Золотая Ригма - Сысоев Всеволод Петрович (бесплатные версии книг txt) 📗
«Завтра хватятся… Пойдут искать. Найти нетрудно — след один. Только бы продержаться до утра», — мелькали в голове обнадеживающие мысли. Упорно боролся Подлещук за свою жизнь. Утопая в снегу, он ползал от валежины к валежине, подтаскивал сухие ветви к костру. Сжигал их экономно.
К утру мороз усилился. Вокруг костра на земле не осталось ни одного сучка, ни одной сухой веточки, способных дать пищу огню — от него зависела жизнь. Ползая по снегу, человек обессилел. Он все ниже наклонялся над затухающим огоньком, затем согревал руки под горячими угольками, а когда они превратились в пепел, собрал теплую золу и стал сыпать себе за пазуху. Озябшее тело, чуть согревшись, снова начинало коченеть.
В посветлевшем небе гасли звезды, наступил рассвет, где-то вдалеке прокричал ворон, словно ударил кто-то в медный гонг. На земле, накрыв своим телом потухший костер, лежал человек. Он теперь не чувствовал холода. Мокрые от слез ресницы смерзлись. Скорчившиеся пальцы сжимали остывший пепел.
Обеспокоенные долгим отсутствием хозяина зимовья Наташа и Матвей отправились на его поиски. Прихватив с собой нарту и собак, они в полдень вышли на след Подлещука. Ночь застала их в нескольких километрах от места его гибели, и только на следующий день они достигли его. Осмотрев тщательно все вокруг, они не стали отвязывать злополучное ружье. Поначалу Наташе казалось, что до прихода милиции нельзя ни к чему прикасаться, но, посоветовавшись с Матвеем, решила не оставлять тело на съедение зверям, тем более что с ними была нарта.
Вернувшись в зимовье, Наташа составила подробный акт о трагическом происшествии. Вечер прошел в тягостном молчании. Чуть свет Наташа и Матвей возвращались в зимовье Богатыревых. В покинутой избушке на нарах лежало бездыханное тело ее хозяина, прикрытое брезентом.
Богатыревы не ожидали, что они столь скоро возвратятся.
— Что случилось? — спросил Иван Тимофеевич, заметив их удрученное состояние. Матвей рассказал о гибели охотника.
— Видать по всему, на свой же самострел наскочил, — закончил он.
Наташа возразила:
— Сами посудите, Иван Тимофеевич, как может охотник забыть о таком опасном месте? Нет, это кто-то другой поставил. Нужно сообщить милиции, найти и наказать виновного.
Выслушав обоих, Иван Тимофеевич в раздумье покачал головой:
— Эх, Наташа, Наташа. Кто пойдет ставить самострел на чужой охотничий участок? Матвей прав, но коль есть сомнение, придется тебе ехать в район и в милиции все обсказать, что сама видела. Пусть едут к нам, а отсюда Матвей проводит.
Непредвиденный случай вынудил Наташу раньше намеченного срока покинуть зимовье на Алой. Но это не огорчало охотоведа: материала собрано вполне достаточно. В течение двух дней они с лаборантом и проводником все пересмотрели и упаковали, хорошенько отдохнули перед дальней дорогой и распрощались с Богатыревыми.
Маркин подумывал сбегать в барачек за своими соболями, да побоялся: начнется расследование, не ровен час, обнаружат там его следы и обвинят в случившемся. Пришлось смириться с потерей.
Через неделю районный милиционер с участковым врачом вывезли погибшего на вездеходе. В окончательном заключении по данному делу было сказано, что Подлещук, занимаясь браконьерством, поставил на своем охотничьем участке самострел и по случайной оплошности сам стал его жертвой.
