Как я стал кинозвездой - Оливер Хаим (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
— А реплики свои помнишь?
— Ясное дело… Я целые страницы математических уравнений держу в голове, чертежи Машины помню, а уж это…
С улицы донесся голос режиссера:
— Все готовы?
— Готовы! — прозвучало со всех сторон.
— Тогда репетируем! Орфей, Эвридика, Тоби, сюда!
Я вступил на улицу. И тут же почувствовал знакомую резь в желудке, хотя на этот раз мама не пихала в меня ни сырых яиц, ни чернослива. Губы пересохли, стали шершавей, чем наждачная шкурка № 8.
— Ну-ка, ребятки, — сказал Мишо Маришки, — покажите, на что вы способны. Эвридика, подымайся наверх. Выйдешь на балкон, когда Тоби пропоет последние слова серенады: «Приходи ко мне скорей». Ясно?
— Ясно, — ответила Росица.
— Орфей и Тоби, вы входите вот отсюда и непрерывно зовете: «Эвридика, Эвридика!» У входа в клуб начинаете свой диалог. Усвоили?
— Усвоили, — ответили мы.
— Прекрасно! Берите гитары!.. Внимание! Репетиция! Тишина! Все готовы? Орфей и Тоби, вперед!
Мы пошли по улице и стали звать Эвридику. Но у меня так перехватило горло, что голос звучал ужасно хрипло. Я с трудом проговорил свои реплики, взял вступительные аккорды на гитаре, но режиссер скомандовал: «Стоп!» Он был очень недоволен:
— Почему оба такие скованные? Вы же не Буратино играете, а живых мальчишек. Не обращайте внимания на камеру, двигайтесь свободно, кричите, зовите, не бойтесь! Тоби, почему ты хрипишь, как удавленный? Дайте ему что-нибудь смочить горло!
Мама мгновенно вынырнула откуда-то, протянула мне термос с чаем. Мишо Маришки рассердился:
— Товарищ, сколько раз повторять? Не подходите близко к площадке!
Мама исчезла в темноте за камерой, а гримерша Петра дала мне стакан воды. Но это не помогло. Горло по-прежнему было словно схвачено петлей, а в животе грозно урчало.
— Еще раз! — скомандовал режиссер. — Репетируем!.. Тишина! Мальчики, вперед!
Мы опять пошли по улице, опять стали звать Эвридику, и опять режиссер остался недоволен. Шесть раз повторили мы этот кадр, и с каждым разом в животе у меня урчало все громче, грозя большими неприятностями…
На седьмой раз Мишо Маришки сказал:
— Теперь можно снимать. Все готовы?
— Готовы! — ответили операторы, звукооператоры, ассистенты, помрежи, гримерши, осветители и все, кто стоял и глазел со стороны.
— Свет! — скомандовал режиссер.
Весь павильон словно вспыхнул. Отовсюду — сверху, сбоку, сзади, спереди — загорелись юпитеры, осветив улицу самое малое сотней киловатт. Я зажмурился. Стало невыносимо жарко. Ноги у меня задрожали, кишки взбунтовались, во рту пересохло еще больше.
— Тишина! — крикнул режиссер. — Мотор! Звук! Пошли!..
Я пошел, но не как живой человек, а как робот с дистанционным управлением. Не соображая, куда иду, что делаю, механически звал Эвридику, произносил реплики. Так же механически взял на гитаре два аккорда и запел:
Ну, и так далее.
Я не слышал себя. И все же почувствовал, что на верхнем ля-диез дал петуха.
Я не слышал, что мне говорил Орфей, я даже не заметил, как появилась на балконе Эвридика, как она запела сиртаки.
А когда раздалась команда «Стоп», погасли юпитеры и вокруг наступила почти непроглядная тьма, я был уже почти без сознания. Никого не спрашивая, никому ничего не сказав, выбежал в коридор, увидел дверь с буквой «М» и ринулся туда…
Когда я вернулся в павильон, Мишо Маришки, Голубица Русалиева и Лорелея о чем-то оживленно беседовали. Я притаился сзади, прислушался. Маришки говорил:
— С каких пор Энчо дает петуха, откуда эта хриплость?
— Помилуйте, с чего вы взяли? Никаких петухов, никакой хриплости у него нет. Это просто случайно…
— Нет, не случайно, — возразила Голубица. — И в прошлый раз было то же самое. Это не хрипота, не простуда, это что-то органическое.
— И я бы сказал — роковое! — добавил Мишо Маришки.
— Как это понимать? — в полной панике спросила Лорелея.
— К великому моему сожалению, ваш сын не получит роли Тоби. В фильме Тоби поет, веселится, танцует, он нечто вроде Фигаро… А с таким голосом… Да вы и сами видели, как он скованно держится перед камерой.
Тут Лорелея захныкала:
— Как же так, товарищи? Что значит — не получит роли? Вы обещали! А сами сперва отняли у него Орфея, теперь Тоби. Это непорядочно! Это издевательство! Это… это… посягательство!
