Эта милая Людмила - Давыдычев Лев Иванович (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
— Пропускаю мимо ушей оскорбление, которое ты нанесла ни в чем не повинному существу. Но при чём здесь он?
— Если бы не он, хулиган, лентяй, разбойник, простите, обжора и притворщик, вы бы не залезли на крышу и не увидели бы, как уходила Голгофа! И мы бы, если не сегодня, то завтра бы обязательно ушли в поход! И если бы не кот, вы бы пошли с нами в поход! А вот кот, кот, кот… подумать только, какой-то несознательный кот срывает многодневный поход!
— Бедный Кошмарик! — Тётя Ариадна Аркадьевна взялась руками за возмущённо дрожащие косички. — Сколько несправедливых обвинений сыплется на его несчастную голову! Как он выносит всё?!
— Дорогая тётечка! Поступайте, как считаете нужным. Никто вас не осудит. Идите и расскажите грубому и жестокому эс-ку-ла-пу, где его дочь.
— Я не знаю, где она. Я только, кажется, видела, что будто бы она вышла из соседнего двора. А потом я, КАЖЕТСЯ, видела, что она с кем-то шла к лесу.
— Но с кем и зачем?! Она же здесь никого, кроме нас, не знает. А как он найдёт её в лесу? И чего она там делает? Я пойду, тётечка. Боюсь, что всем нам вместе придётся искать Голгофу. Уж очень загадочно её неожиданное исчезновение.
Едва она спустилась с крылечка, как её окликнула тётя Ариадна Аркадьевна:
— Постой, постой! — Она тоже спустилась вниз. — Я хочу, чтобы ты поняла меня и не считала такой… какой ты меня считаешь. Мол, старуха не хочет и выслушать нас… Молчи, молчи! Присядем.
Они присели на ступенечку, тётя Ариадна Аркадьевна долго молчала, теребя косички, потом заговорила, сжав виски ладонями:
— Конечно, с твоей точки зрения, я смешна. В моём возрасте взбираться на крышу за котом!.. А если мне не о ком больше заботиться? — Голос её дрогнул. — Вот у меня выросли, стыдно и горько сознавать, нехорошие дети. Может быть, я сама во всём виновата. Я слишком любила их, от всего оберегала, короче, безмерно ба-ло-ва-ла. Они были такими маленькими-маленькими, такими миленькими-миленькими… Я даже не заметила, как они стали большими-большими, плохими-плохими… И сейчас мне кажется, что все дети вырастут вроде моих… то есть плохими-плохими…
Эта милая Людмила порывисто обняла её за плечи, прошептала:
— Вы пойдёте с нами в поход. Мы проведём вместе несколько восхитительных дней. Вы просто устали от переживаний. А мы вас развеселим.
— Я и не заметила, когда же мои дети перестали меня слушаться, — продолжала будто бы самой себе рассказывать тётя Ариадна Аркадьевна. — Страшно, ужасно, о-пас-но, если дети не слушаются старших. Из таких вырастают страшные, ужасные, о-пас-ны-е люди… Ну, иди, иди… Мне надо побыть одной. Я должна решить, что мне делать.
И этой милой Людмиле захотелось побыть одной, подумать над тем, что она сейчас услышала от тётечки — над её ТАЙНОЙ. Но из соседнего двора доносились рассерженные голоса, и она быстро направилась туда. Сейчас больше всего беспокойств вызывала Голгофа. Зачем она покинула их? Почему не предупредила? Что она может делать в лесу, где не бывала ни разу в жизни? А если заблудится? И что за человек мог быть с ней? Кто он?.. А вдруг тётечке всё просто показалось?
И затея с походом представилась ей по меньшей мере не очень удачной. Ведь Голгофу будут искать, и искать будут до тех пор, пока не найдут…
А в соседнем дворе, уважаемые читатели, происходил скандал. Дело в том, что отец и врач П.И. Ратов нашёл на сеновале носовой платок своей дочери и неудержимо раскричался:
— Ну, ты мне ответишь, дед! Почему ты мне вчера не сообщил, что прячешь её у себя? Да ты знаешь, какое тебя ждет наказание за такое преступление?!
На крыльцо вышел заспанный Герка, слушал-слушал, как бранят его деда, обиделся за него и, не зная, что Голгофа давно ушла, сказал:
— Сама она, сама от вас прячется. Чего вы к деду пристали? Она сама так спряталась, что вам её ни за что не найти.
— А со-ба-ки? Специальной породы и специально обученные со-ба-ки для чего? — Разбушевавшийся отец и врач П.И. Ратов бросился к Герке, но его остановил властный голос этой милой Людмилы:
— Минуточку! Рано утром Голгофа одна, сама, никого из нас не предупредив, ушла. В лес. Тётечка видела.
