Неприкосновенный запас - Яковлев Юрий Яковлевич (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Второй танк дал пулеметную очередь. И Корзинкину обожгло плечо. И он затих на комьях глины у свежевырытого окопа... Очнулся же от крика Ткаченко:
- Наши танки подходят! Командир... вы что, ранены?
Дальше он ничего не помнил. Только бесконечный, радостный грохот наших танков. Он замирал и нарастал с новой силой, и в этом захватывающем звучании не было ничего похожего на немецкий, бессмысленный звук камнедробилки. Танковый рокот тянулся ласковым бинтом. Он клал виток за витком на рану Корзинкина, грел окоченевшие руки, пальцы ног. Корзинкин собрался с силами и встал, но земля начала проваливаться, и он упал бы снова, если бы его не поддержали Ткаченко и Миша Спиров...
И вот он лежит на топчане в редакционном вагончике и старается уловить этот звук... Но вместо радостного танкового рокота слышно размеренное уханье "американки" в соседнем вагончике.
Потом Корзинкин услышал знакомые шаркающие шаги. Приоткрыл глаза. Перед ним стоял редактор.
- Корзинкин, как вы?
- Хорошо, - пересохшими губами ответил раненый корреспондент.
- Вы ничего не знаете о Волчьем логе?
- Я был там...
- Что же вы молчали? Звонили из политотдела. Приказано дать материал о героях Волчьего лога... Рассказывайте, рассказывайте. Там, говорят, одна рота...
- Одна, - тихо подтвердил Корзинкин, - семь бойцов.
- Может быть, вы что-нибудь путаете? - Редактор наклонился к Корзинкину. - Рота - семь бойцов?
- Я не путаю, - твердо сказал Корзинкин. - Сделайте одолжение, записывайте... Подбито два танка... Уничтожены пятьдесят гитлеровцев... Рубеж удержали до подхода наших танков...
- Вооружение? - спросил редактор.
- Какое там вооружение! - отозвался Корзинкин. - Бутылки с горючей смесью. Гранаты. Был ручной пулемет, да патроны скоро кончились. Запишите фамилии бойцов: Ткаченко, Миша Спиров, Ильин, Прокофьев, Каханов. Еще там был Володечка... его так все звали. Голубоглазый, кудри остригли...
- Какие кудри? - спросил редактор. - Фамилия его?
- У него не было фамилии. И еще один боец. Хмурый. Я с ним не успел познакомиться. Трое погибло в бою. Двое ранено... Двое остались в строю...
- Хорошо, - сказал редактор, - мы дадим заметку в номер. Политотдел требует. Как фамилия командира роты?
Корзинкин открыл глаза и посмотрел на редактора:
- Я не знаю его фамилии.
- Не запомнили? Надо записывать, - проворчал редактор. - Всех бойцов запомнили, а командира... В следующий раз сразу записывайте фамилию командира.
- Хорошо, - сказал Корзинкин. - Учту.
"Как это я, в самом деле, забыл спросить у ребят фамилию командира роты?" - с досадой подумал Корзинкин.
В вагончике было тихо. Только сквозь тонкую стенку было слышно, как в походной типографии ритмично ухает "американка". А где-то за лесом в такт ей ухали орудия наступающей армии.
П О В Е С Т И
ЗИМОРОДОК БАЛЕРИНА ПОЛИТОТДЕЛА
ДЕВОЧКА, ХОЧЕШЬ СНИМАТЬСЯ В КИНО? ТРАВЕСТИ
ГОНЕНИЕ НА РЫЖИХ ПОГОНЩИК СЛОНА
ЗИМОРОДОК
1
Ветер раздувал купол парашюта, и натянутые стропы волокли бойца по мокрой траве. Парашют был похож на парусный корабль, который буря выкинула на берег. Попробовал встать. Сделал шаг - левая нога подломилась и стала проваливаться в землю. Он снова упал.
Ночь шла на убыль. Край неба позеленел, и звезды померкли, растворились в зеленом свечении востока. Но на западе небо было еще темным, и звезды стояли на своих местах.
Он стал подтягивать купол парашюта. Стропы натянулись сильней. Парашют упирался. Вздрагивал. Вырывался из рук. Они довольно долго боролись - человек и парашют. Наконец бойцу удалось подмять под себя шелковый купол. Он перевел дух и стал закидывать парашют валежником и камнями. Он ползал на коленях и собирал все, что попадалось под руки, чтобы замаскировать парашют.
На бойце был пиджак, застегнутый на три пуговицы. Брюки и ботинки тоже гражданские. Еще при нем был мешок, перевязанный веревкой. Когда с парашютом все было покончено, боец снова попробовал встать. На этот раз осторожно, с опаской. Острая боль подкашивала ногу. Вероятно, где-то в ступне был вывих. Он попрыгал на одной ноге, нашел палку. С палкой дело пошло лучше. Поднял с земли мешок и медленно двинулся вперед.
Вдалеке, между стволами деревьев, стальной полоской поблескивала река. И виднелись фермы железнодорожного моста.
В сплетениях металла была какая-то нереальная легкость. Но с каждым шагом мост приближался и становился все громаднее и тяжелее. И боль в ноге усиливалась, словно зависела от приближения моста.
Минут через пятнадцать он обессилел от боли и тяжелой ноши и упал в траву. От крупной росы пиджак его вымок. Одна пуговица оторвалась.
Так он долго шел и падал, шел и падал... И мост надвигался на него с неотвратимой силой.
Спустя много лет после войны мальчишки со станции Река нашли в лесу странный полуистлевший предмет. Они долго перебирали его, очищали от земли, тянули в разные стороны, пока наконец не сообразили, что это парашют. Лямки и стропы сохранились хорошо, а купол местами истлел.
Ребята не знали, что делать с парашютом. Им никогда не доводилось играть с такой огромной вещью. Они принялись бегать по лужайке и тащили парашют за собой. Было безветренно, и купол не отрывался от земли, а волочился, приминая траву.
Ребята со станции Река долго ломали голову, к чему бы им приспособить старый парашют.
2
На уроке зоологии в классе завелась кукушка. Она перелетала с парты на парту и подавала голос:
- Ку-ку. Ку-ку.
Мало того что кукушка меняла место, она меняла и голос. Ее голос звучал то густо, раскатисто, то пискливо, еле слышно. Может быть, в классе завелось несколько кукушек?
На самом деле кукушка была одна. Она никуда не летала и не куковала на разные лады, а неподвижно сидела на учительском столе - рябенькая, желтоглазая, с вытянутым хвостом. Она была чучелом.
Куковали птицы бескрылые, бесперые, с пальцами в чернильных пятнах, в куртках с потертыми локтями. Они играли с учителем в "кукушку". Они навязали ему эту игру, в которой победить могли только его выдержка и терпение.
- Ку-ку.
Учитель увидел, как жиденькая челка девочки мелькнула и скрылась за спиной сидящего впереди. Он узнал ее голос - низкий, с едва заметной хрипотцой. Через мгновение девочка вынырнула и смотрела на учителя как ни в чем не бывало. Ее глаза весело горели. Учитель поморщился и сказал:
