Мамаев омут - Мусатов Алексей Иванович (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
«Вот он какой, драконий глаз! — про себя улыбнулся Алёша. — А я-то испугался!»
— Значит, сусликов будете истреблять, — рассуждал словоохотливый Михей. — И водой, и дымом, и капканами? Так сказать, всеми видами оружия. Правильное дело… Можно сказать, народное. Давно пора этих нахлебников с наших полей выгнать… А ребятишки, значит, слушаются вас… уважают. И как вы их только к рукам прибрали? Народ они бедовый, озорной, особливо Мишка… Меня-то они, конечно, побаиваются… Я человек строгий, беспорядков не люблю…
Услышав такое безудержное хвастовство, Ваня с Алёшей зашептались и даже фыркнули.
— Что это? — прислушался Андрей.
Но ребята в бочке опять затаились.
— Это, видно, капуста шипит под нами, — принялся объяснять Михей. — По-научному сказать, брожение происходит. Прошлогодняя капуста, вот в ней всякие там ми… ми… микроор-га-низмы и играют. Толкутся себе и толкутся. Иной раз до того дотолкутся, что только держись… Днище вышибают! — Старик умолк и подозрительно поглядел на бочку. — Как она сюда попала? Если бочка с капустой, так ей вон где быть полагается, под навесом. Ну-ка, милок, помоги-ка мне. Эх, люди, люди! Общественное добро не берегут.
Дед Михей вместе с Андреем принялись толкать бочку к навесу.
— Стойте! Не надо! — донеслись из бочки приглушённые голоса. — Мы не капуста…
— Чур меня, чур! — замахал руками испуганный дед Михей. — Вот так капустный дух! Вот так ми… ми… — В этот раз он так и не выговорил мудрёного слова и, подобрав полы своего брезентового плаща, пустился наутёк.
Алёша с Ваней поспешно вылезли из бочки.
— Хороши, нечего сказать! Откуда вы взялись? — удивленно спросил Андрей, но вдруг как-то странно всхлипнул и, обняв ребят, начал хохотать.
Глядя на него, засмеялись и сконфуженные ребята, сначала неуверенно, тихо, а потом всё громче и громче, и по Лягушечьей балке разнёсся такой дружный хохот, что лягушки от удивления перестали квакать.
Мишкина карта
В воскресенье Андрей устроил общую проверку. Алёша Окуньков доложил, что капканов уже набралось сто пятьдесят штук и все они исправлены и проверены. Федя Четвериков отрапортовал о безотказно действующих дымогарах. Саня Чистова сообщила, сколько у них сплетено петель, силков и сколько заготовлено лопат и колышков.
Особенно же ребятам понравилось, когда Ваня Сорокин чётко и коротко доложил, что двадцать четыре бочки вывезены в поле и наполнены водой.
— Теперь можно начинать боевую операцию? — нетерпеливо спросил Димка. — Завтра в восемь ноль-ноль. Правда, Андрей Петрович?
Андрей окинул взглядом застывших в напряжённом ожидании ребят — их стало значительно больше, чем при первой встрече.
— Можно, да не совсем, — задумчиво сказал он. — Как и чем уничтожать сусликов, мы уже знаем, а вот где они, в каких местах — это нам пока неизвестно. Разведки мы не провели и карты не составили.
— А мы и без карты их найдём, — сказал Димка.
— А всё же с картой лучше, — возразил Андрей и спросил Саню, правда ли, что её брат составляет по заданию правления карту.
— Да, он что-то давно рисует, — ответила Саня.
— Не даст он нам карту, — отозвался Алёша. — Пожалеет…
— А почему бы не дать? — вступился Стёпа Соломин. — Он же не пожалел для нас сорока капканов. Надо только Мишку попросить как следует, он это любит…
— Зачем же просить? — заметил Андрей. — Мы просто пойдём к Василию Прохоровичу и скажем ему, что нам нужна карта расположения сусликов и хороший проводник-разведчик.
Не успев смыть с лица и рук следы краски, взъерошенный, сияющий Мишка развернул перед председателем колхоза законченную им карту местности и принялся объяснять, что он хотел на ней изобразить.
— Всё, брат, ясно без слов, — остановил его Василий Прохорович, рассматривая карту. — Сам вижу, не слепой. Вот Большая пустошь. Самый первый очаг сусликов. Так здесь и отмечено. Правильно! Вот Попова поляна. И здесь сусликов много. Тоже верно указано… — А это что? А-а… понятно. Масштаб. А это? — спросил председатель, разглядывая надпись в правом углу карты, и, прищурившись, прочитал: — «Рисовал М. Чистов»… Фамилия художника, значит. Добре! Ну что ж, Михаил, карта получилась отменная. Задание колхоза выполнил. Спасибо тебе!