Наедине с тайгой
После отъезда Суходольской и ее спутников жизнь в зимовье Богатыревых снова потекла прежним порядком. Едва брезжил рассвет, зверобои поднимались, готовили обильный завтрак и расходились по своим участкам. Возвращались поздно вечером, опять топили печь, заготавливали на ночь дрова, кормили собак, а после ужина до глубокой ночи снимали с добытых зверьков шкурки. И так изо дня в день. Наташу вспоминали редко, хотя в душе каждого она оставила добрый след. И только у Матвея, сердце которого она тронула больше всех, часто рисовался в памяти ее милый образ. По вечерам он много думал о ней, представляя себе, как успешно работали бы они вместе, изучая жизнь леса; но Наташа окончила институт, а он даже среднего образования не имеет. Это немного огорчало парня, но не настолько, чтоб он перестал мечтать о девушке. Однако в сокровенные мысли свои Матвей никого не посвящал. Бережно хранил он маленькую книжечку, подаренную девушкой в память о совместной охоте на медведя, не раз перечитывая понравившиеся места из «Песни о Гайавате».
Заметив, что сын в свободные минуты берет в руки эту книгу, Иван Тимофеевич обратился к нему:
— Ты бы, Матвей, почитал нам вслух. Поди, об охотниках написана?
— Об охотниках, но только североамериканских. Про индейцев. Да ведь написано в стихах.
— Мы и стихи понимать умеем, — настаивал Степан, — читай!
— Ну, тогда слушайте:
— Ай да Наташа! Какую книжечку нашему Матвею вручила, знать не без умысла! — лукаво улыбаясь, прервал чтение Степан.
— Погоди, не перебивай, — строго сказал Иван Тимофеевич, — тут все правильно написано. Продолжай, Матвей.
Притихшие звероловы с еще большим вниманием стали слушать Матвея. А он читал им о том, как собирался и пошел Гайавата в край диких дакотов, чтобы, женившись на Миннегаге, прекратить распри между враждующими племенами индейцев, как он охотился по пути к своей невесте:
И пока Матвей не закончил главу, никто не проронил ни слова. Лишь сырые дрова монотонно шипели в печке.
— Продолжу завтра, а сейчас давайте ложиться. Скоро полночь.
День занимался мглистый. В потеплевшем воздухе пролетали редкие снежинки. Матвей быстро шагал по охотничьей тропе. Сегодня ему предстояло обойти дальний путик, преодолеть несколько перевалов.
…Вот и первый капкан. Приманка в нем съедена полевкой. Из второго он вынул огненно-рыжего колонка, третий и четвертый были пустыми, но зато в пятый, стоявший у самого берега незамерзшего ключа, попалась темно-коричневая норка. Молодой зверобой повеселел, хотя насупившееся небо сыпало на него мелкую снежную крупку. Путик вился по густому пихтачу. Заросли местами непроходимы для человека, и, если бы не старая кабанья тропа, пересекающая пихтач с юга на север, не пробраться бы Матвею сквозь эти чащобы. По сторонам от тропы расставлены капканы. Их здесь меньше посещают полевки, но назойливые сойки и кукши досаждают. Матвею то и дело приходится поправлять спущенные ловушки, обновлять в них приманку. Он сейчас так увлечен своей работой, так внимательно всматривается в лесную чащу, что ему некогда думать о своих близких и даже о Наташе. Его интересуют следы на снегу, царапины медвежьих лап и тигриных когтей на стволах деревьев, он стремится понять, какое событие в лесной жизни породило тот или иной звук. Он прислушивается к тревожному крику птиц — это они увидели своего предвечного врага. Он думает лишь о том, кто перед ним и кого он слышит, кто и куда пошел, почему. Такая сосредоточенность не располагает к мечтательности. Только вечером, лежа на жестких нарах в зимовье, он может предаваться отвлеченным раздумьям.
Переходя по льду реку, он увидел круглые отпечатки лап: крупный тигр обходил свои владения. Острое любопытство заставило Матвея свернуть с путика и пойти по тигровым следам вдоль реки. Тигр шел ровным шагом, будто его ничто не интересовало. Зная, какие длинные безостановочные переходы делает этот зверь, Матвей вернулся на свою тропу и продолжал осматривать капканы.
