Белая книга - Яунсудрабинь Янис (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
— Здравствуйте, люди добрые! — сказала она.
— Здравствуй, здравствуй! — сказала мать.
Нищенка ступила шага два и присела у печки на лавку, куда опрокидывали ведра для просушки.
Я прервал свою работу, подошел к маме и, не мигая, уставился на старушку. Потом, сдвинув у матери платок с уха, потихоньку спросил, кто это такая. Мама склонила голову набок и пожала плечами, из чего я заключил, что она не знает.
Некоторое время все молчали. Старушка копошилась в своем платке — не то хотела развязать его, не то затянуть покрепче, и тут же, будто что-то вспомнив, вытащила из-под платка измятую книжку.
— Ну, пострел, глянь-ка, — сказала она. — Сколько дашь за находку? Да разве тоже по дорогам книжки раскидывать? Подобрал бы коробейник либо цыган — и прости-прощай твоя книжица.
Мама подошла к старушке, взяла у нее книгу. Понятно, и мне надо было поглядеть, и я, держась за материну юбку, подошел поближе и, задрав голову, старался рассмотреть, что же там такое.
— Нет, милая, у нас такой книжки никогда не бывало, — сказала мама, полистав страницы. — Где ты ее нашла?
— Да вон там у мосточка, близ вашей поскотины. Как упала она стоймя, так и стоит в траве. Гляжу, гляжу — никак, книжка. Подошла, нагнулась — книжка и есть. Так не ваша, стало быть, ну, ну… А только куда мне эту забавку девать? Дочкины дети большие, меньшой уже в школу ходит. Он у нас читать мастер — что горохом сыплет. Хоть ты ему Библию дай — любое место, куда пальцем ткнешь, отбарабанит. На что мне книжка? Ты, дочка, бери для своего пострела. Пора ему грамоте обучаться. Сколько годков-то?
— Скоро пять сравняется.
— Ишь, рослый. А я думала, семь. Бери, вот тебе азбука.
Гостья протянула мне книжку.
Я с радостью схватил подарок и чмокнул жилистую руку старушки.
Она тоненько засмеялась.
На первой странице я увидел красного петуха с книгой в лапке. Ах, как он бойко ее читал! Только жаль, что полхвоста петушиного оторвано. А над петухом выстроился целый отряд красных букв: «А», и «О», и «Т»! Я их все опознал. Я сам удивился, как это я так сразу сумел! Я дернул мать за фартук и радостно крикнул:
— Это не азбука, а настоящая книжка!
— Он уже буквы знает, — пояснила мать, а гостья кивнула головой.
— Ты смотри, милая, как бы умок же повредил. Уж больно мал.
«Как это умок повредить? И что это такое — «умок»?» — размышлял я и больше не слушал, о чем толковали мать со старушкой.
— Далеко ли идешь? — спросила мама, когда гостья поднялась.
— Да в Чертову корчму тащусь, к дочке.
— Так это ж к Чинкуриене?
— Ну да! Чинкур-то мне зять.
— Так, так, так…
Мама вывела гостью, хотела показать, как лучше пройти, а то после проливных дождей все лесные ручьи разлились.
А я уселся на пол и стал разглядывать книжку. Сердце от счастья стучало где-то под самым горлом. У меня книга! Своя! Я перелистал ее всю — картинок больше не было. Эх ты, обманщик, эх ты, драный хвост! Потом принялся читать: бэ-а-ба, мэ-а-ма…
Складывается!
Перевернул страницу: тэ-шэ…
Как же так? Не складывается. Пойду-ка я к Лизе.
И я пошел к Лизе, которая нынче с матерью моей была не в ладах. Я спросил, знает ли она грамоту, а знает, то пусть меня поучит.
Лиза взяла книгу, другой рукой обняла меня и стала учить читать. Но тут отворилась дверь, вошла мать, и моя учительница поспешно отпихнула меня, так что я чуть не упал.
Мать сердито прикрикнула:
— Чего шатаешься по чужим углам?
Она села за прялку. Я приткнулся с краешка рядом с ней и жадно впился в свою азбуку.
Когда у меня зарябило в глазах, я спросил:
— А зачем тут спереди петух стоит?
— Показывает ребятам, чтоб читали так же, как он.
— А кто не станет читать?
— Того петух клюнет.
— Значит, он живой?
— Один, что ли, петух на свете? Вон как давеча тебе макушку ободрал.
