Приемная мать - Раннамаа Сильвия (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Каждый стремится сюда в одинокой лодке.
У всех на шее ожерелье из ракушек,
которое надевают новорожденным,
чтобы всю жизнь они помнили о родном море.
Бывает, ломается мачта и рвется парус,
и тогда тонет лодка...
Нас мало и никто не должен погибнуть,
потому что у нас — одна цель
и в одиночку никто не в силах ее достигнуть.
Мы бережем сокровища нашего острова...
Но бывает — мы верим бурному морю
больше, чем мертвой мудрости.
И хотя сияющие письмена звезд
нам с рождения ясны,
все же они не спасают нас
от грустных дней и ошибок.
Мы делим друг с другом радости
и наши труды и печали —
и в этом наше счастье.
Но многим это кажется смешным.
Над нами смеются те,
кто никогда не был на этом острове,
у края земли,
на острове, похожем на мечту,
и цветом, как надежда.
Они говорят на другом языке.
В этом языке много слов, похожих на острые стрелы,
разящие сердца.
Иногда мы хотим выучить этот язык —
но у нас он звучит смешно и жалко.
Чайка не сможет летать на воробьиных крыльях,
а они считают, что летать —
смешно и глупо.
Правильнее всего плавать,
плавать по течению.
А если встретятся камни
и сильное течение,
они складывают свои плавники,
чтобы сберечь силы.
Единственная их забота — держаться
в хвосте друг у друга.
Единственная их радость — разбивать
хрупкие вещи,
потому что осколки приносят счастье.
Они уверены, что сокровища мира
принадлежат им,
но не знают, что ключ к ним в
наших руках.
На нашем далеком острове на
краю мира,
на том, что похож на мечту
и цветом, как надежда,
на том, где щедра земля,
и расцветают большие мысли,
рождаются мудрые слова,
рождаются добрые дела.
Как только я кончила, Марелле выпалила:
— Ты пишешь прямо как Туглас!
Я не могла не улыбнуться. Ведь я точно знаю, что Марелле читает новеллы Тугласа с самой осени и до сих пор не одолела и первых десяти страниц. Но этим сравнением она выразила свое величайшее одобрение, потому что ее почтение тем глубже, чем меньше она разбирается в существе дела. Да и не только она. Другие тоже хвалили. Было такое чувство, словно кто-то ласковыми пальцами накладывал мазь на обожженное место.
Только Тинка откровенно призналась:
— Я в этом что-то не очень разобралась. Тебе понравилось, Анне?
Анне опустила глаза и ответила уклончиво:
— Ну, золотко, понимание доступно не каждому.
И тут я испугалась, что кто-нибудь начнет допытываться, откуда в моей истории взялись некоторые мысли. Если придется «переводить» еще и это, то, пожалуй, я не сумею этого сделать. Потому что невозможно объяснить чувства.
В темной спальне, когда я считала, что все уже давно спят, и только я терзаюсь своими мыслями и мечусь на горячей простыне, неожиданно послышался голос Весты:
— Кадри, ты не спишь?
— Гм? Не сплю.
— Не понимаю, почему ты принимаешь все это так близко к сердцу. Что из того, что они прочли. Пусть прочли. Там не было никакой неправды. Я, правда, не все поняла, но, по-моему, это как раз о таких вещах. Мальчишки именно такие, какими ты их описала. А пишешь ты хорошо. Если бы я так умела! Да они и не потому. Всем известно, как мальчики к тебе относятся. Свен, кроме тебя, не замечает ни одну из девочек. Слышала ведь, из-за тебя он подрался. Их просто задевает, что ты такая...
— Какая же? — испуганно спросила я.
— Ну, такая недоступная и умная, и гордая. Тебе не все нравится и на них ты не обращаешь внимания.
