Встреча с неведомым(изд.1969) - Мухина-Петринская Валентина Михайловна (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Папа еще не видел Лизу. Интересно, понравится ли она ему? Мне бы очень хотелось, чтобы понравилась… Я споткнулся и чуть не упал.
— Осторожнее, Николай! — крикнул отец.
Я отогнал мысли. Спускаться среди нагромождений лав и туфов было не так легко. Тяжелый прибор, который взвалили на меня, больно резал плечи. Небо теперь синело далеко-далеко, оно приняло фиолетовый оттенок. А вулканическая воронка как будто перевернулась узким концом кверху.
— Стоп! — сказал отец. — Теперь обвяжемся веревкой. Алексей Харитонович, ты останешься здесь!
Мы надели респираторы. Поправили лямки, которыми были пристегнуты приборы.
— Ты готов, Николай? — весело спросил отец.
— Готов!
Мрачное жерло зияло совсем рядом. Меня охватило странное ощущение близости тайны — нераскрытой и немного жуткой.
А что, если там внизу…
КНИГА ВТОРАЯ
ВСТРЕЧА С НЕВЕДОМЫМ
Глава первая
СТРАННЫЙ МИР
Невообразимо далекий горизонт — таких не бывает. Огромное фиолетово-синее небо. Облака, похожие на снеговые горы. Гряда гор с безжалостно разорванными склонами. Не ближе шестидесяти километров, но до чего же отчетливо видны ее клиновидные разломы, древние складки, темные впадины, синие ущелья, из которых свирепый ветер выдувает снег. Нагромождения скал, черных и свинцово-серых, мощных и величественных, подавляли своей мрачностью. Высота некоторых пиков достигала трех тысяч метров.
В Подмосковье еще золотая осень (как просвечивают березки в светлых рощах!), а здесь, на краю земли, уже зима. И ни одного человека вокруг, ни дымка, ни лая собаки. Будто перед нами ландшафт мертвой Луны. Внизу море Холода, на восток от него — озеро Сновидений, неизведанное, непостижимое.
Ыйдыга протекала далеко внизу, в узкой долине, покрытой сплошь сероватыми глыбами. Мороз еще не смирил бунтующие ее пороги.
Отсюда, с вершины Горячей горы, отчетливо виднелся вулкан и затопленная лавой низина. Багровые потоки лавы, скудно припорошенные снегом (ветер сдувал снег), будто застыли мгновенно, в грозный час, когда бушевал вулкан. Последнее извержение было не так давно, всего четыреста лет назад.
А деревья, изуродованные сокрушающими злобными ветрами, согнутые в три погибели, с мучительно переплетенными сучьями, обнаженными узловатыми корнями походили на причудливые гротески Гойи из его серии «Капричос». Старая лиственница над пропастью — настоящий дьяволо-монах.
Это был странный мир. Мир, непохожий на все, что мы знали, к чему привыкли с детства. Мир непознанный, неизученный. Удивительной была гора, на которую опустился наш вертолет. Кругом лежали глубокие голубоватые снега, а мы стояли на влажной, тепловатой земле, покрытой зеленеющей травой.
Горячая гора сложена исчерна-серыми битуминозными мергелями. Свежая расселина, расколовшая гору на добрых два километра, проходила через вершину и спускалась по ее южному склону. Возле расселины было жарко, как в бане. Сухие нагретые камни пыхали жаром, обжигая лицо и руки.
Я опустился на колени и приложил ухо к земле. Там, в глубине, гудело, словно в недрах горы работали тысячи горнов.
— Может, там кузница гномов? — спросил я.
Мне никто не ответил. Ермак и Леша Гурвич, насмотревшись вволю, стали выгружать из вертолета палатки, ящики с приборами и тюки с провизией. Ангелина Ефимовна с восторгом смотрела вдаль.
— Эт-то прекрасно! — торжественно провозгласила наш уважаемый профессор. — Какая видимость! Какой необыкновенный прозрачный воздух!
— Там внутри гудит… Вы послушайте, — повторил я и пошел выгружать наш недельный паек. Готовить-то придется мне! Лаборант. Леша — кандидат, Ангелина Ефимовна — доктор наук и директор обсерватории. Настоящий директор! Хотя ее характер «заставляет желать лучшего». Уж очень любит спорить (как, бывало, сцепятся с моим отцом, только перья летят).
