Том 06. Грозная дружина - Чарская Лидия Алексеевна (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
— Ужли в полон угнали? — с мучительной тоской задавал себе вопрос Ермак, и взор его невольно направлялся вперед, где смутной и темной лентой сверкал вздутый, по-осеннему бурливый Иртыш.
Прошли еще сутки и вскоре показался темный силуэт громадного утеса на правом берегу реки.
— Это Чувашья гора, — коротко произнес в своей лодке татарин-проводник.
Все головы, как по команде, вытянулись вперед.
Чувашья гора, а вблизи ее город Искер, столица Кучумова царства, сердце Сибири, венец всех странствований, потерь и невзгод!.. Победа или смерть? Но что бы ни было, смерть или победа, с удвоенной быстротой понеслись навстречу этой победе, этой смерти легкие струги и челны удальцов.
Глава 12
УЖАС СМЕРТИ. — КОШКА И МЫШКА. — НЕИЗБЕЖНОЕ
Несметная толпа народа запрудила небольшую луговину, прилегавшую к северному валу сибирской столицы. Неспокойна была эта толпа. Старики, женщины и дети (взрослые мужчины отсутствовали — они все отправились под Чувашью гору поджидать нежданных гостей), все волновалось.
Толпа махала руками, кричала и с ожесточенными лицами указывала по направлению Кучумовой юрты.
— Хан придет, хан приведет его с собою, и да свершится воля Аллаха! — кричали одни.
— Мы разорвем его на части, проклятого кяфыра… Дай его нам, отдай его нам, свет солнца и дня, могучий хан и отец наш!.. — кричали другие.
— Мы ему отплатим за гибель и поражение наших братьев и мужей!.. — визжали исступленные женщины.
В стороне, в числе ханских детей, окруженная женами Кучума — своими мачехами, стояла, опираясь на плечо верной Алызги, царевна Ханджар. Ее лицо было бледно.
Заметная синева легла под черными глазами, и теперь эти черные глаза так и горели лихорадочным огнем. Тяжелые дни переживала царевна Ханджар.
Тяжелые дни переживала сибирская столица, центр всего Кучумова царства.
Гонец за гонцом прилетал сюда из Мамет-Кулова стана. Нерадостные вести приносил каждый гонец. Бабасанская битва при урочище была проиграна.
Кяфыры одолели и тут. Правда, храбрый Мамет-Кул не терял русских из вида и настиг их снова у самого Иртыша. Здесь напали опять на Ермаковские струги батыри Искера, тучею степной осыпали, бросали без счета копья. Но пищали кяфыров отражали все нападения, палили и жгли огнем и дымом. Городок Карачи разгромили, разогнали полчища царевича с берега и неустрашимо плывут все вперед и вперед. Того и гляди вечером доплывут и сюда. И, как на зло, по улицам Искера, как желтые скелеты, скачут баксы и гнусливыми голосами, вопя и стеная, пророчат гибель всему сибирскому ханству.
Сегодня на заре прискакал Имзега — остяцкий шаман — прямо от Мамет-Кула. И не один прискакал. На крупе его гнедого скакуна, весь перетянутый ремнями, лежал пленник. Его отвели в юрту хана, едва укрыв от мести разъяренной толпы. И вскоре ближайший вельможа Кучума вышел к народу объявить ему, что хан отдает на потеху пленника-кяфыра…
Диким ревом восторга отвечала толпа на это. Глаза, сверкающие жаждою мести, так и впились в юрту, из которой должен был показаться с пленником Кучум. Ханджар вместе с прочими не отводила взора, горевшего ненавистью и любопытством.
Она никогда в жизни не видела кяфыров — врагов своей родины, своего угрюмого и в то же время роскошного, сибирского царства. Они казались ей чем-то чудовищным и страшным и еще более безобразным, нежели ее жених Мамет-Кул, нежели те черные духи, которых старались умилостивить баксы по повелению отца. Напрасно Алызга, в продолжении шести лет своего плена жившая у русских, старалась уверить свою госпожу, что русские такие же по виду люди, только с белою кожею. Царевна Ханджар не решалась поверить ей.
И теперь, несмотря на бессонные ночи, плач и стенания окружающих, не могла победить своего любопытства красавица, вышла поглядеть на пленника, а заодно и насладиться видом мщения разъяренной толпы. Кровожадная и мстительная, настоящая дочь своего дикого племени, Ханджар горела лихорадкой ожидания.
