Дом на горе - Мусатов Алексей Иванович (электронные книги без регистрации .txt) 📗

Но не только в школе подстерегали Костю огорчения.

Началась пора родительских собраний. Школьники всегда ждали их с трепетом. По почину Фёдора Семёновича, собрания проводились не в школе, а по колхозам, где родители чувствовали себя свободнее. Учителя приходили в сельский клуб или в правление и рассказывали родителям, как их дети учатся в школе, и, в свою очередь, просили взрослых поделиться тем, как ребята ведут себя дома, в семье и на улице.

И родители ничего не скрывали. В разговор вступали даже те колхозники, дети которых давно уже закончили школу.

Проводить родительское собрание в Высокове досталось Галине Никитичне.

— Рассказывай о школьниках откровенно, ничего не утаивай, — напутствовал её Фёдор Семёнович. — И сама слушай внимательно, что скажут о детях родители.

Когда Галина Никитична пришла на колхозное собрание, Сергей поднялся и освободил ей место за столом.

Все придвинулись ближе. Дед Новосёлов протолкался к самому столу и, сняв полушубок, положил его под себя, как видно собираясь долго сидеть.

В дверь заглянул Костя с товарищами.

— Домой, други, домой! — сказал им Сергей. — Сегодня не требуетесь… Разговор без вас будет.

Ребята неохотно вышли на улицу. Накрапывал дождь, но по домам расходиться не хотелось.

— А знаете, почему не пускают? — слукавил Вася Новосёлов. — Тесно в правлении — яблоку негде упасть. А в сенях слушай сколько угодно, не возбраняется. И под окном можно!

— Хитришь ты! — попыталась возразить Варя, хотя ей тоже очень хотелось послушать, что сегодня будут говорить о школьниках.

— Тогда слушайте там… и докладывайте по очереди, — приказал Костя Васе и Алёше Прахову.

Те подошли к раскрытому окну, а остальные школьники укрылись от дождя под ивой. Через несколько минут подбежал Вася и сообщил, что в правлении только что обсудили Митю Епифанцева. Колхозники вполне согласны с оценками учителей, а Яков Ефимович даже сказал, что Митя — передовик учебы, дельный комсомолец и побольше бы в школе таких ребят.

— Качать передовиков учебы! — крикнул кто-то из мальчишек.

— Да будет вам! Ещё зазнаюсь! — отмахнулся Митя.

— Тогда давайте так, — предложил Костя: — кого очень хвалить будут — под дождь ставить. Чтобы не зазнавался!

— Правильно! Под дождь! — захохотали школьники.

— Тихо вы! — зашикал Паша. — Вон Прахов бежит… Слушайте!

— Ребята, там Витьку Кораблёва обсуждают! — возбуждённо сообщил Алёша.

— Ну и как? — спросил Костя. — Всё, конечно, исправно: и по учению и по поведению?

— Исправно-то исправно, да не совсем. Колхозники вопросики всякие задают. А сейчас дядя Яков высказывается… Хотите послушать?

Все бросились к окнам.

Яков Ефимович в комбинезоне — на собрание он пришёл прямо из кузницы — стоял у двери.

— За школу Вите честь и хвала, — говорил он. — Но, коли парень по учению один из первых, пусть это звание и дома бережёт и на улице. А то что ж получается, граждане: в классе он в одну одежду рядится, дома — в другую…

— Любишь ты в чужие окна заглядывать! — недовольно перебил его Никита Кузьмич. — А только мы с матерью сынком довольны, не жалуемся.

— Может, кто и доволен, да только не Анна Денисовна, — многозначительно заметил Яков Ефимович.

— Мать, да скажи ты ему! — взмолился Никита Кузьмич, толкая жену в бок. — Зачем он в чужой дом ломится? Это уж наше дело, семейное, как мы о сыне печёмся. В артельном уставе про то не записано.

— Обождите, Никита Кузьмич, — сказал Сергей. — Устав… его ведь как прочитать… Там, по-моему, обо всём сказано.

Анна Денисовна подняла голову и сквозь сизую табачную дымку встретила глаза дочери. Она туже затянула под горлом уголки тёмного платка и поднялась.

— Ладно, отец, скажу… Шила в мешке всё равно не утаишь. Я, конечно, радуюсь, что Витя учится исправно. А вот дома его порой и не узнать. Всё швырком да броском, доброго слова не услышишь. Всё ему подай, всё приготовь. Третьего дня дужка у ведра отвалилась. «Ты бы, говорю, сынок, починил ведерко-то, дело же нехитрое». — «Не стоит возиться, отвечает, лучше новое купить. Ему и цена-то грош ломаный».

