Веселые солдатские истории - Никольский Борис (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
И вот когда «язык» был уже обнаружен и схвачен, выяснилось, что самое трудное ещё только начинается.
Тащить Иван Иваныча оказалось очень нелегко: как-никак, а весил он около восьмидесяти килограммов. Кроме того, шёл дождь и было темно.
— Ты берись за ноги, а я за руки, — сказал Коркин.
— Хорошо, — сказал Башмаков.
Так они протащили Иван Иваныча несколько метров.
— Нет, — сказал Коркин, — лучше ты берись за руки, а я за ноги.
— Хорошо, — сказал Башмаков.
Они протащили Иван Иваныча ещё несколько метров.
— Подожди, — сказал Коркин, — берись ты опять за ноги, а я за руки.
— Хорошо, — сказал Башмаков.
Он давно знал, что больше всего Коркин любил распоряжаться и командовать. Такой уж характер был у Коркина. Скверный характер.
Он и в казарме себя так вёл. Назначат их вместе пол мыть, Коркин скажет: «Ты, Башмаков, пока мой, а я пойду тряпок хороших поищу» — и уйдёт, и ходит где-то час целый, а Башмаков моет. Вернётся Коркин: «Как? Ты уже вымыл? А я тряпок так и не нашёл».
— Да что ты, Башмаков, на него смотришь? — говорили иногда солдаты. — Сказал бы ему пару ласковых слов.
— Да ладно… — отвечал Башмаков. — Чего там…
А тут, видно, никак Коркин не мог решить, каким образом выгоднее нести Иван Иваныча. Возьмётся за руки — ему кажется, Башмакову в ногах легче. Перейдёт в ноги — опять кажется, Башмаков доволен.
В общем, здорово они намучились, пока тащили Иван Иваныча. Иван Иваныч намок под дождём, ещё тяжелее стал. До расположения взвода уже рукой подать, а Коркин совсем выдохся.
— Привал, — распоряжается, — сделаем.
Остановился Башмаков, Иван Иваныча посадил под сосну, аккуратно прислонил к стволу.
— Потерпи, — говорит, — Иван Иваныч, уже немного осталось.
— Ему-то что! — говорит Коркин. — Ишь ты, вылупился! Кукла чёртова! Манекен проклятый!
Размахнулся да как даст Иван Иванычу по голове.
Иван Иваныч нелепо взмахнул тряпичными руками, перевернулся и плашмя упал на землю.
А Коркин ткнул его сапогом.
И тут вдруг Башмаков оттолкнул Коркина, бросился к Иван Иванычу, поднял его.
— Ты что? — поразился Коркин. — С ума сошёл?
— Не трогай его! — крикнул Башмаков. — Уйди!
Так и тащил Иван Иваныча один. Весь согнулся, а тащил. Восемьдесят килограммов всё-таки — шутка ли!
Коркин только плечами пожимал. «Не знал, — говорит, — что вы с ним родственники: одними опилками набиты».
Зато солдаты потом часто просили Башмакова: «Расскажи, Башмаков, как ты Иван Иваныча защищал!»
Очень уж нравилась им эта история.
Самая удивительная история
Однажды вызвал к себе Башмакова лейтенант Петухов и говорит:
— Мы вам, Башмаков, поручаем ответственное дело. Дело, можно сказать, государственной важности. Поедете в город вместе с начальником финансовой части, капитаном Беленьким. Охранять его будете. За деньгами поедете. Ясно?
— Так точно, — говорит Башмаков. — Ясно.
Взял он из пирамиды автомат, получил у старшины под расписку тринадцать патронов и пошёл в штаб. И из штаба, уже вместе с капитаном Беленьким, — на станцию. Видит — в руках у капитана Беленького чемоданчик, самый обыкновенный коричневый чемоданчик, даже потрёпанный слегка. Значит, за этим чемоданчиком и надо смотреть в оба.
На станции сели они в поезд и поехали в город.
А в городе пошли в банк. Все встречные люди с уважением смотрели на вооружённого Башмакова.
В банке капитан Беленький получил деньги, сложил их в чемоданчик, и они пошли назад, на вокзал.
Капитан идёт чуть впереди, Башмаков с автоматом — чуть сзади.
Пришли на вокзал, сели в поезд и поехали обратно.
А чемоданчик капитан Беленький положил себе на колени. Вернулись на свою станцию и пошагали в часть. Дошли до штаба, тут капитан пожал Башмакову руку и говорит:
— Ну, вот и всё. Спасибо.