— В ле-е-е-е-ес?!?!?! — обескураженно, извините, проорал отец и врач П.И. Ратов. — Не… не… не может быть!!!! Ведь она… она погибнуть может!!!!!! Что, что, что вы наделали?!?!?!?! Зачем вы заманили её сюда? — обессиленно спросил он и всем погрозил кулаком.
— Во всём виновата я, — спокойно проговорила эта милая Людмила. — Я пожалела бедную девочку.
— А она не нуждается в твоей жалости, негодная девчонка! За что её жалеть? Её жизни может позавидовать любой ребенок, в том числе и ты! Мы обеспечили Голочку всем! Она окружена такой любовью и такой заботой, какие вам и во сне не снились! Я почти каждый вечер катаю её в машине!
— А она пешком ушла от вас в лес, — весело сказал Герка. — Ей купаться охота, а не в машине вашей кататься.
— Герман абсолютно прав, — подойдя к отцу и врачу П.И. Ратову, прямо глядя ему в глаза, вернее, в один глаз, произнесла эта милая Людмила. — Мы знаем: старших надо слушаться. Но вы тоже должны хотя бы попытаться понять нас. Если мы вынуждены вас не слушаться, значит, есть серьёзные причины, и в них надо разобраться. Голгофе необходимо…
— Болтать ты научилась, хулиганка! А ума у тебя…
— Прекратить оскорбление хороших детей! — скомандовал дед Игнатий Савельевич. — Прошу вас отсюда шагом марш! — Видно было, что он очень старался сдержаться, но не мог. — Дети обязаны слушаться старших только тогда, когда старшие являются для них положительным примером! Ваша дочь — прекрасный человек. И не беспокойтесь, не погибнет она в лесу. Она знает, что делает, знает, на что идёт, и знает, что ей попадёт! И всё-таки она идёт!
— Хо-ро-шо! — нехорошим голосом выговорил отец и врач П.И. Ратов. — Я еду в милицию. Ты, старикан, за всё ответишь. Под твоим непосредственным руководством дети безобразничают. Ну, пока я не привёз сюда со-бак специальной породы и специально обученных…
— Собаками нас не запугаешь, — грустно перебил дед Игнатий Савельевич. — Скатертью вам дорожка!
Отец и врач П.И. Ратов пробежал к калитке, открыл её пинком, выскочил на улицу, суетливыми движениями отомкнул дверцу, влез в кабину, предварительно погрозив кому-то кулаком.
Заурчал мотор, машина медленно двинулась с места, проехала несколько метров, остановилась. Мотор заурчал грозно и злостно, машина снова медленно двинулась с места, проехала несколько метров и — остановилась.
Появившись из кабины, отец и врач П.И. Ратов обошёл машину, внимательно осмотрел колёса, ощупал их и сказал тихо-тихо-тихо, жалобно-прежалобно:
— Преступники… шайка преступников… уголовные элементы… хулиганье… бандиты… Дед, дед, старикан! Иди, иди сюда, полюбуйся!
Все четыре покрышки на колёсах были изрезаны.
— серьёзное преступление, — сочувственно проговорил дед Игнатий Савельевич. — Вот тут, конечное дело, без милиции не обойтись.
— Кто? Кто? Кто мог? — предельно жалобно восклицал отец и врач П.И. Ратов. — Когда успели? Зачем? Кто?.. Ведь мне придётся выбросить бешеные деньги! Бе-ше-ны-е! — Он прооооостоооонааал… — Кто? Кто? Зачем? Зачем? — уже, можно сказать, вопил он. — Я знал, я сразу догадался, что здесь орудует шайка преступников! Ты хоть понимаешь, дед, чем пахнет это?
— серьёзное преступление, — очень сочувственно повторил дед Игнатий Савельевич. — Но ума не приложу, кому и зачем оно понадобилось. В нашем посёлке ничего подобного никогда ещё не бывало.
— Бандиты! Бандиты! Бандиты! — яростно прокричал отец и врач П.И. Ратов. — Кто-то почему-то преследует меня! Я должен принимать решительные меры! Без со-бак не обойтись! Они унюхают след негодяев! Ведь тут не обычное преступление, а какое-то изуверство! Ведь не просто прокололи одно колесо, а из-ре-за-ли, и все че-ты-ре! Бандиты! Бандиты! Бандиты!
— Пропадай моя телега, все четыре колёса, — очень-очень сочувственно произнёс дед Игнатий Савельевич. — Герка мой только что глаза продрал. Людмилушка на такое изувечивание машины не способна по всем статьям. Тётечка её — смешно подумать. Я в момент преступления был с вами тут. Значит, преступник действовал — как? Моментально! Чик-чирик, чик-чирик, чик-чирик, чик-чи-рик и…
