Дорогой чести - Никитин Сергей Исакович (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
— Пойдемте.
Вокруг было тихо: немцы не услышали автоматных выстрелов. Осторожно подойдя к краю площадки, Чернышев присел на камень и вытянул раненую ногу.
— Рассказывай, Саня, где и что у них здесь расположено.
Саня осмотрелся и начал тихо рассказывать, постепенно оживляясь.
— Так! Хорошо! — одобрял мичман. — Дадим им жару-пару!
Саня загорелся и начал торопливо показывать расположение немецких позиций, батарей, огневых точек, тех, что примечал на всякий случай по совету дедушки.
— А вот за той сопкой в рыбацком становище, у них есть танки и много-много солдат. Дорога проходит вон за той грядой… Я смотрел один раз: машины идут, танки, пушки, солдаты.
— Молодец, Саня!
Вытащив карту из сумки, Чернышев что-то отметил на ней крестиками и кружочками. Потом они вернулись в дом. Мичман включил радио, надел наушники. Издалека, еле слышно прозвучали в телефоне знакомые позывные. Сторожевой катер запрашивал по условной таблице о положении дел десантников.
— Есть! — вздохнул Чернышев и подмигнул Сане Он включил передатчик и, прикрыв рукой раструб микрофона, прерывающимся голосом заговорил: — Лютик. Лютик. Я Астра. Я Астра. Как меня слышите? Как меня слышите? Отвечайте. Прием. Прием.
«Лютик» ответил и сразу же запросил о готовности вести корректировку огня и место высадки десанта.
Чернышев сообщил, что все готово: сигнал огнем для высадки десанта будет дан на мысе «Гнездо баклана» в назначенное время. О том, что он ранен, а лейтенанта Дагаева, возможно, нет в живых, Чернышев умолчал; Сообщив предварительные данные о противнике, мичман выключил радиостанцию и взглянул на часы.
— Так! Будем готовиться к бою, Саня.
Туманная мгла, называемая у поморов «мари», окутала берег и море непроницаемой пеленой. Чернышев подошел к груде камней, которыми было завалено отверстие а тайник. С помощью Сани он отвалил несколько камней и вынул из пещерки баллоны, детали и инструмент. Перетащив все это в башню маяка, Чернышев начал собирать устройство для подачи сигнала огнем. Саня молча помогал ему. Мальчик словно повзрослел за один день.
Закончив работу, Чернышев снова включил радиостанцию. Переговорив с кораблями, сказал Сане:
— Подходят… Скоро будут здесь.
— Дядя, разрешите, я зажгу маяк, — попросил Саня.
— А сумеешь?
— Еще бы! Дедушка научил меня.
— Хорошо. Я скажу, когда зажигать. А сейчас рацию перетащим на площадку. Будем корректировать огонь.
Укрывшись на площадке у дороги за каменным барьером, так, чтобы хорошо просматривалось и море, и берег, Чернышев взглянул на часы. Светящиеся стрелки циферблата показывали 00.45.
— Пора!
Чернышев вызвал корабли:
— Лютик. Лютик. Я Астра. Даю данные. Ориентир — огонь маяка. Саня, зажигай!
Саня стремглав бросился к маяку, взобрался по винтообразному полуразрушенному трапу наверх и открыл вентиль баллона с газом. Чиркнув спичкой, он поднес огонь к горелке, и она тотчас же окуталась слабым трепещущим пламенем. Саня вспомнил о дедушке: как ждал он дня, когда маяк снова, как прежде, пошлет снопы света навстречу советским кораблям. Не дождался, погиб…
Саня открыл вентиль до отказа. Пламя увеличилось, побелело. Теперь его хорошо должны видеть со стороны моря. Мичман прокричал в микрофон несколько цифр. В ответ ему на море тотчас же вспыхнуло и исчезло пятно света, слоено далеко в темноте кто-то раскурил огромную папиросу. На берегу раздался взрыв. Чернышев снова закричал в микрофон, и опять далеко в море вспыхнули два оранжевых пятна, и на берегу прогромыхали два взрыва.
— Накрытие! — крикнул мичман. — Накрытие! Залпом из всех орудий. Огонь!
И сразу же над морем растянулась и засверкала длинная пунктирная цепочка оранжевых пятен: огненный вал обрушился на врага.