— Пожалуйста, — говорит Башмаков.
Пришёл Башмаков в казарму, сдал старшине патроны, поставил автомат в пирамиду.
— Всё? — спрашивает старшина.
— Всё, — говорит Башмаков.
Так ничего и не случилось с Башмаковым в этот раз.
И это, пожалуй, было самое удивительное.
Повязка с буквой „Р“
Это случилось во время летних учений, когда «северные» вели наступление на «южных». Ночью группу лейтенанта Петухова забросили в тыл «противника».
Всю ночь бежали десантники по распадкам между сопок, пробирались по пологим лесистым склонам, а утром наконец вышли к цели.
Притаились в кустах на склоне и видят: перед ними лежит небольшой посёлок, три дороги сплетаются здесь и уходят дальше — кружить среди сопок.
По посёлку беззаботно расхаживают «южные» — видно, чувствуют себя тут совершенно спокойно.
А ещё приближаются к посёлку зелёные бронетранспортёры.
— Эх, — говорит лейтенант Петухов, — хорошо бы задержать их немного, пока мы войдём в связь со штабом… Да и пробраться к ним в расположение тоже хорошо бы…
— Хорошо бы… — соглашаются солдаты.
Только Башмаков молчит. В бинокль смотрит. Вроде бы даже и не слышал он слов лейтенанта.
Проследил лейтенант Петухов за его взглядом — что так заинтересовало Башмакова?
А Башмаков, оказывается, на солдата-регулировщика смотрит. Как увидел в центре посёлка этого регулировщика, так и оторваться не может.
А надо сказать, одно время Башмаков сам был регулировщиком. Это что значит? Это значит: как тревогу объявят — хватай сигнальные флажки, красный и жёлтый, надевай на рукав повязку с буквой «Р» и беги на отведённый тебе перекрёсток — движение регулировать. Чтобы заторов, заминок и всяких недоразумений не получалось.
Очень нравилась Башмакову эта его специальность. Он даже не расставался никогда со своими флажками и повязкой. Как тревога — так обязательно по привычке их прихватит.
Посмотрел лейтенант Петухов пристально на Башмакова и говорит:
— А что, если попробовать?..
Будто вслух думает.
— Можно попробовать, — отвечает Башмаков, не отрываясь от бинокля.
Короче говоря, надел он повязку с буквой «Р», взял флажки и пошёл в посёлок. Сначала тайком, огородами, дворами, а потом, как выбрался на улицу, пошёл спокойно, как и положено солдату-регулировщику.
По улице бронетранспортёры катят — никто на Башмакова особого внимания не обращает.
А Башмаков встал со своими флажками на перекрёстке у выезда из посёлка и движение регулирует. Кого вправо направит, кого — влево.
Один капитан заподозрил что-то неладное. Выскочил из бронетранспортёра и — к Башмакову.
— Это что, — спрашивает, — за художественная самодеятельность?
— Никак нет, — отвечает Башмаков. — Это не художественная самодеятельность, а приказ генерала…
— Аа-а… — говорит капитан. — Ну, тогда другое дело…
Так почти целый час стоял Башмаков, регулировал движение и всё вокруг замечал и запоминал.
Потом вдруг слышит: в центре посёлка какой-то шум, крики. Выглянул Башмаков из-за угла — а это, оказывается, те бронетранспортёры, которые отправил он влево, сделали круг и снова прибыли в посёлок.
Солдаты и офицеры «южных» окружили своего регулировщика, шумят, ругаются.
Понял Башмаков, что пора ему уходить.
Вернулся он к своим и доложил обо всём, что видел.
А «южные» ещё долго не могли понять, что же произошло. Почему их войска в разные стороны разъехались.
Потом, уже после учений, много споров было между «северными» и «южными» об этом происшествии. «Южные» возмущались, просто из себя выходили.
— Дурацкий случай, — говорили, — произошёл. Да неужели бы мы на настоящей бы войне своего бы солдата от чужого не отличили? Нечестно это. Просто даже очень некрасиво пользоваться нашим доверием к регулировщикам. Несправедливо.
— На войне, — отвечали «северные», — ещё и похлеще случаи бывали.
Впрочем, спорь не спорь, возмущайся не возмущайся, но сражение в тот день «южные» проиграли и победу посредники всё равно присудили «северным».
