Паутина - "Сфинкс" (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Глава 8. Поттеры
Малфой сидел на подоконнике в коридоре, ведущем к кабинету директора Хогвартса. Рядом стояла Ксения. Они не разговаривали с тех пор, как решили, что дождутся гриффиндорцев. Конечно, им намекнули, что надо бы идти в гостиную, но, увидев, как вслед за Поттерами к МакГонагалл отправились и Уизли, единогласно решили — ждать.
За окном смеркалось, в стекло начали биться капли осеннего дождя. Студенты потянулись на ужин. Ожидание длилось уже минут пятнадцать.
— Скорпиус, — тихо окликнула Малфоя Ксения, указывая на окно и зябко кутаясь в мантию. В продуваемом со всех сторон коридоре было холодно.
Малфой оглянулся — на него из-за стекла глядел филин отца. Еще не легче. Слизеринец отворил окно и взял у мокрой птицы запечатанный, слегка влажный свиток. Недоброе предчувствие посетило Малфоя, пока он под внимательным взглядом Ксении распечатывал письмо.
— Можно? — девушка перегнулась через его руку, и вместе они прочли содержательное послание Драко Малфоя:
«Скорпиус. Только что получил сведения, что на Гарри Поттера напали, его жена убита, Уизли и Поттер в Мунго. Помня о твоем тесном общении с Дж. Поттером, предупреждаю тебя: не ввязывайся ни во что. Держись подальше от этой семейки. Сейчас же возьми перо и пришли мне клятву, что сделаешь, как я сказал. Иначе через сутки я сам приеду и заберу тебя из школы. Не собираюсь терять своего единственного сына из-за того, что чертов Поттер опять во что-то вляпался. Твой отец, Драко Малфой».
Ксения посмотрела на Скорпиуса. Тот бесстрастно захлопнул окно, чуть не пришибив филина Малфоев, потом скомкал письмо и кинул в урну в углу.
— Что же будет… — прошептала Ксения. Видимо, для нее тоже в этом письме были важны лишь слова о родителях Джеймса.
Они переглянулись, понимая, о чем говорят сейчас в кабинете МакГонагалл. Тишину разорвали быстрые шаги. По коридору бежал, никого и ничего не видя, абсолютно белый лицом Джеймс Поттер.
Слизеринцы опять переглянулись. Малфой спрыгнул с подоконника и тут же кинулся вслед за другом.
Джеймс действительно ничего не видел. Он бежал, просто чтобы что-то делать, чтобы больше не слышать и не видеть Гермионы.
Мама… Мамочка… Как же так?!
Он выбежал из замка, чуть не сбив девочек, что поднимались по ступеням. Он не замечал дождя, хотя его волосы и одежда сразу промокли. Джеймс просто бежал — чтобы убежать. Но разве убежишь от того, что теперь часть тебя?!
Он достиг склона у озера, упал под деревом на колени — брюки сразу промокли — и стал бить кулаками о землю, разбивая их в кровь. Он зажмурился с такой силой, что потемнело в глазах. Так потемнело, как в тот момент, когда Гермиона озвучила страшную правду, которая теперь стала частью его души. Его семьи. Его жизни.
Малфой видел, как Джеймс неистовствует на берегу, мокрый и сломленный. Слизеринец был в замешательстве. Что сделать? Что сказать? Он умел шутить, каламбурить, язвить, иронизировать. Это был его образ поведения и защитная реакция на все случаи жизни. Но не на такой. Он не знал, что делать, когда друг убит горем.
Скорпиус подошел к Джеймсу. Гриффиндорец перестал себя истязать, просто закрыл лицо руками и замер, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Малфой опустился перед ним и взял за плечи.
— Джеймс. Посмотри на меня, Джеймс.
Слизеринец не узнал своего друга, так исказилось его лицо. По щекам, смешанные с дождем и кровью с разбитых рук, бежали слезы. Рубашка прилипла к телу, делая юношу каким-то страшно беззащитным.
Что сказать?! Малфой промолчал, просто по-мужски крепко обнял друга.
— Держись. Слышишь? Держись, я рядом, — пробормотал растерянный Скорпиус. Джеймс не обнял в ответ, но и не отстранился. Затих.
Поверх плеча Поттера Малфой увидел Ксению, которая поманила его пальцем.
— Я сейчас, — слизеринец опасливо посмотрел на окаменевшего в своей горестной позе Джеймса и встал.
— Что? — Скорпиус подошел к подруге, стирая с лица дождь.
— Как он? — обеспокоенно спросила девушка, глядя на сгорбленную спину гриффиндорца.