Слова Весты привели меня в замешательство. Неужели это выглядит так? Если бы только они знали, какая я в самом деле трусиха. Но чтобы все окружающее нравилось, даже то, как поступают мальчики, ведь это недопустимо. И если хоть чуточку держусь от них в стороне, то это наверно сложилось у меня еще с детства.
Что же касается остальных слов Весты, то у меня хватает ума понять, что многое было сказано просто, чтобы как-то утешить меня. Но именно это и заставило меня задуматься. В своей группе я давно уже не одинока. Да и была ли я одинока? Скорее уж Веста. А теперь именно она беспокоится обо мне. Помолчав, Веста снова прошептала:
— Кадри! — Да?
— Почему ты сама сразу не сказала мне, как это тогда получилось с Ааду?
Я и теперь не хотела об этом говорить. Поэтому притворилась, что не понимаю:
— В чем дело?
— Что ты из-за меня поссорилась с мальчишками. Наверно, потому они устроили тебе эту историю.
— Ладно, Веста. Лучше не стоит об этом.
— Я больше не могу. Должна тебе что-то сказать. Знаешь, сначала я считала, что ты такая же, как Тинка. Избалованная и капризная. Я не очень-то выношу таких. И еще я думала, что ты относишься ко мне враждебно и высокомерно. Я знаю, все думают, что мне легко, только... Ну, ты сама понимаешь, как мне может быть легко, когда все тут против меня, хотят от меня избавиться и...
В шепоте Весты были очень понятные мне, но такие непривычные для нее нотки.
— Ах, ну что же ты, право. Зачем воспринимать все так мрачно. Разве сама ты мало говоришь о других? Ну, так же говорят о тебе, что же тут такого? Ну, тот раз, правда... Но, знаешь, как это вышло? Тинка иногда и в самом деле бывает такой капризной, уж если заупрямится, то не знает меры, но сама первая забывает об этом, ты же знаешь...
— Почему же не знаю. Она не может смириться с тем, что приходится подчиняться такой, как я. По ее мнению, я этого не стою. Знаешь, она и с Ааду просто мне назло. Ни в чем другом она не смогла показать мне свое превосходство.
— Ах, не говори сразу столько глупостей. Ведь Тинка неплохая. Вообще у нас в группе нет ни одной плохой девчонки. Я, например, ни за что не хотела бы быть в какой-нибудь другой группе, кроме нашей.
— Я тоже, — ясно и уверенно ответила Веста.
— Правда ведь, — горячо подхватила я, — на будущий год у нас здесь станет еще лучше. Обязательно завоюем пианино. Конечно, это зависит от многих обстоятельств, но до тех пор, пока ты у нас староста, у нас больше всех шансов. Нет, честное слово. Я совсем не шучу!
— Спасибо, Кадри!
— Что ты сказала? — Я не верила своим ушам.
— Спасибо тебе, Кадри! — повторила Веста и добавила: — За все.
Мы старались утешить друг друга. Я и Веста. В этом было что-то очень трогательное. Что-то, о чем ни в коем случае нельзя говорить, потому что это такое особенное чувство, гораздо более глубокое, чем, если бы мы были давними друзьями.
Только вчера, после всех этих событий, я приняла непоколебимое решение — стать мужененавистницей. Во всяком случае, ни одному из мальчиков нашего класса никогда в жизни не сказать ни одного слова. А уже сегодня сомневаюсь, стоит ли ко всему этому относиться так серьезно. Какие-то исключения мне все-таки придется сделать.
Сегодня — Женский день. Даже в такой день мальчики из нашего класса не могли воздержаться от иронии. Они поздравили нас утром словами, заключенными в огромные кавычки. Их замечания по поводу нашей женственности были куда как остроумны, но никак не доброжелательны и, к сожалению, нередко просто невежливы и обидны.
Конечно, мы и сами понимаем, что сегодняшний день предназначается не для нас, десятиклассниц, но они могли бы оказать нам хоть такую услугу — оставить нас в этот день в покое.