— Здесь вам будет тепло, — сказал озабоченно Ермак и стал ставить палатку.
Наш пилот самый заботливый и добрый человек в коллективе. Он как нянька! Не знаю, что бы мы без него делали.
— Через неделю, как часы, прилечу за вами, — сказал Ермак, натягивая брезент. — А ты, Николай, не грусти. Если будет письмо от отца, привезу специально.
Отца отозвали в Москву. Теперь он работал в Арктическом и Антарктическом научно-исследовательском институте. Не представляю, как он усидит в кабинете. Ведь он всю жизнь путешествовал по Арктике. Сколько я помню, его вечно отзывали в Москву, а он опять ухитрялся вырваться в экспедицию.
— Мне пора лететь, — сказал Ермак почему-то грустно и поглядел на сумрачный горизонт. Добродушное лицо его, красивое, несмотря на следы ожогов на носу и щеках, помрачнело. Все же он улыбнулся нам, сверкнув ровными белоснежными зубами.
Палатка была установлена. Выгруженное снаряжение, мешки с консервами, ящики и тюки мы просто прикрыли брезентом. Ермак всем пожал руки, а меня поцеловал. Он все еще относился ко мне, как к мальчишке.
Вертолет покрутился и улетел, а у меня почему-то заныло сердце. Я любил Ермака, как старшего брата, которого у меня никогда не было.
— Скоро стемнеет, — заметила Ангелина Ефимовна, — с утра начнем работу, а пока давайте установим вторую палатку — лабораторию.
Пришлось устанавливать. На одной из самых зеленых площадок. Потом мы с Лешей пробили ломом отверстие, в которое вставили двухметровую металлическую трубу для отбора газа.
Температура газа оказалась более восьмидесяти градусов. Собственно, это был самый обыкновенный воздух, с несколько пониженным содержанием кислорода. (Небольшая ямка на дне палатки всю неделю служила нам замечательной печью, где сохранялись горячими обед и ужин.)
Распаковав и установив в лаборатории приборы, мы еще немного побродили по горе. Из расселин подымался пар, он дрожал и переливался в последнем отблеске заката. Леша протянул над ним руку и с криком отдернул, обжегшись. Я бросил в расселину хворост, он мгновенно вспыхнул.
Потом мы все трое постояли у обрыва. Долина уже погрузилась в темноту, но вершины гор, еще освещенные солнцем, сверкали наподобие каменного венца.
— До чего красиво! — сказал Леша. Пухлые губы его дрогнули, голубые навыкате глаза увлажнились — он несколько сентиментален.
Мне долго не спалось, как всегда на новом месте. Вокруг палатки была густая тьма, выл ветер, в горе что-то булькало и гудело.
Я подумал, что, собственно, заставляет меня жить здесь? Совсем дикий край, суровый и необжитой… Заполярье!.. И не нашел ответа. В детстве я больше всего любил теплые, уютные комнаты нашей московской квартиры, общество бабушки, стеллажи с книгами и удивлялся, почему отец проводит жизнь в экспедициях. А теперь сам променял Москву на Крайний Север. И это было сильнее меня. А бабушка очень по мне тосковала, это чувствовалось по ее письмам. Мама вряд ли… У нее была своя жизнь, свои интересы и свои друзья. К тому же ошибка в паспорте (на целых десять лет меньше!), которую она не пожелала отнюдь исправить… Она просто стеснялась такого взрослого сына. Да, я — взрослый. Через семь месяцев — в армию. Буду проситься в погранвойска.
Все же мне чего-то не хватало, какой-то душевной теплоты. Все мне в обсерватории были друзья, но у меня не было настоящего, единственного друга. Ровесника. Была Лиза Абакумова. Странно, что я еще в нее не влюбился. Все почему-то этого ждали от меня. Но, должно быть, еще не настал час. Пожалуй, потребность в дружбе у меня в то время была сильнее. Некоторые люди так созданы, что просто не могут без мужской дружбы. Я принадлежу к их числу. А между тем у меня не было друга…
Засыпая, я думал над тем, что же такое дружба. Ведь как и в любви не каждый может стать тебе другом. Отчего же не каждый? Встречаешь своего ровесника, славного, неглупого парня, с которым у тебя как будто много общего, но дружбы почему-то нет…
