Через все преграды - Осинин Николай Петрович (библиотека электронных книг txt) 📗

Вначале Федор Иванович держал путь на Великие Луки. Потом, обходя город, взял севернее, через лесные районы Калининской области. Но чем ближе подходили к фронту, тем пробираться становилось трудней. Напуганные партизанами, появившимися здесь с первых же дней оккупации, гитлеровцы были особенно подозрительны.

— Не дойти вам до наших, — сокрушенно качали головами колхозники, у которых иногда Беляев с ребятами останавливались, — немцы кругом. А тут еще полицаи появились, как при царе.

— Фронт пересечь — дело трудное, — убеждали в другом месте старики. — Фрицев там как мошки в гнилом болоте.

Капитан и сам не однажды задумывался: правильно ли он поступает, ведя ребят к фронту? Однако места, по которым они последнее время продвигались, были дотла разорены. Задержаться здесь на зиму — значило обречь детей на голод и холод. А самое главное, Беляев был по-прежнему убежден, что наши войска рано или поздно начнут наступать. Следовательно, вблизи фронта больше надежды на скорое и благополучное освобождение.

Питались они лишь картофелем и овощами, которые удавалось раздобыть по пути. Ночами жестоко мерзли.

В довершение всех бед обувь на ногах ребят развалилась. Но чем отчаяннее становилось их положение, тем тверже ребята верили, что спасение только по ту сторону фронта.

Несмотря на все старания Беляева облегчить участь Наташи, для нее дорога была особенно тяжела. Малышка все больше капризничала, плакала, металась на руках. Ребята совершенно измучились с ней. Капитан давно подыскивал в пути надежных людей, которые бы согласились оставить ее у себя, а подходящего человека пока не встречалось.

Проходя однажды через лес, они заблудились. Проплутали весь день, выбились из сил, Наташа совсем расхворалась. Сухой, пунцовый рот ее дышал жаром, глаза потухли, на бледных щечках выступали два больших красных пятна.

— Мамочка! Мама! — задыхаясь, звала она.

Инна осторожно прикладывала флягу с кипяченой водой к ее пересохшим губам. От бессвязного лепета больной у Беляева холодело в груди. «Неужели умрет?» — тоскливо думал капитан, прислушиваясь к учащенному хриплому дыханию ребенка. Он винил себя в том, что до недавнего времени не очень настойчиво искал человека, у кого можно было оставить Наташу.

— Нет, наверно, поблизости деревни, — уныло шептал Илья, — может, этот лес на сто километров. Давайте отдохнем.

Холодные колючие ветки задевали его лицо, неприятно щекотали и царапали кожу, у ослабевшего парнишки не хватало сил, чтобы отводить их от себя.

— А Наташа? — вялым голосом сказала Инна. — Ее быстрей в дом надо.

Илья замолчал.

Солнце уже садилось, когда они выбрались на опушку. Впереди, на возвышенности, не больше чем в километре от леса, виднелось неразоренное село. В окнах домов пожаром пылал закат. Из труб кое-где шел дым.

Ребята приободрились.

— Сейчас войдем в дом, а нам картошки вареной на стол! — мечтал вслух оживший Илья. — Горячей, рассыпчатой! Вывернут из чугуна, а от нее пар столбом!

— Да простокваши крынку, — добавил Сергей, у которого от упоминания о еде заурчало в желудке.

— И хлеба!..

— А потом — спать!

Капитан осторожно потер мучительно нывшую раненую ногу.

— Погодите, друзья, прежде надо разведать, а то влипнем, как мухи в мед.

Через час после захода солнца Сергей с Инной отправились на разведку. Тропинка вывела их к большому пруду, по берегу которого тянулись заросли ольхи и ракитника. Некоторое время разведчики двигались вдоль кустов, пока не вышли к плотине. Под мостом у мельницы шумела вода; мельница, избы на взгорье казались покинутыми.

Нигде не тявкнула собака, не блеснул огонек сквозь рассохшийся ставень, жуткая тишина, как бы усиленная шумом воды, стояла над деревней.