Как Мишка ни старался быть серьёзным, но от такой похвалы его разноцветное лицо расплылось в улыбке:
— Дядя Вася, а ещё какое поручение будет?
— Есть поручение, — засмеялся председатель, взглянув на Мишку, — важное, и притом срочное. Немедленно умыться. Да с мылом, покрепче. У тебя же не лицо, а радуга какая-то.
— Я серьёзно, дядя Вася… — обиделся Мишка и, заглянув в оконное стекло, принялся рукавом рубахи стирать со щёк и подбородка краску.
— А если серьёзно, то вот какое дело. Возьми сейчас карту и отнеси её Андрею Петровичу… — начал Василий Прохорович и, исподлобья взглянув на Мишку, осёкся и стал покашливать.
Мишка внезапно побледнел и тихо проговорил:
— Вы же карту просили для…
— …колхоза. Верно! — закончил Василий Прохорович.
— А для института? — спросил Мишка.
Но тут Василия Прохоровича снова одолел кашель. Когда приступ окончился, он накрыл чернильницу колпачком, поставил карандаш в подставку, сложил лежащие на столе бумаги в стопку, сдул со стола пыль, снял с чернильницы колпачок и только тогда ответил:
— Ну, и для института, конечно. Такая карта для кого хочешь пригодится. Её, понимаешь, и на выставку послать не стыдно… Институту она безусловно пригодится. Но у них там столько дел, что, пока до твоей карты доберутся, знаешь сколько времени уйдёт…
— Вы же говорили — срочно.
— Ну да, срочно. Никто не отрицает. Безусловно. Но для кого срочно? Срочно для колхоза. А для института не срочно. Понятно?
Мишка кивнул головой и спросил:
— А при чём здесь Андрей Петрович?
— Как — при чём? — ответил председатель. — Так ведь Андрей с ребятами делают колхозное дело? А? Или, может, они, по-твоему, стараются на чужого дядю? Отвечай, раз спрашивают.
— Ну, колхозное, — согласился Мишка.
— То-то же, — успокоился Василий Прохорович и, углубившись в бумаги, небрежно добавил: — Передай карту Андрею Петровичу и поясни ребятам, что к чему…
— Я у них не состою…
— Не состоишь? — почему-то вдруг очень удивился председатель. — Это почему ж такое?
— Не приняли, — коротко ответил Мишка.
— Не приняли? Тебя? — ещё больше удивился председатель. — Первого истребителя сусликов? Как же это так?.. Илья Степаныч, — обратился он к сидевшему в углу за столом счетоводу. — Слыхал? Что же это у нас делается?..
Счетовод оторвался от бумаг и, взглянув на Мишку поверх очков, сочувственно покачал головой и снова углубился в сводку.
— Вот что, Егорыч, ты пойди и скажи от моего имени, что я приказал принять тебя в отряд. Сейчас же. Немедленно. Понятно? Без всякой очереди. Или нет, я лучше письменное распоряжение дам. — И Василий Прохорович протянул руку к бумаге.
— Не надо, — остановил его Мишка. — Я теперь сам не хочу.
— Это что за фокусы? — нахмурился Василий Прохорович и, не получив ответа, сухо добавил: — Ну, это как знаешь. А карту Андрею Петровичу отдай.
— Не отдам, — решительно ответил Мишка.
— Это почему же? — спросил председатель.
— Вы сказали — она для института, — упрямо стоял на своём Мишка.
Василий Прохорович чуть было снова не закашлялся, но раздумал строго взглянул на Мишку и, внезапно ударив ладонью по столу, заговорил:
— Да что, понимаешь, за разговорчики такие! «Я сказал, ты сказал, он сказал! Что, да как, да почему»! Да кто ты такой, чтоб я тебе отчёт давал? Ревизионная комиссия, что ли? Ну, кто ты такой? Кто? Мишка Чистов, говоришь? Ничего подобного. Индивидуал ты! Вот кто. Тут, понимаешь, люди трудятся, ребята малые стараются, надрываются, последние силы отдают, — всё более распалялся Василий Прохорович, — а этот, понимаешь, Мишка, большой парень, здоровый, способный, можно сказать, даже умный, победитель шахматного чемпионата всей школы, будущий советский художник, ходит себе, заложив ручки в брючки, и на всех поплевывает с высокого дерева! Ну прямо не пионер, а какой-то мужик-единоличник, вроде тех, которые в доколхозное время жили… Верно я говорю, Илья Степаныч?