— А ты как думаешь? — огрызнулся Малфой. — Я не знаю, что…
— Там все ищут Лили, она тоже убежала.
— Черт! — прошипел Скорпиус. — Черт! Ты побудешь с ним?
Ксения кивнула, потрепала юношу по плечу:
— Ты знаешь, где ее искать?
Малфой пожал плечами. Ксения тяжело вздохнула и направилась в сторону Джеймса. Знала ли она, что говорить? Знала. Знала, что говорить пока не нужно, и Малфой со своим сверхразвитым чутьем сделал единственное, что сейчас могло хоть как-то поддержать, — обнял. Поэтому Ксения тоже опустилась рядом с Джеймсом, притянула его к себе и обняла. Гладила его плечи, мокрые волосы, спину, сотрясающуюся от рыданий.
— Плачь, мой милый, плачь. Я рядом, я всегда буду рядом, — шептала она ему на ухо нежно, надеясь, что от этого его боль станет хоть немного меньше.
Малфой же быстро пересек двор, вышел на тропинку, мимо стадиона, в сторону Запретного леса.
Неужели никто не догадался поискать там? Это же было элементарно. По крайней мере, для того, кто знал эту рыжеволосую девушку. Наблюдательный Малфой ее знал, поэтому устремился к памятнику Жизни, как звали его в Хогвартсе.
Издалека он никого не увидел, но ни на минуту не усомнился, что Лили Поттер там. Ее искали в замке, а она сидела за мраморной фигурой отца, опершись спиной о каменные руки, обняв колени и уткнувшись в них лицом. Рыдала — не беззвучно, как Джеймс. Навзрыд, страшно.
Пока Малфой подходил, он передумал о сотне вещей. Какие дружные и сплоченные Поттеры были всегда, как поддерживали друг друга, а в трудную минуту каждый переживал свое горе в одиночестве. Почему? Чтобы другой не увидел его или ее слабости? Его или ее боли? Глупо, когда боль на всех одна.
Что сказать Лили, если он не смог подобрать слов для лучшего друга? Какой прок от его умения шутить, если у нее в семье произошла трагедия? Чем тут поможешь? Тем более чем может помочь он, Скорпиус Малфой?
Он не был трусом, но в какой-то момент хотел развернуться и пойти в замок, привести кого-нибудь, кто умеет утешать. Кто ей близок.
Но Скорпиус все-таки сделал те шаги, что отделяли его от Лили, сел рядом и обнял, позволяя ей уткнуться лицом в его плечо. Она прильнула к слизеринцу, и он ощутил горячие слезы, быстро пропитавшие его рубашку и джемпер.
Так и сидели, пока ночь окончательно не опустилась на Хогвартс и окрестности. Лили стихла, выплакав, наверное, все слезы, лишь всхлипывала изредка. Малфой рассеянно перебирал ее волосы.
— Нужно идти в замок, — тихо заметил слизеринец. Она помотала головой. — Нужно, Лили. Давай, соберись. Ты же сильная, ты справишься.
Малфой поднялся, увлекая девушку за собой. Обнял за талию, чтобы она чувствовала, что не одна, что он рядом.
— Ты сильный, ты справишься, — в это время уговаривала Ксения друга на берегу озера, все еще крепко обнимая. — Ты сейчас нужен своей сестре, своей семье.
Джеймс кивнул. Он пытался взять себя в руки, понимая, что Ксения права. Ее теплые ладони и теплый голос отодвигали боль, смягчали ее. Ему даже на миг казалось, что это не чужая девушка — это мама утешает его. Как всегда, когда ему было плохо, больно, когда он болел или был обеспокоен. И реальность того, что этого больше никогда не будет, что мамы больше нет, обрушилась на Джеймса с новой силой.
— Идем, — Ксения поднялась и потянула его за руку. Она видела, как он плачет, не в силах остановить слезы. Она понимала это. Просто держала за руку, словно показывая, что он не один.
Они пошли к освещенному замку. В коридорах студенты шарахались от них. Вдвоем, мокрые, в земле и засохшей крови Джеймса, они дошли до Полной Дамы. Та пропустила их без пароля. В тихой гостиной сидели Уизли — все, кроме Розы и Хьюго. Они подняли глаза на Джеймса, девочки тихо плакали. Уизли никак не отреагировали на появление слизеринки — только проводили глазами.
Джеймс толкнул дверь в комнату сестры. Здесь горело всего три свечи, отбрасывая причудливые тени на стены, предметы, на лица людей. С кровати, где она сидела вместе со Скорпиусом, поднялась Лили и бросилась в объятия брата. Они так и застыли посреди комнаты, полной горя и ожидания.
