. Был Корольков в военном звании генерал-лейтенанта.
Рассмеялся Конев:
— По-генерал-лейтенантски, — поправил.
— Так точно, — соглашается Корольков. И тут же тише: — Товарищ маршал, обстановка заставит — петухом запоешь.
Вновь рассмеялся Конев.
Принял Конев доклад генерала, уехал.
Понравилась маршалу находчивость генерала. Да и труба понравилась.
Он стоял на перекрестке — русский труженик солдат. На Берлин идут машины. У бойца в руках флажок. Взмах флажком:
— Сюда машины!
На Берлин идут машины, танки справа, пушки слева, пушки справа, танки слева. Час идут, второй и третий. Не предвидится конца.
Он стоял на перекрестке. Он смотрел на эту силу. И былое шло на память. Год за годом. Шаг за шагом.
Вот он первый — сорок первый. Год-страдалец. Год-герой.
Сколько отдано земель. Сколько отдано друзей. Сколько слез страной пролито. Но и в этот первый год не терял боец надежды. Верил он тогда в победу — быть победе над фашизмом. А сейчас стоит и смотрит: неужели под Берлином?!
Смотрит он, солдат Перфильев. Верит в это и не верит. Под Берлином! Под Берлином! Мощь идет. Гудят машины. Сотрясается земля.