Никита Кузьмич дёрнул жену за руку:

— Да ты, Анна, в своём уме? Не угорела часом? Кому это интересно про наши семейные дела знать! Сядь скорее, не срамись перед народом.

— Погоди, отец! — остановила его Галина Никитична. — Пусть мама до конца выскажется.

Анну Денисовну поддержали колхозники:

— Она дело говорит!

— Чересчур балуете вы своего наследника!

— Правильно, Денисовна! По шёрстке сына погладить каждая может. А вот встречь шёрстки — на это сила нужна.

Колхозники один за другим припоминали Витины проступки: то он надерзил старшим, то обидел малышей, то не уступил в клубе место деду Новосёлову.

— У меня такая просьба к учителям будет, — обратилась мать к дочери: — построже там, в школе, с сынка-то взыскивайте… И как он дома себя ведёт, тоже в расчёт берите.

— Это что ж такое, граждане? — вышел из себя Никита Кузьмич. — Родная мать да родному сыну дорогу перебегает!.. Ну нет, не желаю я всякие поклёпы слушать!.. — Он поднялся и, протолкавшись к двери, присел у порога.

Школьники отпрянули от окна и вновь спрятались от дождя под иву.

— Вот так тихая тётя Анна! — проговорил Митя. — Сказанула словечко…

И каждый из школьников невольно проникся уважением к этой маленькой, подвижной женщине, которая просыпалась чуть свет, вечно куда-то торопилась, никогда не сидела без дела и казалась покорной и безответной.

— Витьке бы ещё и не так надо! — вслух подумала Варя.

— Чего ты бурчишь там? — обернулся к ней Костя.

— Да так… Молодец, говорю, тётя Анна!

— Ох и достанется ей теперь от дяди Никиты! — вздохнула Катя.

— А чего ей бояться? — возразил Костя. — Не где-нибудь живёт — в колхозе!

— Известное дело, — согласился Паша. — У неё трудодней побольше, чем у дяди Никиты.

Ещё раз подбежали Вася и Алёша.

— Теперь о ком речь? — спросил Костя.

— Понимаешь, какое дело… — помявшись, признался Вася. — Нашу четвёрку на собрание кличут… желают с глазу на глаз говорить…

Костя нахмурился и повернул голову к Мите. И хотя было темно, но тот почувствовал это движение.

— Идите, раз зовут, — шепнул он. — Мы подождём.

Костя с приятелями направился к правлению. На крыльце они отряхнулись от дождя и очистили сапоги от грязи. У Васи нашлась расческа, и ребята наспех расчесали мокрые волосы.

— Ручей, — шепнул Алёша, — может, мне лучше не показываться?

— Это ещё почему? Все пойдём!..

Приятели вошли в правление. Колхозники расступились, словно встречали какую-нибудь почётную делегацию.

— Явились, Сергей Григорьевич! — сказал дед Новосёлов.

— Я же знал, что они неподалеку кружат, — усмехнулся Сергей и подозвал ребят к столу. — Доложила нам сейчас Галина Никитична, как вы учитесь. Прямо скажу: плохо у вас дело идёт. Хлопцы вы будто с головой, слово нам дали насчёт учения, сейчас в комсомол собрались — а в классе в хвосте плететесь. С чего бы так? Ну, кто из вас, объяснит?.. Костя, ты, что ли?

Мальчик пожал плечами — не так это просто объяснить!

— Заклинило у хлопцев! — насмешливо сказал дед Новосёлов. — Где-где бойки, а тут языки проглотили.

— Сам-то Костя учится неплохо, — заметила Галина Никитична. — Учителя им довольны. Нас особенно Алёша Прахов беспокоит…

— Да, браток! — обратился к нему Сергей. — Ты, оказывается, рекордсмен по двойкам… В чём дело-то?

— Память у меня слабая… Да и работы по горло… бригада, теплица, то, сё… — заюлил Алёша, но, заметив недоумевающий взгляд Кости, замолчал и спрятался за спину Паши Кивачёва.

Дед Новосёлов с досадой ударил ладонью по колену:

— Говорил же я: зарвутся козыри, запустят учение!

— И я предупреждал! — подал голос Никита Кузьмич. — Не за своё дело взялись школяры. Три гектара земли им выделили — шутка ли!..

Сергей вновь посмотрел на ребят:

— Выходит, что школьная бригада мешает вам? Если такое дело, её и распустить нетрудно!