Такой смешной Король! Повесть первая - Леви Ахто (мир книг TXT) 📗
А Хелли Мартенс? И Алфред? И Вальве Земляника? Все живут, словно в их жизни ничего особенного не произошло и не происходит, но Король-то уже осознал, что это так только кажется, что это кажущееся — поверхностное. Они делают сегодня то, что делали вчера, — ходят в город в магазины, работают, едят и спят, а все-таки Алфред с Земляничкой целовались… и Хелли об этом не знает, а все-таки Алфред Хелли избил ни за что, а все-таки он, Король, все знает и… все еще не понимает, как он должен ко всему относиться, и к той взрослой книге о половой гигиене — что бы это означало? — которую ему подарил Эрих Морской Козел, и к Арви, и к Урве с ее «лечением» — что бы все это в жизни значило? К тому же, почему он краснеет, когда думает о Марви? А тут еще кругом война и ничего не-льзя!
Тем не менее каких-то особенных перемен в жизни не было, все текло, по крайней мере у него, столь же привычно, как река Тори. Приезжал Манчи, привез полную телегу дров, так — на всякий случай. Дрова горожане обычно закупают уже летом, но доставляют их зимою по снегу, когда можно возить на розвальнях, они почему-то для этой цели более пригодны. Но Манчи сказал:
— Старик велел отвезти, а то время такое, что неизвестно, можно ли будет зимою вообще выбраться в город, а мне что — я привез. Хуго повестка пришла, — сообщил Манчи. — Мобилизуют.
— Как Ангелочек? — спросил Алфред. — Плачет?
— Когда это она плакала? Что у нее один Хуго? При такой-то ораве плакать ни к чему. Картошку теперь мне одному, что ли, собирать?
И правда, вскоре приехал Хуго, поужинал в небесно-синем доме с королевской семьей. Говорили о войне, о солдатской жизни, и Король имел возможность рассказать о своем друге — солдате Карпе, но им было неинтересно. Хуго ушел в город, и Алфред сказал, что он теперь будет жить в той самой школе, где учился Король, что в ней разместили мобилизованных, что спят они в классах. Король обрадовался: значит, и школу война отменила?! Раз в школе мобилизованные. Он побежал к школе, чтобы самому, убедиться. Точно. У подъезда стоял часовой, сказал Королю: «Эй тохи!» — нельзя. Пожалуйста! Королю и не нужно. Он с удовольствием уступает им школу, живите на здоровье, он не возражает. Над подъездом висел транспарант: «Среди нас нет трусов».
Пробегая мимо тюрьмы, Король остановился, чтобы прочитать висевший здесь на стене огромный плакат: «Они хотят поработить нас, как уже поработили Францию, Польшу, Грецию, Чехословакию, Норвегию и другие страны. Островитяне не дадут себя поработить — конец фашизму! Да здравствует наш великий вождь и учитель — товарищ Сталин!» Рядом была карикатура на буржуев: толстый человек, пожиравший пряник в виде Европы. Королю подумалось: почему это буржуй всегда толстый, а пролетарий всегда тощий? Рядом с буржуем, который ел Европу, призыв к добровольцам в истребительный батальон: «Беремся за оружие! Нужно разделаться с саботажниками и дезертирами…»
Королю было непонятно: кого и как они будут истреблять, он не мог себе представить, как выглядят саботажники и дезертиры. Что батальон — воинская часть, это Король знал, и он понимал, что солдаты на войне только тем и заняты, что истребляют врагов, а здесь еще добровольный истребительный батальон.
В сущности, Король жил своей жизнью, как будто отдельно от всех, не забывая одного: присматриваться и прислушиваться. Особенно его интересовали разговоры, касающиеся зимы и, естественно, школы.
Прибавилось еще одно зрелищное развлечение: стоя на Каменном мосту, можно было смотреть, как летали над бухтой юркие тупоносые самолеты с красными звездами на крыльях. Они жутко ревели, то взмывали вверх, то резко падали вниз почти до самого моря, так что Королю порою казалось, что самолет вот-вот бухнется в воду, — не бухнулся, обратно взлетел вверх. Так порою длилось целый день, и было занимательно. А в садах уже начинали созревать яблоки.
