Изгнанник - Пейвер Мишель (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Тораку пока не был виден сам целебный источник, но он слышал его приглушенное журчание и даже на расстоянии ощущал его силу. Ощущение это было не хорошим и не плохим; источник явно возник задолго до того, как появились представления о добре и зле.
Торак прекрасно понимал, что правильно совершить обряд вряд ли сумеет, и чувствовал, что Тайный Народ внимательно за ним наблюдает. Поклонившись священному озерцу, он преподнес ему в дар то, что захватил с собой: крыло крохаля, завернутое в лист лопуха. Сверху он придавил его небольшим камнем — на тот случай, если сюда вернутся Рип и Рек.
Потом опустился на колени, набрал воды в сложенные чашечкой ладони и омыл свою истерзанную грудь, прося источник исцелить его. Вода была ледяная, но Торак наслаждался ее чистотой, острым, как укус зубов, прикосновением к его горящей плоти.
Затем он осторожно выпил несколько глотков священной воды. У нее был кремнистый привкус, как и у ягод вороники на берегу, которые имели к тому же странный сероватый оттенок.
Торак хотел было смазать целебной зеленой глиной свою рану на груди, но решил не рисковать. Он ведь видел эту глину только на лицах людей из племени Выдры и на тех столбиках-истуканах, выставленных сторожить проходы в тростниках. Эта священная глина явно принадлежала озеру — его духам и людям. А он, Торак, был из Леса. Наверное, было бы неправильно пользоваться чужой святыней…
Рип слетел к нему с таким громким «кра, кра, кра!», что Торак от неожиданности подскочил. «Кра, кра, кра!» — прокаркала и Рек, копошась рядом с братом и встревоженно топорща черные перья. В закатных лучах водяные брызги на крыльях воронов отливали алым, точно капли крови.
— В чем дело? — спросил Торак. — Вы что, ягод хотите?
Но, к его удивлению, от ягод вороны отказались и принялись сердито выдирать клювами кустики вороники, разбрасывая их в разные стороны. Торак удивился и замахал на птиц руками, прогоняя их прочь, пока они еще что-нибудь здесь не разорили.
В том мире, что остался внизу, проревел лось, а волки затянули свою вечернюю песнь.
Торак зевнул, чувствуя, как по груди разливается какое-то благостное онемение. Боль совершенно прошла, и его все сильней охватывала усталость, которой уже невозможно было сопротивляться. Торак свернулся клубком в зарослях папоротника и закрыл глаза.
Луна и звезды кружили над ним в вышине, таща за собой по темно-синему небосклону хвост серебристого огня. Но чувствовал он себя нехорошо: сильно кружилась голова, да и невероятная усталость навалилась на него с новой силой.
Потом он услышал шипение водяных брызг на горячих угольях костра и неумолчное пение целебного источника. Затем к этому пению присоединился чей-то голос. Некто шепотом произносил какие-то слова, которых Торак разобрать не мог, но ему показалось, что он слышит голос Ренн.
«Ну да, это и естьРенн!» — обрадовался он.
Ренн сидела к нему спиной и ворошила угли в костре. В ночном мраке виднелись лишь ее бледные руки да длинные, свисавшие вдоль спины волосы.
Чтобы убедиться, что она настоящая, Торак с трудом выпрямил затекшую руку и схватил ее за запястье.
Знакомые косточки, такие легкие и тонкие! Да, конечно же, это настоящая Ренн!
— Я знал, что ты найдешь меня! — воскликнул Торак, понимая, как мало могут выразить эти слова.
Кожа Ренн была такой теплой и гладкой… ему так не хотелось выпускать ее руку…
Гладкой…
Странно, но на запястье у Ренн больше не былотатуировки в виде зигзага молнии…
— И я знала, что непременно найду тебя, — услышал он голос Сешру, Повелительницы Змей.
Глава двадцать восьмая
— Как же ты вырос с тех пор, как мы с тобой в последний раз виделись! — сказала Сешру, улыбаясь, как всегда, насмешливо и чуть кривя губы.
Черные густые волосы плащом окутывали ее стройное тело, на высоком белом лбу шевелилась, как живая, вытатуированная гадюка, прекрасные губы ее были черны от яда.