Но вот сильнее загалдела толпа… Вытянулись головы… Поднялись кулаки… Послышался визг женщин… Проклятья стариков…
— Смерть кяфыру!.. Смерть убийце, губителю наших батырей!.. — пронеслось по луговине.
Медленно подвигался окруженный муллами и мурзами Кучум. Его любимец, старик Карача, и другой любимец, молодой еще Атик-мурза, городок которого был расположен вблизи Искера, на берегу Иртыша, вели под руки хана. За ним двигалась свита. На длинном ремне, каким гоняют лошадей в табуне, Имзега вел пленника. Ханджар так и впилась в него глазами.
Его лица не было видно, оно было потуплено в землю, но к удивлению царевны это был такой же человек, как и все люди. Ошеломленная неожиданностью Ханджар приложила руку ко лбу, защищая глаза от солнца и пристальнее взглянула на приближавшегося. Взглянула и замерла от неожиданности. Тот поднял голову. Такого лица, исполненного благородной осанки и презрения к смерти, мужества и отваги еще никогда не приходилось встречать среди своих соплеменников царевне Ханджар. Не только во сто крат краше ее жениха Мамет-Кула, но и красавчика Алея, славившегося своим пригожеством на весь юрт, казался пленник. Русые кудри его золотило солнце. Синие очи сверкали как звезды. Белее белых саванов Сибири казалось молодое лицо…
Что-то невольно ущипнуло за сердце Ханджар… И такого красавца убьют!.. В это пригожее лицо вонзятся стрелы и камни!.. А между тем этот юноша мог бы быть лучшим «кулом» в юрте ее отца….
Ханджар хотела было поделиться этой мыслью с Алызгой, как та первая звонким шепотом зашептала ей в ухо:
— Это он, царевна моя, это он…
— Кто он? — вздрогнула от неожиданности молоденькая ханша.
— Тот, кто спас меня… хоть и не по своей воле… тот, кто помог мне спастись и бежать… — по-прежнему волнуясь сообщила Алызга.
Это был действительно он, Алеша.
Оглушенный при Бабасанской сечи ударом ножа Имзеги он упал со звоном в ушах, потеряв сознание. Он не помнил и не чувствовал, как его привезли в Искер на солнечном восходе и очнулся только от рева толпы, окружившей на площади их коня. Чуть живого от усталости и разбитого нравственно и физически, втолкнул его молодой остяк в отверстие юрты. Тепло от шора, запах кислого молока, кошмы и звериных шкур — все это сразу обдало Алешу и вернуло его к действительности. Перед ним на шкуре белого медведя сидел старик. По мутным незрячим взорам, по величавой осанке и особому головному убору, рознившемуся от уборов остальных татар, наполнявших юрту, Алексей понял, что перед ним Кучум.
Хан сделал ему знак приблизиться, но князь не двинулся с места, только горделиво повел глазами на окружавшую хана толпу вельмож. Тогда старый морщинистый татарин, живший долго в плену в Сольвычегодске и снова убежавший на родину, перекинувшись словами с Кучумом, обратился к Алексею на ломаном русском языке:
— Драгоценный алмаз душ наших, повелитель Искера приказывает тебе, кяфыр: поведай, сколько воев у вашего батыря Ермака и как палить огнем и дымить вон из этой игрушки, — и он передал ему взятую из рук находившегося тут же Имзеги пищаль.
Очевидно, последний подобрал и унес ее с поля битвы.
Алексей только презрительно пожал плечами и проговорил, вперив в вопрошавшего смелый взор:
— Передай твоему хану, холоп, што не токмо что не покажу ему, как наши пищали палят, а и говорить-то с им, нехристем, не желаю… Пускай убивает и мучит сколько ему в душу влезет, а о батюшке-атамане и его дружине грозной — умру, не обмолвлюсь поганому Кучумке твоему… Так и передай.
Передал или боялся передать всю доподлинную, смелую речь пленника толмач, но только загалдели разом люди в юрте. Встрепенулся слепой хан и отдал новое приказание.
С криками и шумом высыпала на площадь свита.
— Ты будешь на куски разорван женщинами и стариками!.. — бешено сверкнув на него глазами прошипел толмач.
Имзега дернул за ремень и связанный князь поневоле должен был двинуться туда, куда повлекли его, как скованного зверя.
