Большая книга зимних приключений для девочек (сборник) - Нестерина Елена Вячеславовна (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
– Пойдем, – кивнул Глеб. – Кататься ты все равно не будешь, зимой-то аттракционы не работают.
– Конечно. Тем более, что я тебе пообещала, – согласилась Вера, направляясь по одной из нешироких дорожек. – Посмотрим просто – и все.
Они побрели вперед. Терехов молчал. Молчала и Вера. Она не знала, что говорить. И вообще – как вести себя, не знала. Ведь у нее не было опыта общения с мальчишками. Вернее, был, но очень негативный. Она умела отбиваться от Пряжкина, ставить на место тех, кто пытался в прежние годы над ней смеяться, надменно не замечать их. Но а вот так вот, по-нормальному, – как общаться? Она не знала. Ведь прецедента такого общения никогда не было…Но, как ни странно, то, что они просто брели с Тереховым и молчали, ее не беспокоило. Вела она себя, как вела, и не задумывалась об этом. Терехов шел чуть сзади нее – рядом на очень экономно расчищенной узковатой дорожке было идти неудобно. И Вера не переживала даже, что он сейчас видит, до чего она толстая, а ведь это даже в пальто видно. Просто шла себе и шла – спокойно, уверенно и легко. Точно так же было и у нее на душе. Наверное, потому, что Терехов, который заявил, что «все про нее знает», на самом деле ни в обмане ее не уличил, не обсмеял, не обидел. Он просто видел ее – и не в самый позорный момент ее жизни.
Но что такое? На месте огромного «Колеса обозрения» Вера и Глеб увидели… руины – раскуроченные железные спицы гигантского колеса, присыпанные недавним снегом крепежные устройства. Да, стало быть, старый аттракцион демонтировали, причем не так давно. Часть его останков успели уже вывезти, часть все еще ждала переезда к месту своего упокоения.
– Ну, все. Бобик сдох… – только и смогла проговорить потрясенная Вера.
Рушилось все. Все, что было у нее в прошлом. Даже железного мастодонта – облезлые карусели, которые она предназначила себе для получения порции героизма, и те разломали! Интересно, значит это что-нибудь или нет? А если значит, то к чему это – к хорошему или к плохому?
– Да, больше не покатаешься… – чуть слышно протянул Терехов и посмотрел на Веру.
– Ну ничего, – улыбнулась она.
И про себя решила: «Я обязательно придумаю что-нибудь другое!»
– Пойдем назад, – предложил Терехов.
И они двинулись обратно. Уже темнело, в парке зажигались старинные фонари с недавно приделанными к ним современными антивандальными плафонами-шарами – из суперпрочного матового стекла. Фонари светили красивым тепло-желтым светом. А если смотреть на одиночный фонарь издалека, то казалось, что это гномик зажег возле своего домика маленький теплый светильничек и теперь поджидает друзей к вечернему чаю.
Так подумала Вера – и… захотела рассказать это Глебу Терехову. Но все-таки успела захлопнуть рот, удивившись своей навязчивости. «Вот дура! – наверняка подумал бы он. – Домики-гномики…» Что-то уж очень она к Терехову расположилась. Нельзя так. Да и подозрительно это все…
Стоп! А почему он вдруг решил за нее заступиться-то сегодня в классе? Почему не позволил прилюдно опозориться? Жалко стало? Или законы спорта настолько для него святы, что он неукоснительно соблюдает их сам и требует того же от других? Как все это интересно, непонятно и таинственно… А вдруг… Вдруг Терехов действительно знает о ней ВСЕ?! Ведь он и сам так сказал. Знал, что она на самом деле ничего не умеет, – и не дал продемонстрировать это? Проявил благородство? Или как его поступок понимать? Ох, сколько вопросов… Вера же совершенно забыла не только задать их Терехову, но и вообще у нее просто вылетело из головы, что она собиралась поразмышлять на эту тему! Вера вообще привыкла подолгу размышлять обо всем, что с ней происходило или что ее интересовало, а тут такой важный вопрос, можно сказать, вопрос жизни и смерти, и – на тебе!
А спросить Терехова было уже трудно. То есть практически невозможно. Потому что за то время, пока Вера размышляла о странном поведении Глеба Терехова и о том, почему она у него о мотивах этого поведения не спросила, они уже вышли из парка и оказались на троллейбусной остановке. Подкатил дребезжащий сарай на колесах, и вместе с многочисленными желающими ехать, а не ждать на морозе следующий борт, Вера и Глеб бросились на штурм двери.