— Спокойней, пожалуйста! — прикрикнул на нее режиссер. — И давайте уточним: я не брал на себя никаких обязательств, не обещал вашему сыну ни роли Орфея, ни другой большой роли. Мы все на стадии поисков. Но раз я все-таки обещал взять мальчика на картину, то сдержу слово. Возьму его на эпизод, на роль друга Орфея… Конечно, если он перестанет цепенеть перед камерой… Я не могу идти на рискованные эксперименты. Слишком многое поставлено на карту… Картина обойдется в миллион…
— Миллион, миллион! — уже вне себя закричала Лорелея. — А берете какого-то тупицу на Орфея и эту гусыню на Эвридику…
— Могу вас успокоить: этот мальчик не будет играть Орфея. Он мне кажется чересчур слащавым… Что касается Росицы… Росица не подходит на роль Эвридики. У нее прекрасные актерские данные, чудесный голос… но она уже велика для маленькой Эвридики. Видимо, придется нам искать других исполнителей на все три роли… До свиданья, товарищ Маринова, и простите, если я вас невольно огорчил…
Мама постояла, постояла, потом резко повернулась и зашагала к выходу.
У ворот нас ждало такси.
13. Энчо становится мужчиной с большой буквы
Всю дорогу до дома мама не проронила ни единого слова. Сидела прямая и неподвижная, как памятник, почти не мигая смотрела перед собой, изредка вынимала из выреза платья золотой крестик и сжимала его в руке. Заговорила она, лишь когда мы вошли в квартиру. Положила на стол несколько листов бумаги, ручку и приказала мне:
— Садись и пиши!
Я сел и начал под ее диктовку писать:
«Уважаемый товарищ министр!
Обращаюсь к вам, возмущенная до глубины души непорядочными действиями съемочной группы «Детство Орфея», в особенности режиссера Михаила Маришки. Речь идет о следующем:
Месяц назад Болгарское телевидение передало сообщение о том, что…»
Дальше мама на девяти страницах рассказывала обо всем, что со мной происходило после сообщения по телевидению: как успешно я прошел первый тур, как блестяще проявил себя на втором, как мне обещали роль Орфея и я круглые сутки готовился к этой роли, как несправедливо у меня ее отняли, а потом дали роль Тоби, даже одели и загримировали, однако отняли и эту роль, чем нанесли моральную травму чудо-ребенку, гордости нашего города, надежде болгарского киноискусства. Под конец она продиктовала:
«Я убеждена, уважаемый товарищ министр, что правда рано или поздно восторжествует, но призываю вас вмешаться, исправить вопиющую несправедливость, а также принять меры, чтобы подобное никогда больше не повторялось.
С социалистическим приветом.
Лорелея Маринова, мать Энчо Маринова. Постскриптум. Прилагаю отзывы местной печати об исключительных способностях моего сына».
Исписанные листки вместе с моим интервью в газете «Зов» мама вложила в большой конверт и побежала отправлять экспресс-почтой в Софию.
Оставшись один, я вынул из тайника тетрадки и наспех записал мои последние приключения. А вскоре в дверь позвонил почтальон — принес заказное письмо от дедушки Энчо. Видимо, дедушка очень за меня волнуется, раз стал так часто писать, да еще заказные письма. Вот что он пишет в сегодняшнем письме:
Здравствуй, внучек!
До меня дошли всякие слухи о несуразице, которая происходит в твоей жизни. Твоя тетка Зоя позвонила мне по телефону и сообщила, что ты победил в Софии на каком-то там конкурсе, потом пришла весточка от моего двоюродного брата Косты, пишет, что был у вас в гостях и ты пел песню про Эвридику. Потом я получил твое письмецо, в котором ты пишешь про закон сохранения энергии, а под конец пришла газета «Зов», где напечатаны такие небылицы о тебе и твоих предках, что мне совестно теперь людям в глаза смотреть. Нет, в самом деле, что там у вас происходит? С ума, что ль, посходили или это от солнца? Говорят, на нем бывают какие-то вспышки, которые действуют на человеческие мозги.
Передай газетчику, который написал статью, что никаких артистов у твоей матери в роду не было, а были хорошие землепашцы и что твой прадед по материнской линии в глаза не видел Басила Невского… А вот твой дед по отцовской линии, то есть я, Энчо Маринов, во время войны с фашистами своими руками сладил небольшой типографский станок, на котором коммунисты печатали нелегальные листовки… Так что, Энчо, внучек, не стыдись своего имени… А насчет закона сохранения энергии, про который ты говоришь, что это закон природы и его невозможно изменить, как, к примеру, невозможно помешать ребенку вырасти в мужчину или женщину, то запомни: для человека ничего невозможного нету. Я прочитал в одном журнале, что какой-то ученый вырастил младенцев в пробирке. Что ты на это скажешь? Поэтому погоди окончательно решать насчет этого закона.
Я знаю, внучек, что тебе очень хочется приехать в деревню, погостить у нас, помочь мне с мини-трактором, но что поделаешь — отсюда мне твою маму не укротить. Поэтому думаю на днях собраться и нагрянуть к вам, тогда увидишь, что будет!
Зеленый утес стал еще зеленее и ждет не дождется тебя. Бабушка шлет горячий привет. А я тебя обнимаю.
Твой дедушка Энчо.