И правда, в позапрошлое воскресенье, как только дядя меня остриг, я нагнулся подобрать волосы, чтобы кинуть их в плиту, и тут вдруг рухнул на пол от страшного удара в голову. Когда пришел в себя, голова моя была перевязана. Наш большой петух обе шпоры всадил мне в макушку. Вспомнив про это, я струхнул. Может, он наказал меня за то, что я с ленцой грамоте учился? Вот и досталась мне первая трепка. Нет уж, больше этому не бывать. Надо стараться изо всех сил.
Домой воротились мужчины. Каждому хотелось посмотреть подарок, послушать, как он мне достался.
— А! Стало быть, это она и есть! — воскликнул батрак Петерис.
Оказывается, они с дедушкой после пропашки клеверного поля ехали домой, и повстречались им двое школяров. Ребята спрашивали, не подобрали ли они по дороге азбуку. «Только и делов вашу азбуку читать!» — отвечали наши. И мальчишки ушли. А завтра, коли встретятся, надо будет сказать.
Меня словно холодной водой окатили. Неужто правда? А я-то думал, что никто не смеет отнять у меня книжку. Я же старушке руку поцеловал за подарок, и целых три страницы одолел! Нет, не отдам азбуку, пусть мальчишки хоть мать приводят.
В потемках я сунул книжку под сенник, под самую середку, куда мама никогда не добиралась, если что-нибудь искала.
Поутру, только развиднелось, вошли в избу два мальца, один побольше, другой помельче. Маленький говорил, а большой только подпирал косяк, заливаясь горючими слезами. Наша кровать стояла у двери, и я обоих мог как следует разглядеть. Они пришли за азбукой. Рева был сын Чинкуриене из Чертовой корчмы и владелец азбуки, а меньшой — сын Анны из Гравишей, Видно, зря вчера бабушка нахваливала своего внука. Хорошо еще, что он узнал от нее, куда подевалась книжка. Отец попотчевал его березовой кашей, и теперь школяр стоял и лил слезы молча, будто ему рот завязали.
— Что ж ты, этакий дылда, все азбуку долбишь? — спросила мама.
— У него голова слабая, — отвечал Аннин сын.
— Отдаааайте-е-е! — завыл дылда.
Мама принялась искать книжку, но та пропала.
Может, на окне?
Может, на шестке?
Может, за кровать завалилась?
Мама зажгла лучину, осмотрела весь угол. Нигде нет! Как в воду канула.
— Может, ты, Янчук, куда задевал? — спросила она, глянув на меня.
На ее вопрос я неуверенно помотал головой. Я хорошо знал, что неправду говорить — грех, но головой-то помотать можно, я ведь не вымолвил ни словечка!
Мать приподняла мешки в изголовье, пошарила за сенником в ногах… И там ничего, только варежки да носки.
— А ты не врешь? — спросила она снова.
Я сел в кровати и этак неопределенно покрутил головой, чтобы непонятно было: «да» или «нет».
— А ну, отвечай! Язык проглотил?
Теперь испарилась последняя надежда на то, что книжка останется у меня.
— Да… — боязливо выдавил я.
— «Да!..» Что ж ты молчал, пока я все углы перерывала?
Звонко щелкнула оплеуха, и я заревел. Порывшись под сенником, я вытащил злополучную азбуку. Книжка выскользнула у меня из пальцев и, прошелестев страницами, упала на пол.
— Ишь, змеюка, куда запрятал! — Долговязый мальчишка живо смахнул слезы и подхватил пропажу.
Это был мой первый и последний петух, моя первая и последняя азбука. Потом мне снова пришлось читать только церковный песенник. Буквы там были крупные и читались легко. Но вскоре подошло время, когда мне довелось прочесть кое-какие сказки и увлекательные рассказы про черных и краснокожих людей, про страшных убийц и призраков. Какое это было чудесное чтение! Целые вечера при свете лучины просиживал я за книжкой. Дедушка плел корзинки. Бабушка, мать и девушки-батрачки пряли. Иной раз и хозяйка, сидя за прялкой, слушала меня. Дядя резал ложки, хромой Юрк чинил свои вечно дырявые рукавицы. Все они со вниманием меня слушали, порой переговаривались — правда ли то, что я прочел, может ли такое быть.
Я, понятное дело, обижался. Конечно же — все правда. Разве станут вранье печатать в книжке?
ПОД БЕСКРАЙНИМ НЕБОМ