Торак не мог двинуть ни рукой, ни ногой, хоть и не был связан. Просто конечности почему-то отказывались ему повиноваться. Потом он догадался и сказал ей:
— Это же ягоды вороники! Значит, ты их отравила?
Глаза Сешру блеснули.
— Не очень сильно. Вредить тебе я вовсе не собираюсь.
— И я должен этому верить?
— Да. Иначе я бы уже навредила тебе. Я могла бы, например, вырезать твое сердце и съесть его. И никто не пришел бы тебе на помощь. Даже твои волки сюда добраться не смогли бы. — Сешру наклонилась к Тораку и прошептала ему на ухо: — Но не бойся: ты мне нужен живым!
Сердце у него забилось так, что он опасался, как бы Сешру не услышала его стук.
— Зачем? — спросил он.
Но колдунья лишь рассмеялась и облизнула губы своим раздвоенным черным язычком.
Когда она повернулась, чтобы поправить костер, длинная рубаха из мягкой оленьей кожи, струившаяся вдоль ее гибкого тела, как вода, слегка натянулась, обрисовывая тонкую талию и соблазнительные округлости. По краю эта рубаха была отделана полосками змеиной кожи, которая, казалось, так и льнет к ее обнаженным рукам и лодыжкам, ласково шелестя при каждом движении. Торак глаз не мог оторвать от прекрасной колдуньи. Страх и отвращение горели в его душе — эта женщина была истинным воплощением зла, это она помогла убить его отца, — и все же он не мог не любоваться ею!
Сешру положила руку на крышку корзинки, и там, внутри, что-то подозрительно зашуршало. Потом она стала плести венок из трав, который затем надела, низко надвинув себе на лоб, после этого стала рисовать на своих обнаженных руках длинные извилистые линии, которые тут же оживали, превращаясь в зеленых змеек. Завороженный ее колдовскими действиями, исполненный отвращения, Торак по-прежнему не сводил с нее глаз — и она улыбнулась ему своей всезнающей улыбкой, явно наслаждаясь собственной несокрушимой силой.
Толстой веткой с рогулькой на конце она поддела нагревшийся в костре камень и бросила его в горшок из сыромятной кожи, откуда с шипением вылетел целый столб пара.
— Что это там? — спросил Торак.
Губы Сешру вновь изогнулись в насмешливой улыбке.
— Просто горячая вода. Я ведь была Целительницей, если ты помнишь.
Смачивая в горячей воде кусок оленьей шкуры и хорошенько его отжимая, она протерла Тораку рану на груди, затем смазала ее каким-то снадобьем, и боль сразу утихла. Это было несказанно приятно.
— Больше воспаляться не будет, — пообещала Сешру. — Мне ведь больше не нужно притягивать тебя к себе. Хотя мне и без этой метки легко удалось бы тебя призвать.
«Мне легко удалось бы тебя призвать…»Значит, тот голос, который он, Торак, слышал во сне, не был голосом Ренн. Это был голос Сешру! Торак стиснул зубы, скрывая отчаяние, и спросил:
— Чего же ты хочешь?
Повелительница Змей встала, подошла к самому краю утеса и заглянула вниз.
— Все существа до единого, даже самые крошечные, — прошептала она, — даже волки, даже это перепуганное насмерть племя Выдры, — все они теперь принадлежат мне и должны подчиниться моей воле! Иначе я высушу озеро!
И Торак вспомнил те валы из сосновых игл, которые намыло на черный галечный пляж. Озеро действительно высыхало. Он снова попытался встать, но удалось лишь слегка качнуть головой.
А Сешру, коснувшись змей, нарисованных зеленой глиной у нее на руке, сказала:
— В этом… действительно заключена великая сила! Пока я ношу эти знаки, все, кого бы я ни встретила здесь, видят во мне лишь обычную женщину, лицо которой скрыто под зеленой краской; самую обычную женщину, такую же больную и испуганную, как сами здешние жители. А запаха моего не знает никто, даже твой Волк!
И стоило ей произнести это слово, как прозвучал долгий вой Волка. «Спускайся!» Казалось, Сешру окликнула его.
Колдунья улыбнулась:
— Ничего, теперь-то он меня уже знает! Я отбросила свою маску. И он отлично знает, кто одержал над ним победу!