То была жизнь Короля. У взрослых — Король об этом лишь смутно догадывался — жизнь продолжалась в тревожном ожидании, чем все это кончится. В домах почему-то спрятали национальные флаги трех цветов, означающие, как известно, синее небо над головой, черную землю под ногами и белый цвет чистой души эстонца. А в то время, когда люди, не занимающиеся политикой, жили в тревоге, другие эстонцы, с «чистой душой», шныряли по домам, расспрашивали, выискивали, как господин Векшель, — тоже эстонец с «чистой душой». Объявили декреты военного времени: соблюдать комендантский час от двадцати двух до шести часов. Выходить из домов в это время только с разрешения коменданта. Клубы, кафе, театры заканчивают работу в двадцать один час. Торговля алкоголем закрыта. Собираться на улице больше трех человек запрещается.
В город стали ходить редко, только в случае крайней необходимости. Так что улицы были почти пустые даже среди бела дня. Город Журавлей жил в каком-то напряженном ожидании, со стороны замка слышались винтовочные выстрелы, и Карла высказал предположение, что там, на стадионе, видать, устроили стрельбище. Место для этого и вправду весьма подходящее, учитывая высоту окружающих замковых валов со старыми, пустыми, огромными и глубокими пороховыми хранилищами в них.
Но яблоки созревали; Король охотился за вишнями, которые из всех ягод любил больше всего. Он, конечно, с удовольствием полакомился бы черникой, ее в островных лесах вдоволь. Он, конечно, никогда не отказывался и от земляники, ее в здешних лесах в изобилии. Но вишня была для него милее, вероятно, в его организме чего-то не хватало такого, что содержалось в вишне. Да кто это сможет объяснить, отчего да почему? Как и то, откуда в такое прекрасное время, когда над речкой Тори только что кружились белокрылые чайки, вдруг налетели огромные тучи ворон. Откуда они взялись и куда летели? Никто этого не знал, а Жорж Калитко этим и не интересовался. Он сидел в камышах и рисовал стаю черных ворон на фоне золотистого солнца.
Глава XIV
Король проснулся в превосходном настроении. Он всегда просыпался в хорошем настроении и не знал, не задумывался, почему так. Ему не могло прийти в голову, что люди иногда просыпаются в плохом настроении без причины. У него было хорошее настроение потому, что настал новый день, а новый день… Он же новый!
Солнце взошло. Как всегда, оно начинало свой путь со стороны улицы Большой Гавани, но Король обычно просыпался, когда оно уже находилось приблизительно над портом Ползучий Остров, расположенным в самом деле на мысе, названном преувеличенно полуостровом: мыс это был, всего-навсего… мыс. Но почему это место так странно все-таки называлось? Аэродром здесь был в действительности, отсюда-то и взлетали тупоносые самолетики, которые кружили целые дни над бухточкой перед городом Журавлей.
Когда же солнце добиралось до аэродрома и пристани, Его Величество открывал глаза, бодро выскакивал из кровати, чтобы не мешкая одеться, живо проглотить завтрак и поскорее выбежать из дома, пока его не перехватила Хелли и не заставила помогать по дому, например выгребать золу из-под плиты.
В доме стояла тишина. Но где-то дальше что-то глухо грохнуло, до того сильно, аж стекла на окнах зазвенели. Интересно, где это? Надо как можно скорее установить.
Первым делом, соображал Король, надо побежать на мост, оттуда вся панорама города как на ладони.
Хелли в кухне чистила картошку, незаметно мимо не выскользнуть. Алфреда не было видно, зато слышно, значит, в столярке, где же еще? Королю чистка картошки не показалась занятием неуместным, собственно чистка картошки и Хелли в его сознании слились в явление нераздельное. Когда же грохнуло, у Хелли от испуга нож упал на пол. Она застыла, глядя со страхом в окно.
— Боже! Это что еще такое? — воскликнула она. А что мог сказать Король, хотя не его она вопрошала. Он сказал все же:
— В городе грохочет, там что-то происходит.
Что бы в городе ни происходило, Король знал, на обед будет толченый картофель со свиными шкварками. Такой обед Хелли называла «быстрым», а картошку надо есть все равно, что бы в городе ни происходило, потому что картошку едят даже во время войны.