Разведчики перешли мост, поднялись на горку и осторожно приблизились к крайнему домику. На стук им никто не ответил. Пока Сергей пытался выяснить, есть ли в доме люди, Инна, держась в тени оградки, подошла к соседней избе. Вдруг у самых ворот она негромко вскрикнула и попятилась. Мальчик выхватил из-за пазухи пистолет.

Много страшных картин видели ребята на занятой врагом территории, но то, что представилось их взору сейчас, было самым чудовищным из виденных злодейств. К столбам сорванных ворот штыками были пригвождены люди, обмотанные веревками, — женщина с распущенными волосами и двое детей. Между ними висел мужчина, притянутый петлей к самой перекладине ворот. Босые ноги повешенного почти касались земли; из-под изодранной красноармейской гимнастерки просвечивало бледно-серое обезображенное тело.

На фанере, прибитой над головой женщины, чернела крупная надпись, сделанная не то углем, не то черной краской. Всмотревшись, Сергей прочел:

— В деревне фашисты, надо Федору Ивановичу сказать, — прошептала Инна, опомнившись.

Выслушав их, Беляев решил сходить туда сам.

— Будьте начеку… — сказал он ребятам. — Если услышите выстрелы — углубляйтесь в лес.

Когда он ушел, Илья огорченно вздохнул:

— Вот тебе и картошка горячая с простоквашей. Тут накормят, разевай рот!

Капитан вернулся около полуночи. С ним вместе пришла невысокая пожилая женщина, закутанная в черную шаль. Обо всем, очевидно, они успели переговорить дорогой, потому что, мельком поздоровавшись с ребятами, женщина сразу же опустилась на колени возле больной Наташи.

— Кто это? — шепотом спросил Сергей у Федора Ивановича, кивком головы показывая на женщину.

— Учительница местная. Надежда Яковлевна.

— Я думал — врач, — несколько разочарованно произнес мальчик.

— Она и в медицине разбирается.

Бегло осмотрев больную девочку, метавшуюся в бреду, Надежда Яковлевна сказала:

— По всей вероятности, у нее воспаление легких. Завтра выясним точно. Во всяком случае, ребенка я сейчас заберу с собой.

Она сняла с головы шаль, чтобы завернуть в нее девочку. При слабом свете луны Сергей разглядел ее бледное, без морщин лицо с резко очерченным прямым носом и мягким подбородком.

— Куда вы Наташу возьмете? У вас же фашисты в селе? — возразил Сергей, у которого перед глазами все еще стояли скрюченные трупы детей, прибитых к столбу штыками.

— Постараемся, чтобы немцы об этом не узнали.

Инна помогла Надежде Яковлевне укутать шалью больную девочку.

Федор Иванович, передав ребятам принесенную из деревни краюшку хлеба, отправился провожать женщину.

Когда он снова возвратился, ребята уже грелись у небольшого костерка, в яме.

— Ну, друзья, кажется, дальше нам нет смысла идти, — сказал капитан, усевшись рядом со своими спутниками, и на лице его при этом не было ни тени сожаления.

Ребята вопросительно смотрели на своего руководителя, не понимая, чем вызвано его оживление.

— Устали вы, обувь развалилась, — продолжал капитан, как будто убеждая их согласиться с ним. — Скоро холода, к зиме надо готовиться.

Слова его привели друзей в недоумение: раньше он таких разговоров не заводил.

— До фронта же недалеко! — сказал Сергей. — Дней пять ходу — и мы у своих.

Беляев устало ответил:

— Сейчас мне рассказали, что линия фронта стабилизировалась. Нам ее не перейти.

Илью интересовало другое.

— А вы с нами останетесь? — схватил он Федора Ивановича за руку.

— Да, я тоже остаюсь здесь.

Девочки, которым особенно жаль было покидать среди чужих людей больную Наташу, втайне обрадовались.

— А где жить будем? — спросила Инна.

— Пока — в лесу. Тут где-то землянка есть, завтра постараемся отыскать.

— Значит, мы к зиме до своих не доберемся, — уныло протянул Сергей, который только и жил надеждой, что скоро удастся добраться до своих и он разыщет отца.

Федор Иванович усмехнулся:

— Не вешай нос. Может быть, зимой наши сюда доберутся.

— Правда? — разом ожили дети. — Что, учительница сказала?