Гавань разбитых ракушек - Муратова Ника (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗

Ольга обернулась. Она отъехала довольно далеко от деревни. Ее никто не видел, вокруг было пустынно. Она запустила руки в песок, пропустила его сквозь пальцы, наблюдая за тем, как ветер подхватывает песчинки и уносит вдаль. Она обхватила колени руками, подставив лицо ветру. И заплакала. Тихо, беззвучно заплакала, дав волю слезам катиться по щекам, оставляя мокрые дорожки на обветренной коже. Лара обошлась с ней жестоко. Но ведь она в чем-то права, Вполне возможно, что так и есть. Что мать не любила ее, а просто родила ради отца. Просто растила потому, что так положено, а статус и возможности позволяли. Потому что отец никогда бы не дал ей бросить их ребенка. Потому что люди, настоящие люди, а не монстры не бросают своих малышей. Ольга — воровка. Она виновата перед Ритой. Кругом виновата. Она оказалась удачливее ее. Она взяла от матери все то, что должно было бы достаться Рите. Возможно. На большее мать и не была способна. Иначе почему она не решилась еще на одного ребенка? Это было бы выше ее сил. Свою роль в глазах общества она выполнила. Остальное — лишнее. Чепуха.

Слезы иссякли. На душе стало чуточку легче. Самую малость. Теперь Ольга знала, в какие слова облечь свои ощущения.

Она встала, отряхнула с юбки песок. Это было практически бесполезно — влажный песок налип везде: на юбку, под юбкой, на кожу ног, забился в волосы. Она вздохнула и вернулась в машину. Солнце село, и сумерки стремительно сменялись темнотой. Это было очень характерно для Африки. Сумеречное время дня длилось совсем недолго, не более двадцати минут. Затем быстро наступала темнота, и все замирало. Согласно легенде, когда-то в Африке господствовал только лишь знойный день. Ночь же жила на дне большой реки и подчинялась богине Йомойи. Как-то вождь суши Одудуа женился на дочери богини Йомойя — Аджи — и забрал ее на знойную сушу. Аджи вскоре устала от постоянного зноя и попросила мать прислать в мешке немного ночи. Посланники Аджи, гиппопотам и крокодил, решили по дороге мешок развязать и посмотреть, что там внутри. Ночь вышла из-под контроля и накрыла всю землю. Вместе с ней из мешка выпрыгнули и все ночные животные — леопарды, львы, летучие мыши, пауки, совы. И хотя жители наслаждались ночной прохладой, все же дневной зной им был необходим. Аджи уступила и указала ночи делить время суток с днем пополам. А вот сумеркам времени не оставили, потому они такие короткие.

Ольга поехала домой, удивилась отсутствию людей на дорогах. Потом вспомнила, что в это время идут вечерние новости и почти все жители деревеньки собираются во дворах, где есть маленькие старенькие телевизоры или радио на батарейках, и, активно обсуждая, слушают репортажи о событиях дня. Их менталитет, их видение событий складывались исключительно на основании этих вечерних получасовых выпусков новостей. Как им все преподносилось, так все и воспринималось. На анализ услышанного, на поиск другого мнения не хватало ни образования, ни предоставляемой информации. Они практически безоговорочно верили тому, что слышали, а потом часами обсуждали услышанное.

Ольга зашла в свою хижину. Пахло дождем. Ветер принес предвестники дождевой бури. Вовремя приехала, иначе рискнула бы застрять по дороге. Она открыла банку с фасолью и стала ковырять вилкой, цепляя белые фасолинки. Фасоль, однако, не шла в горло. Аппетита не было. Но было бы слишком большим расточительством оставлять банку открытой. За ночь она испортится — а ведь это целый ужин или завтрак. Ольга запихала в себя еще несколько фасолин, а потом выглянула за дверь, тихо свистнув. Тут же из-за дерева появилась рыжая кошка и настороженно остановилась в нескольких шагах от нее. Кошка не раз уже получала еду из рук этой женщины, но, наученная горьким опытом пинков в прошлом, все еще осторожничала. Ольга нагнулась и поставила начатую банку с фасолью на землю. Зашла в комнату, но дверь не закрыла. Кошка с достоинством приблизилась к пиршеству и грациозно стала вылизывать жестяную посудину, поглядывая время от времени на щедрую двуногую.

