Светлана - Артюхова Нина Михайловна (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
К Светлане Соколовой первый раз в жизни обращаются на «вы»:
— Садитесь.
Пока Валя Крапивина читает рекомендацию из детского дома, секретарь райкома внимательно разглядывает Светлану.
Когда сидит, она кажется еще меньше, еще более хрупкой, но что-то есть в глазах девочки убеждающее, что слова заявления, пускай даже не совсем ее собственные слова, — для нее не только слова.
«Я отдам все свои силы, а если понадобится, и жизнь...»
Если понадобится — отдаст!
Сидеть Светлане приходится недолго. Секретарь обращается к ней, и она встает, закладывая руки за спину, как на уроке.
— Вы в пятом классе? Сколько же вам лет?
— Четырнадцать.
— Уже было четырнадцать?
— Да, уже было. Еще зимой. В феврале пятнадцать будет.
Один из членов бюро, самый веселый и разговорчивый, спрашивает:
— Как вы учитесь?
— Довольно плохо... У меня три тройки. Годовых.
— А другие отметки?
— Четверки и пятерки.
— Ну, это еще не так плохо, если в основном четверки и пятерки. Вы, должно быть, пропустили много?
— Да, я не училась три года. Я в оккупации была.
Светлане кажется, что этими словами она как бы просит о снисхождении. Она быстро добавляет:
— В прошлом году я даже совсем хотела бросить учиться, два дня не ходила в школу...
— Это еще в четвертом классе, — поясняет Валя Крапивина. — Ее одна девочка обидела. Все тогда очень быстро наладилось.
— Ну, раз наладилось, так не будем вспоминать о прошлогодних огорчениях, — весело замечает разговорчивый товарищ. — Как у вас в этом году дела? В первой четверти?
— В начале занятий была двойка по немецкому языку. Только я уже исправила.
— Значит, двойка случайная была? Просто не выучили урок?
— Нет, не случайная: я не хотела учить. Две недели не учила совсем.
Светлана видит растерянность на лице Вали Крапивиной.
Ясно, что Валя не знала. В райкоме тоже никто не знает. Нужно все рассказать, все, как было. Она старается сделать это покороче и потолковее. Только ни то, ни другое не получается.
Секретарь прерывает ее:
— Я думаю, товарищи уже поняли, не стоит так подробно рассказывать.
Светлана отвечает простодушно:
— Как же не рассказывать! А может быть, вы меня не примете в комсомол, когда я все расскажу?
Тогда они терпеливо выслушивают всё.
Худой и бледный товарищ с глубоким шрамом на виске, в кителе без погон, который сидит рядом с секретарем, неожиданно спрашивает:
— А как у тебя со здоровьем?
Светлана растерянно пожимает плечами:
— А я не знаю!
Опять оживление за столом. Бледный товарищ со шрамом улыбается ласково и немного грустно... Как хорошо, когда на вопрос о здоровье можно ответить: «Я не знаю!»
Почему они сначала на «вы» обращались, а теперь на «ты»? Случайно оговорились или это уже товарищеское, комсомольское «ты»? Неужели сейчас, вот сию минуту?..
Да. Секретарь произносит с приветливой торжественностью:
— Принимаем тебя, Светлана, в комсомол. Поздравляем тебя, Светлана! Желаем тебе хорошо учиться!
Едва не забыла сказать:
— Спасибо! И еще:
— До свидания!
Теперь надо бы уходить поскорей, столько времени отняла у товарищей. Но дверь никак не отворяется.
— К себе! К себе! — торопливо говорит Валя. Светлана, ничего не понимая, стоит у двери. Еще раз толкнула. Заперли, должно быть. Или как-нибудь нужно особенно ручку нажать...
Шаги за спиной. Худой товарищ со шрамом, потянув дверь на себя, легко открывает ее, распахивает перед Светланой и крепко жмет девочке на прощание руку.
Новогодние каникулы Светлана опять провела у Зинаиды Львовны. На елку к Зиминым ее не звали, да, по всей видимости, и не было у них елки.
Светлана несколько раз проходила с ребятами мимо Надиного дома. Никаких иголочек, никакой зелени за окнами, никакого праздничного блеска.
Первого января Надя зашла к Зинаиде Львовне поздравить с Новым годом. Она показалась Светлане очень серьезной и взрослой, даже усталой. Впрочем, не мудрено и устать — зачеты, экзамены.
— Вы письмо пишете? Косте? — спросила Надя. — Новогоднее, поздравительное? Дайте я припишу...
И приписала быстро-быстро несколько строк на оставшемся месте внизу страницы. Потом присела рядом с Зинаидой Львовной:
— Люблю этот диван...
И вдруг совсем по-домашнему поджала под себя ноги и привалилась щекой к плечу Зинаиды Львовны.
При первом знакомстве, год тому назад, Надя показалась Светлане очень умной, резковатой и гордой. На празднике в детском доме Надя была веселой и оживленной, самой яркой из всех своих подруг. В августе, когда приезжал Костя, необъяснимы были Надины жестокость и упрямство.
Сегодня Светлана видела Надю ласковой.
Ей бы лучше быть дочкой Зинаиды Львовны... Но что тогда делал бы Костя? Поменяться с Надей мамами — уж очень невыгодно для него. Нет уж, пускай так как есть.
Светлана усмехнулась своим нелепым мыслям. И вдруг ей показалось, что Надя собирается заплакать.
Скучно ей стало без Кости? Уж который год только письма друг другу пишут. Или досадно на себя, что испортила своими капризами и без того короткую встречу? Или уж очень обидно вспомнить, как вошел к ней тогда с повелительным видом Алеша Бочкарев? А теперь к экзаменам одна готовится. И некого ей посылать туда и сюда... Вот даже елку никто не принес. Должно быть, приятно, когда кто-нибудь с удовольствием исполняет каждую твою просьбу. Должно быть, без Алеши ей тоже скучно!
Светлана почувствовала себя лишней и хотела уйти в Костину комнату. Но Зинаида Львовна сказала: — Светланочка, куда же ты? Посиди с нами.
Светлана присела на диван с другой стороны.
Надя смахнула блестящую каплю с ресниц и стала искать шпильку, упавшую на диван. Тяжелая коса скользнула Зинаиде Львовне на колени. Зинаида Львовна погладила эту косу. А Светлане захотелось сказать Наде что-нибудь очень приятное, но не придумала, что сказать. И еще хотелось потрогать тяжелую каштановую косу: мягкая она или жесткая? Так и не решилась потрогать.
Утром Светлана пошла на станцию опустить письмо. На платформе стоял Алеша Бочкарев и читал газету. Светлана увидела его еще издали. Светлана прошла совсем близко, он ее не заметил. Опустив письмо в ящик, Светлана обернулась. Из дверей станции вышла Надя, пряча в сумочку билет. Алеша стоял к Наде спиной — может быть, шаги услышал?.. Он сразу оторвался от газеты, приподнял меховую шапку и сказал:
