Долгая ночь у костра (Триптих «Время драконов» часть 1) - Гусаков Сергей "СОМ" (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗

: Против её воли. И не мы одни — что “мы”? Песчинки...

— А ещё мне жалко, что я не могу копать тот идиотский завал ( вот такой переход — в соответствии с моими мыслями, какими бы убогими они ни казались наверху ) в Штопорной. Но там действительно работа на двоих — одному просто нечего делать, а втроём не развернуться, и я понимаю, почему не пошли на съёмку Сталкер с Егоровым, и где они торчали полночи — когда я проснулся, их в гроте не было, и не было моего света, а спальники у них были совсем холодные.

: ‘Конспиатоы хеновы’.

— Но ладно ( любимая сашкина фраза ): догадаться можно было и раньше. А значит, мне остаётся...

..: Хорошо. Уж я постараюсь сделать так, чтобы мы с Пищером не вернулись в грот раньше срока, точнее — чтоб как можно позже вернулись: ни к чему нашего ПЖ травмировать обвалами. Ему и со мной хлопот хватает — выше крыши.

... и я стараюсь вовсю.

— Пе-ре-дуб-ре-ждаю,— напряжённо говорит через некоторое время Пищер,— в грот не вернёмся, пока всё не отснимем.

: Нашёл, чем испугать.

И мы работаем не спеша — зато точно. Что не может не радовать по крайней мере меня. К тому же скоро начинаются шкурники — сильно обвалившаяся часть Системы перед выходом на Периметр — и Пищер непременно хочет провести съёмку через неё. Что ж: у меня нет повода препятствовать ему в этом намерении. И мы совсем притормаживаемся, потому что съёмка в шкурниках — тем более с постоянными превышениями и понижениями, то есть с обязательными вертикальными углами,— меж камней, что висят на соплях, потому что по этой части Системы вообще никто не ходит: к чему, если забурился в знаменитое ЖБК, разменивать себя на опасные для ‘ж.’ шклевотины — которых и в верхней, то есть Старой части Ильей навалом? —

— топосъёмка в нетоптаных шкурниках, я вам скажу — “это не только ценный смех”... Это ещё изрядная нервотрёпка, умножаемая на постоянную неизбежную пересъёмку сомнительных участков с отклоняющей стрелку компаса охрой, и поиски более удобных — не для нас, так для измерения — точек, и черепаший ход в полметра, от силы в два — самых широких местах,— и много прочего, понятного лишь специалистам.

Да нам с Пищером.

—— Но всё идёт отлично: точно по графику.

Только одно плохо — холодно. Слишком легко я оделся для такой спокойной работы. Ну, это дело поправимое — в шкурниках-то... И я согреваюсь, изучая окрестности или расчищая впереди пусть для более удобного хода. ( Имею в виду топосъёмочный ход — чтоб прямые наших измерений получались как можно длиннее, даже если это идёт в ущерб с моей стороны целостности окрестных шкуродёров и поначалу непроходимых завалов. В одном месте мы даже умудряемся протянуть съёмочную трассу через два отверстия в монолите, каждое диаметром чуть больше руки Пищера; отверстия разделены гротиком размером 2 Х 2 метра, но в него невозможно пробиться: со всех сторон его окружает неразгребаемый голыми руками без Сталкера монолит — и мы просто обходим это место, кидая мерную ленту напрямик через щели. )

— Пока я бегаю по сторонам, согреваясь и изучая при этом окрестности,— или же пробивая через преграждающий путь завал прямую дыру, удобную для съёмки ( вроде описанной выше ), Пищер успевает выкурить свою любимую трубочку. Я же, как известно, не курю. Ни к чему мне это.

После перекура работаем дальше. Шкурники, гроты, ходы, перекрёстки... Пока Пищер зарисовывает развилку, я успеваю оттащить транс вперёд и присмотреть место для следующего пикета. И потихоньку, как обычно, представляю: а вот за тем поворотом будет... или: сейчас из-за этого камня на нас... или просто, “в традиции”,— рр-раз — и свод на куски, сыпуха, камни трещат — шатаются стены... Только, слава Богу, впереди всё время — стена. Та, что говорит: стоп, так не будет. Или — так не было.

— НЕ БЫЛО... И тут мы доходим до Стены. Эта Большая Ильинская Стена тянется точно с севера на юг метров на 300,— и вправо за неё не уходит ни один шкурник.

: Абсолютно ровный монолит с карманами орт строго через каждые 10 метров.

— Почему??? Пласт ведь замечательный,— только такой и разрабатывать, уж я в этом толк понимаю,— но почему-то все восточные, правые ходы ЖБК оканчиваются, упираясь в него. Лишь соединяются между собой широченным поперечным штреком. Вовсе не похожим на фронтальную выработку Хаоса, оборванную во время работы наводнением,—

— то есть место это не выглядит брошенным в самый разгар работ по какой-то иррациональной причине — наоборот, оно выглядит так, словно дальше разрабатывать его и не собирались. К северу и к югу от этого места — обратно к склону холма, ко входу, и вглубь, от него,— сколько угодно, хоть это технически сложнее: лишние повороты рельсовых путей ( ныне от них остались лишь следы, ясно читаемые в глиняно-щебёночном полу ), сулящие удлинение откатных штреков с неизбежным лишним расходом драгоценного в те годы металла на рельсы ( оттого и не осталось самих рельс: вынесли, перенесли, окончив здесь выработку, в другое место ),— так вот: предпочли вести разработки куда угодно, только не вперёд. В таком замечательно-ровном, без лишних трещин и посторонних включений, пласте... ПОЧЕМУ?..

: Пищер считает, что с той стороны — тоже Система. Такая же, как Ильи,— если не больше. Но где же тогда был в неё вход?

— С той стороны оврага,— говорит Пищер,— из склона реки чуть ниже по течению после Никит.

“Не из склона — из берега”,— хочется сказать мне, но не мне учить Пищера речи. Дай Бог самому у него хоть чему-нибудь выучиться — кроме его безграмотной манеры топосъёмить, конечно.

— Там из обрыва рельс торчал — ещё в 75-м году, когда я только начинал сюда ходить,— добавляет он,— и тогда все говорили, что ниже Никит по течению реки ещё одна Система должна быть — самая большая в этом районе. Потому что когда Никиты сыпаться начали и во время паводка на Рожайке их с Ильями затопило, выработку туда перенесли — и разрабатывали камень чуть-ли не до сороковых годов: даже зэки-каэры в той каменоломне работали... Филиал серпуховской зоны тут был. А потом выработку прекратили и входы взорвали — говорят, вместе с заключёнными... Слишком близко от Москвы кому-то показалось. Да только теперь этих ходов с поверхности не найти — разве что с рамкой попробовать... — задумчиво произносит он и замолкает.

: Я тоже молчу — что я могу сказать?.. Если там есть Система — то уж точно больше Ильей. А то и Сьян — если правда то, что Сталкер о них рассказывал. Но версия Пищера всё-таки не объясняет Главного: почему именно со стороны ЖБК была остановлена разработка в этом направлении, если оно разрабатывалось раньше этой легендарной Системы?

— Может, от того, что уже были там какие-то разработки,— пытаюсь предположить я,— до пищеровских зэков?.. И когда добыча камня в Системе Никиты-ЖБК-Ильи была остановлена наводнением, основная выработка переместилась туда,— потому что, судя по всему, пласт там был не хуже, чем в нашем массиве?..

: Что-то происходит внутри — но что, понять сложно.

Мы садимся перекуривать — а заодно съесть по бутерброду, что, кстати, давно не мешает сделать.

: С той стороны... Я пытаюсь представить себе — что должно быть там, за камнем,— и плаваю, как в тумане. Не полёт и не тупик. А что? Что там — в камне?

Пищер закуривает и я ловлю момент — в такие минуты его легко раскрутить на какую-нибудь историю; не из тех, о которых бесконечно спорят Сталкер с Егоровым — а из настоящих. Из тех, что обычно не рассказываются.

: Потому что нельзя делать правду разменной монетой.

— И я спрашиваю его о “чёрных”.

Не о сталкеровских — тьфу! — о настоящих.

И Пищер рассказывает. Он рассказывает — а я одновременно пробую представить себе, как это было.

: Это на самом деле довольно смешная история — я даже не знаю, как правильно изложить её здесь.