Ольга вдохнула свежий воздух и с сожалением закрыла дверь. Комаров становилось все больше, и провести ночь в поисках жужжащих тварей под сеткой не внушало большого оптимизма. Она умылась, опустила сетку, скрученную над кроватью большим узлом, и легла на спину, положив руки за голову.

Лара была жестока сегодня, подумала она в который раз. Почему? Что ее так задело? Она уже заметила, что африканцы очень осторожны друг с другом, но довольно нетактичны с белыми. Так же, как черные осуждали белых за непонимание их культуры и традиции, так же они сами не старались даже чуточку понять мировоззрение белых. Словно жили в параллельных мирах. Ольга для Лары — чужая, хоть и считается подругой. Весьма своеобразной подругой. Вместе с ней против нее же самой.

В то же время Лара не принимала участия в круговой поруке, характерной для местных. Есть у африканцев такое качество — стоять горой друг за друга и так же горой против остальных чужаков. Круговая порука — сильнейшая вещь. При этом Ольге было удивительно, почему же они так живут, в полной нищете. Казалось бы, взаимоподдержка должна приносить хорошие результаты, если использовать ее для развития. Однако порой казалось, что они не вытягивают друг друга наверх, а тянут вниз. Практически отсутствовала конкуренция на работе — персонал их организации скорее готов был покрыть ошибки друг друга, только бы остаться в клане, в крепко скрепленной цепочке, не подвести, чем показать свой собственный хороший результат.

Принести плохую новость считалось недопустимым. Будут молчать до последнего, даже если от этого пострадает дело. То же было и с болезнями — не хотели ни знать, ни сообщать о неизлечимых болезнях. Странно, как вообще в их клинике оказались неплохие профессионалы в своем деле. Такие, как Лара, например. Она сама признавалась, как порой ей тяжело.

— Здесь все по-другому, тебе еще привыкать и привыкать, — говорила она. — Даже мне порой очень трудно, хотя, казалось бы… Вот недавно привели пациентку, лет под пятьдесят. У нее рак шейки матки такой степени, что на перчатке от легкого касания остаются кусочки распавшейся ткани. При этом жалобы весьма незначительные, и вообще чудо, что пришла к врачу. Потом выясняю, что ВИЧ инфицирована. Есть муж и три co-wife [9]. И можешь себе представить — я не могу ей рассказать о ее диагнозе, несмотря на то что она уже потратила кучу денег на разных врачей, включая столичных, и марабу. И никто ей не говорит правды, она ходит по кругу ложной надежды. Я выписываю ей парацетамол, хоть что-то, чтобы создать видимость лечения. И при этом я понимаю, что это неправильно, но не могу пойти против традиций. И потом — она не собирается говорить мужу о ВИЧ. Боится, что выгонят, и, скорее всего, права. А то, что муж, скорее всего, тоже болен, и три ко-жены тоже, и они имеют право узнать и получать лечение, чтобы поддержать организм, это все не учитывается. Главное — не оглашать плохих новостей. Учти — плохие новости могут сделать из тебя врага народа.

«Как Лара задержалась здесь?» — мучилась вопросом Ольга и строила сотни догадок. Те, кто получал хорошее образование, не находили, как правило, себе места на Черном континенте и уезжали на Запад. Патриотизм выражался весьма странно. Главное, по их мнению, — это приверженность и понимание местных традиций и культуры. А вот как это отражается на работе, на развитии — это не так важно. Если традиция замедляла развитие, можно было ожидать, что африканцы, скорее всего, пожертвуют развитием в пользу сохраненной традиции.

И Лара была одной из них, как ни странно. Это должно было упростить для Ольги понимание ее характера, но на самом деле только усложняло. Ей было все равно трудно понять мотивы ее рассуждений. Сама сблизилась с ней, сама приглашает ее повсюду, расспрашивает о личной жизни, о прошлом, о родных. Но при этом не делится практически ничем из своего мира. Только сегодня впервые рассказала немного о себе. Раньше одна из медсестер говорила Ольге, что острова Бисау, откуда приехала доктор Виера, славятся религиозностью и непокорностью колонизаторам. Их не могли захватить португальцы, подчинившие всю окружающую территорию, а потому английский там был более распространен, чем португальский, характерный для Гвинеи-Бисау. Ольга вспомнила, что Лара говорила также, что на их маленьком острове родной язык племени настолько отличается от других языков Западной Африки, что в Гамбии его никто не понимает.