Немецкие позиции ожили. По небу забегали лучи прожекторов, затявкали наугад зенитки, застрочили пулеметы; прожекторы суматошно шарили в пустынном небе. Фашисты ждали удара с воздуха. А огненная метла корабельных пушек захватывала все новые и новые участки берега.
Немцы, наконец, опомнились. Прожекторы потухли, зенитки умолкли и тотчас же ударили пушки крупных батарей. Фашисты открыли артиллерийский огонь по кораблям.
Саня, прижав к груди автомат, испуганно и удивленно смотрел по сторонам. В неровном свете взрывов он увидел на дороге группу немецких солдат. Они бежали к маяку. Саня дернул мичмана за рукав. Чернышев спокойно кивнул головой и, не отрываясь от микрофона, открыл огонь по солдатам. Но немцев было много, они подбирались все ближе и ближе. Саня долго не решался стрелять, но, подбадриваемый Чернышевым, неожиданно нажал спусковой крючок и закрыл глаза. Автомат затрясся в его руках, как живой.
— Крепче, крепче прижимай к плечу, — крикнул ему мичман.
Саня изо всех сил прижал к плечу приклад и снова нажал крючок. На конце ствола перед самыми глазами запрыгали огоньки. С минуту Саня удивленно следил за огоньками, и вдруг испугался, что стреляет не туда, куда следует. Оживившись от того ли, что так весело прыгают огненные зайчики на стволе, от того ли, что страх прошел и стрелять оказалось даже интересно, Саня навел ствол автомата на ряды ползущих немцев и застрочил.
Над берегом взвились в небо ракеты, и тотчас же корабельные пушки перенесли огонь в глубину обороны немцев.
— Ура-а-а! — прокатилось по берегу. — Ура-а-а!
С катеров морских охотников, подходивших к берегу, спрыгивали моряки и разбегались по склонам сопок и скал.
— Ура-а-а!
За всю свою жизнь никогда не испытывал Саня такого подъема, такого сильного чувства, захватывающего дыхание. И крики «ура», и стрельба, и взрывы — все это сливалось в единый гул и отзывалось в его ушах невероятной, клокочущей радостью. Он вскочил на ноги и закричал «Ура!», размахивая руками и подпрыгивая.
На площадке появились моряки, Ряды фашистов дрогнули и попятились.
Уже в полдень, когда на востоке растаяла тьма и из-за горизонта выкатилось большое и холодное солнце, десант, выполнив боевое задание, покидал берег.
Освобожденный из плена, израненный лейтенант Дагаев, мичман Чернышев, Саня и группа десантников собрались на площадке у маяка. Посередине стоял сколоченный из плавунов и досок гроб с телом Потапа Петровича «Вырытая» динамитом могила ждала старого моряка.
Саня не плакал. Он стоял в строю моряков, сжимая в руках автомат.
— Дорогой Потап Петрович! — глухо сказал мичман Чернышев, преклонив колено у гроба. — Мы клянемся тебе по-поморски, по-русски драться с врагами. Мы еще вернемся сюда. Мы зажжем твой маяк. Мы добьем последнего фашиста на нашей советской земле, на нашем студеном море. Клянемся!
— Клянемся! — повторили моряки и преклонили колена.
— Клянусь! — тихо сказал Саня.
Залп из автоматов скрепил боевую клятву моряков В его прощальный гул влился и выстрел Сани Багрова, внука помора.
Портрет комендора
Прасковья Евграфовна Полегаева, старая седая женщина, вошла в здание студии художников. Просторный и гулкий коридор был пуст. В матовом свете электроламп поблескивали никелированные дверные ручки. Одна из дверей открылась, и тоненькая, строгая на вид девушка в белой кофточке с короткими рукавами-фонариками и черной юбке прошла мимо.
— Доченька! — окликнула ее Прасковья Евграфовна. — Мне бы надо портрет нарисовать…
Девушка остановилась.
— Чей портрет? — спросила она.
— Сына Павлушу срисовать бы, милая…
— Здесь студия. А вам нужно обратиться в бюро заказов. В этом же доме следующий подъезд направо.
— Нет, нет… Мне сюда надо, — возразила Прасковья Евграфовна.
— Вы прямо к художнику хотите?
— Нет, доченька. У нас в колхозе есть художники. Мне бы к народному…