Втиснуться в салон им удалось. Но поговорить там было никак нельзя. А скоро их вообще отнесло толпой далеко друг от друга – ведь был час пик, люди возвращались с работы.
Так они и ехали до Вериной остановки.
Глеб, которого отнесло волной людей гораздо дальше вглубь, чем Веру, вышел из троллейбуса не сразу. Вера даже подумала, что он дальше поедет. Не ее же он провожать, не доезжая до своего дома три остановки, из троллейбуса выберется? И она зашагала вперед.
– Вера, погоди! – Терехов все же догнал ее. – Я тебя провожу.
– Спасибо.
Все так же молча они двинулись к дому Веры. Нет, спросить о сегодняшних странных событиях Вера отчаянно не решалась. Ну просто никак не могла она вот так вот, на ходу да на морозце, взять и спросить: «А зачем ты, Глеб, меня спасал-то сегодня? Зачем тебе это надо?» Не могла – и все! «Трус, трус, жалкий трус! – ругала себя Вера в такт шагам. – Только в стране Выдумляндии ты смелая, на виртуальном коне да с вымышленной сабелькой. А в жизни слабо тебе, кишка у тебя тонка…»
У охраняемых ворот своего жилого комплекса Вера остановилась. И посмотрела на Терехова. Смело так посмотрела. «Ну скажи!» – просил ее взгляд.
Но Глеб лишь осторожно тронул перчаткой Верин рукав, улыбнулся и сказал: «Ну, пока, Вера!»
– До свидания! – улыбнулась Вера. – Спасибо, Глеб, что проводил.
Глеб тоже улыбнулся, помахал рукой, развернулся и пружинистой походкой отправился прочь.
А Вера осталась у ворот. Просто стояла. Не ждала, что Терехов обернется, – а зачем? Не ждала, что вернется, – тем более не надо. Он не сказал ничего. Но ведь, как почему-то показалось Вере, что-то такое он все-таки сказать ей собирался. Это по лицу Глеба было видно. Или не видно? Ведь разве она, Вера, разбирается в мальчишеских лицах? Наверное, это интуиция подала голос. «Ой, да какая у меня интуиция!» – тут же мысленно одернула себя Вера. Не сказал, и все. Не раскрыл тайны своего поступка…
– Здравствуй, – раздался вдруг голос. И Вера увидела, что из будки вышел охранник и распахнул перед ней металлическую дверцу. – Домой идешь?
– Да, – поспешно кивнула Вера и заторопилась к дверце.
– Ну, заходи, что ли, – важно сказал охранник. И уже с хитрецой поинтересовался, кивая в ту сторону, куда удалился Терехов: – Жених?
– Нет!!! – что было сил воскликнула Вера и со всех ног помчалась к дому.
Скорее в свою комнату – и думать обо всем этом, думать, анализировать…Но вместо того, чтобы думать и анализировать, Вера, примчавшись домой, смогла только выпить полчашки чая, скоренько умыться и плюхнуться спать. И хоть было еще не так поздно, чтобы ложиться спать, едва Вера присела на кровать, сон тут же накрыл ее. Так что никаких мыслей и фантазий не посещало ее в этот вечер. Наволновавшись, нагулявшись, утомившись, она спала всю эту ночь так крепко, что не увидела ни одного сна, которые обычно были у нее такими интересными, такими радужными, с приключенческим сюжетом и лихо закрученной интригой… Наверное, действительно что-то менялось в ее жизни. Конечно, если бы Вера не уснула, она бы обязательно как следует подумала обо всем…
Глава 9 Помоги мне, святой Валентин!
И если бы Вера этим вечером не молчала, если бы не ждала, что Терехов сам начнет ей выдавать интересующую ее информацию, эти самые тайны она узнала бы сразу же…
Ведь Глеб давно наблюдал за ней. Еще с тех времен, когда Вера только переехала в новый дом и пришла в их класс. Сначала с интересом – будто смотрел какой-нибудь фильм – он следил за ее битвами за независимость от Пряжкина. А тот прыгал вокруг нее петухом, выделывался, кривлялся, гоготал. Но Вере это совершенно не нравилось – и она отбивалась. Глеб видел, как больно ей было слышать «умильные» пряжкинские «колобок» и «пончик» – хотя умильными они казались только самому Коле Пряжкину. Но Вера не показывала своей боли, и это, как замечал наблюдательный Глеб, давалось ей тяжело. Ведь подхватили пряжкинские «обзывалки» и многие другие ребята и девчонки в классе. Вера не давала себя в обиду все равно, хотя война велась уже на многих фронтах. «Вот это характер!» – подумал как-то Глеб. И простой интерес сменился уважением.
